В разное время он был концертмейстером кафедры камерного ансамбля Тбилисской консерватории, художественным руководителем и главным дирижером камерного оркестра Музыкального общества Грузии, дирижером Батумского оперного театра. Позднее стал первой скрипкой миланского оркестра.
После Италии в творчестве Георгия Бабуадзе начинается японский период. Сначала он был концертмейстером симфонического оркестра города Осака, а с 2001 года он - педагог и концертмейстер класса скрипки Киотского университета искусств.
Обрести свое место в японском обществе, в какой бы то ни было профессиональной сфере – дело, как известно, нелегкое. Благодаря высокому профессионализму, редкому трудолюбию и уникальным личностным качествам, Георгий Бабуадзе это сумел. Кроме того, он прекрасно освоил сложный японский язык и легко освоился в общении с окружающими. Поэтому сегодня он для японцев уже "Гоги сан" и, что называется, свой человек.
- Вы из музыкальной семьи, в детстве окончили музыкальную школу. Наверное, с того времени и началась ваша "дружба" со скрипкой?
- Мой выбор – играть на скрипке – связан с мамой. Она очень долго преподавала в Третьей музыкальной школе, где я и начал учиться. Видимо, неплохой слух у меня обнаружился с раннего же детства, поэтому и любовь к музыке была сызмальства. В этой школе, благодаря великолепным педагогам, и началось мое формирование как скрипача.
- Ваши студенческие годы пришлись на 80-ые годы. Наверное, это был один из самых счастливых периодов вашей жизни?
- Тбилисскую консерваторию я окончил в 1985 году. Это действительно была очень счастливая пора в моей жизни. Мне довелось встречаться с множеством замечательных музыкантов и педагогов, выпало счастье музицировать с ними. Кроме того, параллельно со мной, в этом вузе училась и целая когорта талантливых студентов, общение с которыми меня очень обогатило.
После окончания вуза, 1986-1991 годы, я работал концертмейстером кафедры камерного ансамбля консерватории.
- С учетом того, что скрипка считается одним из сложных музыкальных инструментов, интересно, каким был путь, пройденный первой скрипкой оркестра до скрипки номер один?
- Действительно, скрипка – очень сложный музыкальный инструмент, и ее освоение с детского возраста требует огромного, неустанного труда. Думаю, что признание меня как скрипача и дирижера во многом обусловлено моим безграничным интересом и любовью к музыке вообще и скрипке в частности. В годы учебы в школе и консерватории часто мои занятия продолжались по 8-10 часов в сутки… Кроме того, я многим обязан и общению с замечательными музыкантами разных поколений, и их заслугу в моем становлении считаю неоценимой.
- В различные годы вы дирижировали совершенно разными оркестрами. С каким из них работа вас больше всего впечатлила и почему?
- Все оркестры мне запомнились, они для меня особенные и в то же время – каждый был индивидуален. Поэтому музицирование со всеми для меня важно и интересно. Однако хотелось бы особо выделить созданный в период моих первых попыток как дирижера камерный оркестр, который основали мои замечательные молодые коллеги, предложившие мне дирижировать. В 1990 году этот оркестр получил статус Музыкального общества Грузии. Для меня как музыканта и дирижера это была лаборатория, где я обрел очень важный опыт и не менее важные навыки. Параллельно осваивал оперно-симфоническое дирижерство в классе величайшего маэстро Одиссея Димитриади.
- Говорят, миланская публика – особенная, очень требовательная. Каковы ваши итальянские впечатления?
- Итальянский опыт и впечатления постоянно со мной и очень помогают на творческом пути – делать правильный выбор. Всегда с благодарностью вспоминаю поддержку грузинского мастера Левана Цинцадзе. Находясь в Италии, он в Школе Страдивари осваивал искусство создания скрипки и очень помог мне проложить путь в профессии и утвердиться в ней.
Несмотря на то, что у каждого жанра свой слушатель, думаю, миланский слушатель все же отличается своей утонченностью. В этом городе я, в основном, играл в камерном оркестре, и у меня сложилось впечатление, что местные любители камерной музыки отличаются некоторой сдержанностью… Мне выпало счастье в качестве приглашенного музыканта принять участие в двухмесячном летнем оперном фестивале Macerata Opera. Помню, спектакли проводились на открытой арене, у нас было множество представлений под руководством замечательных дирижеров. Пели великолепные солисты, в том числе – Хосе Карерас. Слушатели каждый день приезжали со всей Италии и Швейцарии.
- Как вам удалось в такой специфической и сложной для иностранцев стране, как Япония, добиться успеха?
- Да, действительно утвердиться в японском обществе очень сложно, и особенно сложно иностранцам развивать свою деятельность. Мы – трое грузинских музыкантов - прибыли в Японию в 1996 году. По контракту, я был концертмейстером оркестра, и этот статус уже сам по себе обуславливает определенную ответственность. Виолончелист Гия Хеошвили и альтист Заза Гогуа (который до сих пор успешно работает в Японии) были ведущими в оркестре. К сожалению, Гия Хеошвили скончался… Вместе с Зазой и двумя музыкантами мы даем концерты от имени квартета "Тбилиси".
В основном, исполняем грузинскую музыку. В прошлом году записали первый CD с произведениями Сулхана Цинцадзе и Важи Азарашвили. Японский слушатель всегда встречает и провожает нас с большим энтузиазмом. Очень важно на сцене быть искренним, и тогда эмоциональный заряд обязательно дойдет до слушателя. Признаюсь, для развития своей творческой активности мне понадобилось много времени.
- Наверное, и общение с окружающими складывалось нелегко. Как к вам обращаются?
- В Японии традиционные, формальные, рутинные отношения протекают по своим законам, и влиться в них – это как эффект проникновения чужеродного тела. Поэтому требуется большое терпение, деликатное отношение, учет всех формальностей и сохранение равновесия. А на все это уходит очень много времени. К тому же, без знания этого сложнейшего языка какой-либо прогресс просто непредставим.
Общеизвестна любознательность японцев, поэтому их интерес к каждой мелочи порой очень утомителен, но развивает внимание и помогает концентрироваться. Мое имя несложно для произношения, но японцам оказалось затруднительно, поэтому я всем представляюсь моим детским именем. То есть, все меня знают как Гоги сан.
- Какие черты вы в них цените?
- В японской культуре и отношениях мне очень нравятся трудолюбие, ответственность и сдержанное, почтительное друг к другу отношение. На мой взгляд, всюду, в каждом обществе есть и хорошее, и плохое, но мы должны хотеть и пытаться искать только лучшее, отмечать его, ценить и делиться друг с другом нашими впечатлениями и желаниями.
- Какой была ваша жизнь в Японии до пандемии, и какова она во время нее?
- До пандемии творческая жизнь была очень активной, я проводил множество концертов и занятий. Пандемия, конечно, внесла свои значительные коррективы, препятствия, но они, в основном, касаются Грузии, куда в последние годы мне часто удавалось приезжать с концертами, а сейчас это практически стало невозможно. Для меня счастьем было приезжать на родину, общаться с замечательными молодыми музыкантами, друзьями. Очень надеюсь, что в будущем году я со своими японскими коллегами приеду с концертами.
- Какие ассоциации вызывает Грузия издалека?
- Я часто говорил друзьям, что, несмотря на многолетнее отсутствие, не воспринимаю себя эмигрантом. Я гражданин Грузии, работающий за рубежом. Душой и сердцем я в своей стране. Думаю, немногие умудрялись приезжать из-за рубежа на родину так же часто, как я. Бывали случаи когда мне это удавалось по 4-5 раз в год, к тому же – с концертами. Так что, надеюсь, с будущего года мы будем встречаться чаще.