История, как известно, дама капризная. Справедливости ради заметим, что на точные науки она не посягает, хотя неизменно имеет дело с датами и числами. Просто числа эти далеко не всегда бывают непредвзятыми. И то, что хорошо, например, для лезгина или турка, может обернуться бедой для грузина. Нечасто народы признают общих героев и сходно трактуют их заслуги.
Вот и понятие "Восточный фронт", если вдуматься, насыщено своеобразными подтекстами и оттенками. Зависит с какого ракурса, как и под каким мотивом его толковать. То есть выставить ли на передний план, скажем, научную сторону вопроса или сосредоточиться на его образно-эмоциональном наполнении?
У военных историков, особенно западных, Восточный фронт фигурирует в качестве важного компонента Второй мировой войны. Но с методологической точки зрения он остается лишь составным ее элементом. У немцев, воевавших на восточном театре военных действий, термин, судя по письмам и документам, ассоциировался с кромешным географическим адом. Гигантской мясорубкой, пережевавшей представления о собственной исключительности и непобедимости.
Для поколения отцов и матерей моих сверстников, испытавших на себе ужасы фашизма, понятие "фронт" было не в состоянии даже частично вобрать незаживающую боль, катастрофические масштабы и очищающую силу этой величайшей трагедии. Для них, как и для нас, это была Великая Отечественная война.
Пожалуй, в данном случае будет уместно привести полное название этого неведомого прежде истории военного, политического, идеологического и нравственного противостояния. Оно как раз предельно точно и емко отражает его глубинную суть – Великая Отечественная война советского народа с фашистской Германией.
Каждое слово в этом названии стоит на своем месте. Это была именно война многонационального советского народа, насмерть сражавшегося за государство, которое он считал своим Отечеством. Это была война народов ныне не существующей державы именно с фашизмом, а не с немецкой нацией. С нацией – носителем величайшей культуры, которая по праву формирует достояние всего человечества…
Не стану скрывать, что понимание этого пришло не сразу, и меня не покидает чувство стыда за предвзятое в определенный период жизни отношение к немцам. Хотя личной вины за это я почти не испытываю. Борьба с немецким фашизмом была для нашего поколения одним из главных атрибутов патриотического воспитания. А война всегда порождает крайности.
Что тоже, между прочим, поддается разумному объяснению. Воюющему государству требуется максимальная мобилизация общества, и это еще надолго оставляет трудно изгладимый отпечаток на его идеологии, пропаганде, образе мышления, культуре. Принцип "Все для победы!" въедается в плоть и кровь и постоянно напоминает о себе знать. Однако времена меняются, и меняются подходы. Прежде всего в информативном плане. В наш век потоки информации буквально захлестывают каждого.
Представления большинства школьников послевоенных лет о Второй мировой войне ограничивались преимущественно войной Отечественной, дополняясь в лучшем случае фильмами о героях Сопротивления во Франции, Югославии и Италии. Даже кровопролитная финская кампания и масштабные сражения с японцами лишь невнятным эхом присутствовали в нашем историческом сознании.
С годами мы, наконец, подробней узнали о Перл-Харборе, о бомбардировках Лондона, битве при Эль-Аламейне, о ленд-лизе… Поняли, что в смертельной борьбе с фашизмом были не одни. Однако информационная осведомленность часто становилась поводом для неадекватной переоценки ряда важных обстоятельств и событий этой войны. Особенно после распада СССР.
Безусловно, новые факты не могли не повлиять на некоторое переосмысление представлений о ней, законсервированные идеологической инерцией. Однако ревизовать основополагающие понятия и принципы Второй мировой войны крайне рискованно и с научной, и с нравственной точки зрения. Вообще преступно подгонять историю под современные межгосударственные отношения и политические интересы и взгляды.
Так, умаление роли национальных формирований в разгроме фашизма, чем грешат некоторые современные исследователи, оскорбляет память едва ли не каждой грузинской семьи. Сужу по своей: из четверых ушедших на фронт ближайших ее членов домой вернулись лишь мой отец и его младший брат. За 3 года 10 месяцев и 18 дней Грузия принесла на алтарь победы колоссальные жертвы своего генофонда.
Многие сегодня критически оценивают действия некоторых советских военачальников, считая, что огромных потерь, понесенных Красной Армией, можно было избежать. Что же, анализировать ошибки можно и необходимо, но это дело не публицистов, а военных специалистов. Тем более, что задним числом бравировать прозорливостью всегда легче. Но понесенные жертвы в любом случае не отменяют, а, напротив, возвышают подвиг рядовых солдат войны.
К тому же, нравственная сторона в подобных вопросах имеет две грани. Американское командование оправдывало и оправдывает сброс атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки необходимостью принудить Японию к капитуляции, избежав лишних жертв среди военнослужащих. Но как прикажете отнестись к тому, что этот устрашающий акт за считанные минуты унес жизни, по ориентировочным подсчетам, от 150 до 200 тысяч мирных жителей?!.
Можно сколько угодно задавать риторические вопросы, скажем, в связи с советскими потерями при штурме Берлина. Но это не изменит данность, что любая масштабная военная операция имеет глобальную и политическую составляющую. Вообразите, что коричневую чуму удушила бы в ее логове не Красная Армия?! И без того не переводятся сегодня желающие принизить ее роль в разгроме фашистской Германии.
Осуждение и критика советского руководства не вправе служить основанием для того, чтобы ставить с ног на голову результаты Второй мировой? Война – не спорт, и здесь важна именно победа, а не участие. К счастью, существуют факты, которые при всем желании не поддаются замалчиванию. Вдобавок, история, даже будучи дамой капризной, оперирует, как мы уже отмечали, цифрами, которые столь внушительны, что исказить их попросту невозможно.
В ходе немецких бомбардировок погибло 40 тысяч жителей Лондона. При всем искреннем сочувствии, потери эти несопоставимы с миллионами жизней мирных советских граждан. Мы восхищаемся мужеством и отвагой участников битвы при Эль-Аламейн, отстоявших от фашистов Суэцкий канал. Но ни по масштабам, ни по понесенным потерям ее невозможно поставить в один ряд со Сталинградской эпопеей, ставшей переломным событием не только Отечественной, но и всей Второй мировой войны.
В целом до операции "Оверлорд" – высадки союзников летом 1944 года в Нормандии, Германия использовала на Восточном фронте 90% своих военных ресурсов. И даже после открытия "второго фронта" на Запад была переброшена лишь их третья часть.
Не случайно и сегодня, спустя ровно 82 года, сакральная дата 22 июня наполняет сердца людей доброй воли глубоко запрятанной тревогой. Отечественная война, или, если угодно, Восточный фронт Второй мировой войны, остается самым кровопролитным фактом в мировой истории.
И хотелось бы, чтобы он остался таким беспрецедентным навсегда…