Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета
Прошло уже три года с того момента, как партия сторонников Михаила Саакашвили потерпела поражение на парламентских выборах, уступив место коалиции "Грузинская мечта". Однако надежды на то, что с приходом новой власти отношения Москвы и Тбилиси претерпят принципиальные изменения, пока не оправдались. Во внешней политике "Грузинская мечта" уверенно продолжила курс на укрепление сотрудничества с США, ЕС и НАТО. Вехами на этом пути стало парафирование, а затем и подписание Соглашения об ассоциации с Евросоюзом, получение пакета мер "усиленного сотрудничества" от Североатлантического альянса, открытие совместного грузинско-натовского учебного центра на военной базе в Крцаниси.
Вообще с началом украинского кризиса Грузия утратила неформальный статус главного возмутителя спокойствия на постсоветском пространстве. О былых временах напоминает лишь экс-президент, активно подвизающийся сегодня на ниве обустройства отдельно взятой Одесской области.
Про актуальную повестку дня
Тенденции, описанные выше, сформировали в российском экспертном сообществе устойчивое убеждение в том, что на грузинском направлении никаких серьезных перемен нет и быть не может. Тбилиси хоть при Саакашвили, хоть без него предпочитает сотрудничество с Западом. "Красные линии" в виде Абхазии, Южной Осетии и НАТО ни Грузия, ни Россия нарушать не хотят. Напрашивается вывод: риторика смягчилась, и, слава богу. Первоначальная повестка дня двусторонней нормализации пройдена почти до донышка, осталось лишь ждать, когда назреют предпосылки для ее продолжения. Но уже не здесь и не сейчас.
Во-первых, формирование выгодной повестки дня не будет происходить само по себе, над ней нужно активно работать. Ни Грузия, ни Закавказье в целом не находятся в политическом вакууме. И если не работаешь ты, то вместо тебя работают другие и далеко не факт, что они готовы считаться с твоими интересами. Собственно, во многом по такому алгоритму выстраивались события в той же Грузии и на Украине.
Во-вторых, в политике не бывает вечных друзей и вечных привязанностей. К слову сказать, данный тезис применим не только к Грузии, имеющей репутацию самой последовательной прозападной страны Закавказья, но и к Армении, которую в России принято называть "форпостом Москвы" в регионе. И сегодняшний натовский выбор Тбилиси и евразийская ориентация Еревана не является стопроцентно гарантированным результатом на завтра и послезавтра, если не подкреплять его новыми действиями.
Спешу сразу оговориться. Все это не означает, что в краткосрочной перспективе, перефразируя Эдуарда Шеварднадзе, "Грузия постучится в двери ЕАЭС". Для таких завышенных ожиданий нет оснований. Однако Запад постепенно теряет свою сакральность.
Запад рассматривается уже, по большей части, не как некий ценностный маяк, а прагматически. Как союзник (к слову сказать, не очень надежный, памятуя о событиях августа 2008 года), партнер, внесший вклад в развитие страны, но не маг и волшебник, который за неполную пятилетку приведет страну к процветанию и членству в "евроатлантической семье".
И, конечно, в грузинском экспертном сообществе нарастает рефлексия относительно той цены, которую Грузии приходится платить за прозападный выбор, включая и отношения с северным соседом.
О некоторых нюансах соцопросов
В мае нынешнего года Национальный демократический институт США (финансируемый Шведским агентством международного развития и сотрудничества) обнародовал результаты социологического исследования, проведенного в весенние месяцы. И хотя, согласно данным социологов, 68% респондентов выступили за кооперацию с ЕС, а 65% поддержали натовскую интеграцию, членство страны в Евразийском союзе оказалось приемлемым для 31% опрошенных, а еще 27% – пока не определились. То есть потенциально имеется определенный резерв для роста популярности линии, альтернативной атлантизму.
Но даже если мы согласимся с приведенными критическими аргументами, то помимо соцопросов есть реальная электоральная социология. И третье место на выборах президента страны 2013 года у Нино Бурджанадзе (с 10,18% голосов), не скрывавшей своих устремлений к диверсификации внешней политики страны и улучшению отношений с Россией, дорогого стоит. Особенно после "десятилетки Саакашвили" с его радикальными устремлениями на разрыв с Москвой.
К слову сказать, летом 2014 года на выборах мэра Тбилиси "бронзовым призером" первого тура, но уже с 12,84%, стал Дмитрий Лорткипанидзе, выдвиженец от блока "Нино Бурджанадзе – единая оппозиция".
В этой связи 31% за пусть и некорректно обозначенный Евразийский союз (под которым, скорее всего, подразумевалась именно Россия) не кажутся чем-то нереальным.
Я сам только в этом году четырежды побывал в Грузии, посетив Тбилиси, Боржоми, Бакуриани и Кварели, выступая в университетских аудиториях, на круглых столах экспертов, общаясь с представителями Патриархии. И то мнение, которое озвучил влиятельный бизнесмен, многие мои собеседники были бы готовы или разделить, или оспорить, но, скорее, с определенными оговорками и нюансами.
Повторюсь, иллюзий быть не должно. Многие поборники сближения с Россией выступают с крайне жестких (если не националистических) позиций в отношении к Абхазии и Южной Осетии, что для Москвы категорически неприемлемо. Есть среди них и такие, кого привели в стан критиков Запада исключительно личные мотивы. Но факт остается фактом. Переоценка политики РФ, США и Евросоюза в Грузии набирает обороты.
"Плод зреет" под влиянием разных факторов
К необходимости переосмысления подталкивает несколько факторов. По справедливому замечанию Гамцемлидзе, "отсутствие конкретных, осязаемых результатов приводит к острому разочарованию". За все годы своего натовского "аспирантства" Тбилиси так и не получил ПДЧ (План действий по членству в альянсе). Несмотря на подписание Соглашения об ассоциации с ЕС вопрос о снятии визовых барьеров остается открытым.
Не следует забывать и определенного вовлечения грузинских граждан в так называемое "Исламское государств", особенно выходцев из Панкисского ущелья. Не зря весной этого года премьер-министр Грузии Ираклий Гарибашвили заявлял: "Внимание нашего правительства к Панкиси удвоено и учетверено. Мы обращаем максимальное внимание на ущелье". И как не обращать, если одним из наиболее близких персон к "халифу" ИГ является его уроженец Тархан Батирашвили (известный как Омар аш-Шушани). И к слову сказать, в Грузии немало тех, кто скептически смотрит на возможности НАТО и США сдерживать натиск исламистов.
Растущее переосмысление роли Запада и определенное разочарование в нем не должно создавать благостной картинки. В грузинском обществе слишком сильна абхазская и югоосетинская травма, и любой политик, включая и Нино Бурджанадзе, не пойдет по пути исключения этих вопросов из повестки дня. Сильны позиции западных стран и в экономике, а карьерный рост молодого поколения связан, прежде всего, с европейским и американским вектором. Однако процесс десакрализации "священного Запада" уже запущен, а прагматизация в оценках России увеличивается. Это дает российской дипломатии (не только государственной, но и публичной, неофициальной) определенные возможности для наращивания собственной активности и поиска нестандартных решений. Взять хотя бы либерализацию визового режима для граждан Грузии на фоне отсутствия видимых прорывов со стороны Евросоюза.
Влияние фоновых факторов (особенно ближневосточных) на Закавказье будет в ближайшее время увеличиваться. И тот, кто сумеет в новых условиях правильно расставить акценты и качественно донести свою позицию, в итоге и окажется в выигрыше.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
