Говорят, театр начинается с вешалки. Возможно. Но театр движения начинается с барной стойки. Именно там и продаются билеты на спектакли. У входа в круглое здание столики, низкие стулья и молодежь. Необычно для театра, даже странно. Но тут нестандартно все - от формы театрального здания до сцены, точнее, ее отсутствия как таковой, и спектаклей, которые играют без слов.
Театр в ангаре
Снаружи здание напоминает формой глобус, вернее, его половинку. Будто земной шар поделили по месту прохождения экватора пополам и воткнули широкой частью в гравий. Театр находится в старом парке Муштаид. Его металлическая конструкция покрыта деревом, с улицы "меридианы Земли" покрашены в белый цвет. Изнутри имеют натуральный, древесный окрас. Такой уютный и одомашненный храм искусства. Где тепло и где тебя всегда ждут. С идейной концепцией театра движения, кажется, тоже не прогадали. Что есть жизнь, как не движение? Нескончаемое движение Земли по орбите. Но, на самом деле, все намного проще. Театр строили из того, что оказалось по карману. Помещение театра движения - это бывший ангар для самолетов.
Говорить об этом театре можно только в контексте с его основателем и режиссером Кахой Бакурадзе. Он не мыслит жизни без своего детища, потому что театр движения и есть он сам. Бакурадзе долгое время жил и работал в Западной Европе. Приехал в Грузию после полученной травмы, в 2000-м. С учетом его опыта, Бакурадзе сразу же пригласили читать лекции на факультете пантомимы государственного театрального института имени Шота Руставели. А уже через год он со студентами поставил первый спектакль "Ричард III", который был оценен как наилучший эксперимент года. Это событие, конечно, вселило уверенность и дало будущему режиссеру зеленый свет.
Впрочем, дорога, по которой он двигался к своему театру движения, была терниста. Труппа театра не имела ни репетиционного зала, ни постоянного денежного дохода. Актеры кочевали из одного помещения в другое: из дома актера имени Акакия Хорава в Дом железнодорожников, оттуда в старую киностудию, и так до бесконечности.
Как-то Бакурадзе попал в слесарную мастерскую, которая была расположена в старом ангаре для самолетов. И тут его осенило – вот же оно, место для нашего будущего театра! Театр начали строить в 2010 году. Через три года он наконец обрел свое собственное место жительства.
Размеры театра изнутри отнюдь не планетарного масштаба. Но это не мешает ему в другие дни, когда не идут спектакли, принимать на своей площадке музыкантов или танцоров. По вторникам, например, тут играют джаз, а по средам танцуют танго. В театре движения всегда есть движение. Театр всегда живой.
Видимо, театр с самого же начала задумывался как многофункциональный организм. Отсюда и внутреннее устройство, которое представляется чем-то вроде бара или арт-кафе для творческой или хипстерской тусовки. У стойки театрального кафе можно и попить, и билеты купить. И время скоротать до спектакля, утонув в каком-нибудь самодельном кресле.
Вокруг много подержанных предметов. Стеллажи с книгами, старые часы, коллекция барабанов и многое другое. И вроде они не имеют никакой связи друг с другом, но соединившись в одном пространстве, как осколки в калейдоскопе, образовывают новый узор. Самое важное в другом – все предметы функциональны. В основном, это театральные реквизиты. Им не могли найти место и решили разместить в фойе. Вещи, которые нашли свой дом в арт-фойе, шли до этого самого дома много лет. Режиссер театра собирал предметы во время своих поездок по разным странам мира в течение десяти лет.
Таинство под названием "Фауст"
Театр движения – это оригинальная идея, помноженная на скромные ресурсы. Яркий пример того, как даже при самых минимальных затратах можно добиться максимального успеха и популярности. Нужно просто умело распорядиться пространством. Для этого всего-то нужно построить стену, которая поделит ангар на арт-кафе и зрительный зал. Он, кстати, тоже не совсем типичный. И называть его таковым можно лишь условно. Есть трехъярусные сиденья, которые больше смахивают на лестницы, превращенные в стулья. В длину на них помещается максимум три человека. Сиденья-лестницы расставлены полукругом. В середине пространство, на котором и разворачивается действо. От того, что отсутствует четкая граница – между сценой и зрительным залом, кажется, что ты не наблюдатель, а активный участник события.
Если вы идете в этот театр за классическим спектаклем, то вы ошиблись адресом. Здесь не играют обычные, традиционные пьесы. Тут другие средства выразительности. Язык, на котором идет спектакль – универсален и понятен каждому потому, что это язык тела. Под словами можно маскировать все, что угодно. Тело врать не умеет. Движения его, как правило, совпадают с движениями души и выдают истинные намерения человека.
Как писалось в анонсе спектакля, в нем соединены стиль мимодрамы, буто и присутствуют элементы воздушной акробатики. Отличить неподготовленному зрителю, где доминирует стиль буто, а где - акробатические элементы, сложно, да и не хочется. Это только на кухне, попробовав произведение гастрономического искусства, ты пытаешься разгадать, из чего оно состоит. В театре хочется наслаждаться талантливой постановкой, не раскладывая на составные таинство.
В этот вечер в театре движения рассказывали о трагедии доктора Фауста. Трагедия, которую писал Гете на протяжении своей жизни, начинается, если помните, с того, что Господь заключает с дьяволом Мефистофелем пари о человеческой природе. Объектом эксперимента Господь выбирает своего "раба", доктора Фауста.
Свет в зале гаснет. На сцене появляется он - разочарованный и старый доктор Фауст. В длинном халате со старческой шапочкой на голове. Свет прожектора скользит по лицу Фауста. Герой еще поглощен своими переживаниями, взгляд его блуждает. А к нему уже подбирается Мефистофель. Каким положено быть этому исчадию ада? Грозным, мрачным, внушающим страх? Он таким и является, но к тому же чертовски привлекателен. Стройный, с бородой и длинными волосами, затянутыми в тугой узел. Из декораций ничего, кроме лоскутов белой материи, что спускаются сверху, с купола. В них кутается Мефистофель, возносясь вверх от сознания, что человек слаб, немощен и падок на искушения.
Самый откровенный и смелый Фауст
Играть "Фауста" и сложно, и ответственно. Классику играть вообще сложно. От тебя как от режиссера всегда требуют чего-то нового, оригинального. Не просто другого прочтения, а революционного взгляда на затертый до дыр материал. В силу уже установившихся штампов, и еще в силу хрестоматийности произведения. Ну, что же еще можно сказать, казалось бы, по "Онегину". Но режиссеру вахтанговского театра Римасу Туминасу это удалось. Получается это и у многих других талантливых режиссеров современности. Получилось и у Кахи Бакурадзе.
Трагедия доктора Фауста - это, конечно же, трагедия человечества. Это попытка постичь непостижимое, и узреть самое главное в вечной борьбе добра со злом. Но бакурадзевский Фауст прежде всего о любви, а потом уже об остальном. Что было 200 или 300 лет тому назад, что сейчас… Ничего не поменялось в мире.
Маргарита, в которую влюбляется магическим образом сбросивший годы Фауст, появляется вначале робкой девушкой, и только после гибели ребенка в девочке просыпается страстная и раненная в самое сердце женщина. Бакурадзевское прочтение "Фауста" наполнено небывалой чувственностью. Вроде бы все в рамках дозволенного на сцене. И в то же время так откровенно, страстно и смело.
Вначале было слово, учит Библия. А может все же движение? Закрадывается сомнение, когда ты наблюдаешь за талантливой игрой актеров. Боль, ненависть, борьба за справедливость. Злые духи в белых саванах и с уродливыми, перекошенными ртами и слащавыми взглядами, преследующие Фауста и наполняющие действие трагизмом. Любовь на разрыв аорты в исполнении Маргариты. Все понятно, доступно, эмоционально. Слова тут вообще кажутся лишними. Режиссер добивается такого погружения зрителя в действие, что того то бросает в жар, то колотит от холода. Ты вроде бы становишься частью таинства, частью театра. Дело в атмосферной пульсации, которая почти зримо ощущается внутри. В Театре движения людьми движет любовь…