"И добродетель в этот жирный век должна просить прощения у порока".
У. Шекспир
Сегодня я хочу рассказать историю одного моего знакомого тбилисца, который сломал стереотип, что все грузинские мужчины изменяют женам. История, честно говоря, невероятная, но правдивая. Имена я, конечно, изменила.
Сосо жахнул дверью и, прыгая через две ступеньки, сбежал с лестницы. Злость душила его горло липкой жабьей лапой.
"Это же надо было так пролететь! – бурчал он на бегу от ярости и непривычки к физическим нагрузкам. – Я же этой стерве деньги дал! Ооо! Какой облом! В жизни никто меня так не подставлял". И это была чистая правда.
Жил себе Сосо до 32 лет тихо, мирно, благородно в меру скромных финансов и средних умственных способностей. Любил распить с ребятами пиво у телевизора под хороший футбол; покайфовать над хинкали в достойном кругу и тут же, к месту, толкать неслабые тосты.
Чего же еще для полного портрета? Ну да, имел пару-тройку любовниц, на которых не особенно тратился. Словом, вел здоровый образ жизни типичного холостяка и был вполне доволен собой и своим местом под солнцем.
Потом его мать Лали очень уж стала донимать сына просьбами:
– Хватит слоняться без дела. Пора жениться.
И Сосо привел Нателу, приличную девушку из хорошей семьи.
Перед венчанием в Светицховели на эмоциях дал Богу клятву:
– Прости меня, Господи, за то, что было. Теперь я без пяти минут семейный человек. И жене своей не изменю!
Дальше тоже все было обыденно просто. Справили свадьбу на 150 человек, съездили на медовый месяц в Турцию и зажили мирно и культурно дальше. Через год родился Лаша. Сосо был безмерно рад и пил неделю на радостях – обмывал продолжателя фамилии. Теперь можно и расслабиться, раз наследник получился с первого захода, и пожить спокойно для себя. Больше детей Сосо заводить не собирался. И с одним ребенком много мороки.
Жизнь дальше покатилась. Всё как у всех, без особых приключений.
Старые друзья стали подкалывать от безделья:
– Э, Сосо, у тебя случайно спина не чешется? Гляди, крылья скоро начнут расти. Как там твоя Этери? – и подмигивают двусмысленно. – Что не ходишь к ней совсем?
Сосо, глазом не моргнув, врал вдохновенно, на автопилоте.
– Хожу, как нет. Но по-партизански. Перед Нателой не хочу засветиться, – и строил до такой степени многозначительное лицо, что все его болельщики начинали хохотать.
Таким образом, щекотливая тема благополучно закрывалась до очередного случая.
Как-то летом Сосо отправил жену с ребенком на море, а сам остался в городе. Всем вместе отдыхать никак не выходило из-за кусающихся финансов.
Живет, значит, он в таком приятном расслабоне, без всяких контрольных выстрелов со стороны Нателы и вспоминает старые добрые времена милой юности. Друзья к нему заваливают по-старому, без церемоний. Потому как знают: каникулы строгого режима продлятся до конца месяца.
Очередным вечером заходят к нему трое друзей, да не одни, а с дамами, не обремененными излишними моральными установками. Причем ребята его все женатые и своим вторым половинам дружно наврали, что у кого-то умер дедушка, и они всю ночь будут сидеть у гроба и скорбеть. Жены это благополучно "покушали", так как достойно проводить покойника – святое дело. Хозяина дома они поставили перед другим реальным фактом:
– Мы к тебе до утра. Немного разгрузиться. Для тебя, брат Сосо, приятный сюрприз, – и кивают на мадмуазель, взятую для него.
Сосо, конечно, начинает пыхтеть и отказываться. Но его успокаивает хор незваных гостей:
– За все заплачено. Не бери в голову. Мы свои люди.
Пришлось изобразить восторг от такой трогательной братской заботы.
Скоро все попарно разошлись по комнатам, оставив Сосо с Мари.
Она к нему и так и этак. Со всем профессиональным подходом, который Нателе и не снился. Еле от нее Сосо отбился. Мол, голова адски болит. И скорей от нее, искусительницы, на балкон курить, чтоб нервную дрожь унять. Сам ведь не железный. А тут еще будто кто на ухо шепчет:
– Не будь дураком. Твоя Натела ничего не узнает. Не упускай свой шанс.
Сосо превозмог себя, но клятву не нарушил.
Под утро дал Мари 100 долларов и умолял не выдавать его друзьям.
Выползли утром все парочки из своих закутков пить кофе и делиться впечатлениями:
– Ты чего, Сосо, молчишь? – спрашивают у невыспавшегося бедняги.
Тут Мари достала из сумки те 100 долларов и гордо объявила:
– Мне чужого не надо. Я человек принципа. Всю ночь ваш Сосо на балконе дымил. Ничего между нами не было. У Сосо, видно, серьезные проблемы по мужской части. Его лечить надо.
Сосо от ярости подпрыгнул и – к дверям. Чтоб никого не видеть. Опозорила его эта негодяйка.
Друзьям не объяснишь, что у него, у Сосо, свой принцип, свои убеждения. Ведь не поймут. До конца жизни смеяться будут. И что теперь делать?
Сосо несся по улице этакой торпедой, мысленно выискивая спасительный свет в конце тоннеля. Навстречу ему плыла ватага цыган с десятком разновозрастных детей. Видимо, шли занимать свои точки у центральных подземок.
Один из цыганят протянул к нему лапку:
– Дай один десять тетри.
Сосо цыкнул на него и промчался дальше. Потом резко остановился.
– Вот он, выход! Срочно заводить второго ребенка. Следом еще одного. Тогда никто не посмеет сказать, что я не мужчина.
Потом повернул к дому уже совсем другим человеком.
Однако, как быстро меняются наши планы, еще вчера казавшиеся такими незыблемыми, из-за непредвиденных обстоятельств.