Киотский протокол, направленный на ограничение выбросов промышленных газов в атмосферу, был ратифицирован в России Госдумой, утвержден Советом Федерации и 5 ноября подписан президентом РФ. О позиции России по Киотскому протоколу нам рассказывает Замдиректора Департамента имущественных и земельных отношений, экономики природопользования Министерства экономического развития и торговли Всеволод Валерьянович Гаврилов.
- Каковы условия ратификации Россией Киотского протокола?
- Киотский протокол был подписан в 1997 году. В нем содержится указание на необходимость разработки дальнейших технических документов. Они были разработаны с активным участием российской делегации (Маракешские соглашения), и по большинству позиций, которые регулируют непосредственно механизмы осуществления Киотского Протокола и обязательства, нам удалось отстоять приемлемые для нас позиции. Эта работа проводилась с 2000 по 2003 г. Непосредственно в процессе ратификации Киотского Протокола внесение изменений не предусмотрено.
- Киотский протокол – что это для российской экономики?
- Обычно, когда задают такой вопрос, имеют в виду, благо это или вред. Отвечаю: это не вредно. Будет ли это благом – зависит от нас. Почему это не вредно? Мандат ратификации Киотского Протокола распространяется на период до 2012 г. Вреда российской экономике в виде ограничений роста до 2012 г. по всем прогнозам не будет. В то же время есть ряд других обязательств по Киотскому Протоколу, которые Россия обязана выполнить. По статье 2 мы должны реализовывать национальную политику мер, направленную на снижение выбросов парниковых газов внутри России. По статье 5 мы должны создать систему оценки выбросов и абсорбции парниковых газов. А по статье 7 мы должны создать кадастр промышленных предприятий. Это, безусловно, будут некоторые затраты, но само по себе создание этих институтов и этого потенциала будет полезно для России.
- Будет ли Россия участвовать в КП после 2012 г.?
- Пока это не решено и не может быть решено, потому что нет формулы определения обязательств на период с 2012 г. Это будет являться предметом международных переговоров. И в зависимости от того, удастся ли нам отстоять наши интересы, мы будем думать, присоединяться или нет ко второму периоду.
- Как сделать так, чтобы перейти от фазы «не вред» в фазу «благо»?
- Это зависит от того, как мы выстроим национальную политику и международные переговорные процессы и сможет ли государство в качестве инструмента продвижения наших российских экономических интересов максимизировать потенциальные преимущества от присоединения к Киотскому Протоколу. Самое главное – создать нашу внутреннюю политику и попробовать сделать так, чтобы механизмы Киотского Протокола стали бы естественным продолжением внутрироссийской политики.
- Как этого можно добиться?
- Промышленно развитые страны, имеющие обязательства по Киотскому Протоколу, ввели у себя системы нормирования выбросов парниковых газов, т.е. установили ограничения для своих предприятий по выбросам и ввели систему достаточно чувствительных штрафов за их несоблюдение. В Евросоюзе на период до 2008 г. в случае нарушения установленных конкретному предприятию объемов выброса штраф составляет 40 евро за тонну СО2. А тонна СО2 – это примерно сжигание полтонны угля. На период с 2008 по 2012 гг. этот штраф будет составлять 100 евро за тонну. Ввести аналогичную систему в России мы не можем.
- Что предлагается сделать в России?
- Мы рассматриваем двухэтапную политику. На первом этапе мы будем поддерживать тех экономических агентов, которые возьмут на себя добровольные обязательства по выбросу парниковых газов. Например, рассматривается вопрос о том, чтобы экономические агенты участвовали в тендерах на право получения квот для последующей реализации проектов, направленных на сокращение эмиссии парниковых газов. Для достижения полной прозрачности такие тендеры должны проводится по одному количественну параметру, и, желательно, в режиме он-лайн в Интернете. Но, вместе с тем, штрафовать за неучастие в этой программе мы не планируем. После того, как будет отработан первый вариант – несколько лет, или даже существенное количество лет – сейчас невозможно предугадать, тогда будет приниматься решение, имеет ли смысл вводить обязательства для всех. Этот вопрос мы неоднократно обсуждали в бизнес-сообществе, и реакция бизнес-сообщества была неоднозначной, потому что вызов достаточно серьезный. Организация механизмов внутри России, аналогичных механизмам Киотского Протокола – то, на что уже сейчас пошли страны ЕС – это будет сделано. А вопрос обязательств и ответственности пока мы оставили на более позднее время. Если мы это реализуем и сможем правильно осуществить нашу внешнюю политику, сможем договориться о покупке наших квот на выгодных для нас условиях, то мы «не вред» превратим в «благо».
- Вы упомянули о неоднозначной реакции бизнеса на предложение о добровольном участии компаний в ограничениях выбросов. Энергетики были за, а металлурги против?
- Такого однозначного разделения мнений нет. Все известные мне представители бизнес-сообщества поддерживают участие в механизмах Киотского Протокола, в том числе металлургические компании, при условии, что государство будет проводить последовательнгую политику. ЕС предлагает регулировать предприятия на основании жестких стандартов. Мы изначально заявляли и продолжаем заявлять, что пока речь об этом не идет. Вопрос необходимости нормирования выбросов и, соответственно, введение ответственности за соблюдение этих норм будет приниматься и обсуждаться только во взаимодействии с бизнесом. Никаких односторонних движений со стороны государства не будет. Тем самым мы хотели бы начать реализовывать цивилизованную экологическую политику государства. Мы контактируем с бизнесом на ежедневной основе. И, насколько я знаю, явного неприятия ни у одного элемента бизнес-сообщества нет. Все понимают, что при правильной политике это принесет преимущества, а не барьеры.
- Это ли причина лояльности бизнеса? Может быть выпуск многих предприятий просто не дотягивает до уровня 1990 г. и не достигнет его до 2012 г.?
- В России сейчас ставится вопрос о реформировании производственной инфраструктуры. В целом либерализация рынков энергоносителей - это главный фактор экономии топлива. А в современных условиях стало расточительно не экономить топливо. И это правильно, поскольку топливо – тот ресурс, который должен быть рачительно использован. Поэтому нельзя говорить о том, что данное конкретное предприятие будет за, потому, что у него выбросы меньше, чем в 1990 г., или против, если они превысят к 2012 г. уровень 1990 г. Если предприятие проводит целевые меры, направленные на снижение выбросов – вывод новых технологий, сокращение потерь энергии, то оно вполне может претендовать на участие во всех механизмах вне зависимости от того, превышают его выбросы объем 1990 г, или нет.
- Каковы перспективы торговли квотами на выбросы парниковых газов для России?
- Мы разрабатываем документы, поэтому я не могу сказать, какой конкретно будет схема, но могу сказать, каковы основные принципы схемы. Самое главное - в рамках Киотского протокола российская система торговли квотами на выброс промышленных газов должна быть максимально прозрачной. Сегодня рынок торговли квотами носит преимущественно спекулятивный характер. Перспективы его достаточно неопределенные. Существует ряд технических документов, которые должны вступить в силу после ратификации Киотского Протокола, так называемые Маракешские соглашения. Они регулируют правила возникновения нормального ликвидного рынка и правила возникновения товара, который будет оборачиваться на этом рынке. В зависимости оттого, как поведут себя участники рынка, будет зависеть и его емкость. Сейчас все страны ведут себя так, чтобы этот рынок возник не просто как рынок квот, а рынок квот, обеспеченных реальным снижением выбросов парниковых газов. Наша позиция – солидаризоваться с теми усилиями, которые предпринимают другие страны, чтобы за всеми квотами, которые будут оборачиваться на этом рынке, стояло реальное сокращение выбросов парниковых газов.
- Кто должен стать участниками этого рынка?
- Дизайн рынка торговли квотами пока находится в работе. Участниками рынка должны стать институциональные инвесторы, которые имеют портфели, связанные с энергоэффективностью, и конкретные предприятия, которые будут реализовывать эти проекты. Рынок квот должен стать дополнительным к действующему инвестиционному рынку. Сочетание традиционного финансового рынка и углеродного рынка может дать сильный кумулятивный эффект, поскольку рынок квот будет дотировать энегроэффективные, энергосохраняющие проекты и стимулировать «нормальный» инвестиционный рынок участвовать в таких проектах.
- Каков будет механизм распределения средств, получаемых от продажи квот?
- Все эти средства должны быть переданы в бизнес, по возможности, абсолютно прозрачным путем, с помощью ясных алгоритмов. В то же время, когда речь идет об управлении средствами РФ, надо понимать, что все обязательства обеспечены финансами суверена, т.е. нашим федеральным бюджетом. Поэтому для участия в торговле мы будем однозначно требовать у участников этого процесса гарантий перед РФ, что эти проекты будут реализованы на определенных условиях. Если мы не возьмем гарантий от экономических агентов, то гарантии перелягут на федеральный бюджет, т.е. на налогоплательщиков.
- На кого лягут функции по контролю за тем, выполняют предприятия эти обязательства, или нет?
- Все обязательства достаточно просто и понятно администрируются. Выполнение обязательств по сокращению выбросов достаточно легко проверяется через учет использованного топлива. Топливо легко администрируется и природоохранной инспекцией, и налоговыми органами, и статистической отчетностью. Конкретно механизмом администрирования сейчас занимаются коллеги в МПР России, они должны подобрать комбинированную схему, которая бы сочетала полномочия всех трех органов. Перед нами стоит амбициозная задача – создать этот рынок, минимизируя высокие коррупционные риски и, по возможности, исключить административные решения из процедуры распределения квот и преференций. Рынок является здоровым тогда, когда влияние на него чиновников минимально. Поэтому перед нами стоит задача сделать рынок прозрачным и эффективным.-0-
