Он родился в 1931 году в Тифлисе в районе Мтацминда, жил на улице Дзержинского, ныне Ингороква. И никогда не забывал о родном городе.
Микаэл ходил в школу в Сололаки, знаменитую 43-ю мужскую. Ее массивное здание в стиле модерн по-прежнему украшает собой улицу Асатиани. Среди тифлисских друзей Микаэла – Владимир Бураковский, ставший знаменитым врачом, и Евгений Примаков, тоже оставивший след в истории века двадцатого.
Отец Таривердиева служил директором Государственного банка, дивный особняк которого располагался на улице, раньше называвшейся Сололакской, потом Кирова, а ныне носящей имя поэта Георгия Леонидзе.
Таривердиев-старший был репрессирован. Матери почти чудом удалось избежать ареста. В своих мемуарах Микаэл напишет: "На партийном собрании в статуправлении, где работала мама, кто-то из "партайгеноссе" заявил, что моя мать носит шелковые чулки, что неплохо бы вспомнить, из какой она семьи, совсем не пролетарской, а заслуги ее во время революции еще требуют доказательств. Казалось бы, смехотворное обвинение. Но в те годы ничего смешного в этом не было. Обсуждение грозило исключением из партии, а исключение из партии автоматически влекло за собой арест. Это ставило семью в положение родственников "врага народа". Так что было не до смеха. Помню, как шепотом на кухне обсуждался вопрос: каяться или нет? Мама говорила, что каяться ей не в чем. На том и разошлись. Беду пронесло. Но она все-таки продолжала ходить в шелковых чулках…"
Сам Таривердиев закончил музыкальную школу при Тбилисской консерватории, потом было несколько недель в Ереване, а затем Москва, где он стал известен и любим во многом благодаря своей музыке к кино.
Достаточно назвать только фильмы Татьяны Лиозновой и Эльдара Рязанова, для которых он сочинял, чтобы стало понятно — композитор был народным не только согласно официальному званию. А были еще 132 фильма, четыре оперы, четыре балета, сочинения для органа, фортепиано, вокальные циклы.
Как он вспоминал, решение стать композитором пришло совершенно случайно. У соседей был рояль, на котором он любил "бренчать". В конце концов, утомленный бесконечными упражнениями Микаэла сосед сказал, чтобы родители купили ему свой инструмент, хотя бы пианино, и вот на нем он пусть и играет. Пианино появилось, а вместе с ним – уроки музыки, на которых приходилось разучивать странные пьески, вроде "Похороны куклы", одно название которой обижало будущего классика, хотя бы потому, вспоминал он, что никакой куклы у него не было. Тогда Таривердиев понял, что должен сочинять сам. Так и началась жизнь по нотам.
Когда режиссер Татьяна Лиознова приступит к съемкам фильма "Семнадцать мгновений весны", она поставит перед Микаэлом Таривердиевым сложнейшую задачу — написать музыку для сцены свидания Штирлица с женой. Требовалось перекрыть восемь минут эпизода, в котором не произносится ни одного слова. И композитору удалось создать одно из самых пронзительных музыкальных произведений. Вдохновением стали воспоминания о годах, когда школьником он направлялся по улице Энгельса, сегодняшней Асатиани, на занятия.
С Грузией было связано детство, с Москвой — годы зрелости и славы. Композитор вспоминал, что переехав в Россию, долго не мог привыкнуть к тому, что на горизонте перед ним нет гор.
Вскоре после выхода фильма Лиозновой в Союз композиторов СССР на международном бланке пришла телеграмма "Поздравляю успехом моей музыки вашем фильме. Френсис Лей".
Таким образом прямо указывали на то, что мелодию Таривердиев украл у французского композитора Лея. В результате этой сомнительной шутки произведения Таривердиева стали "вырезать" из телевизионных и радиопередач. На концертах композитору то и дело задавали вопрос – а правда ли, что СССР пришлось заплатить сто тысяч долларов штрафа за это "воровство"?
Как вспоминал сам Таривердиев, слухи расползались с невероятной быстротой, и радость от успеха музыки была перечеркнута. Тогда он решил разыскать самого Лея.
Найти композитора Таривердиеву помог представитель "Совэкспортфильма" в Париже Отар Тенеишвили. В итоге чей-то злой розыгрыш был "развенчан", и Френсис Лей прислал телеграмму о том, что его оклеветали и никакого послания в советский Союз композиторов он не отправлял. Все закончилось благополучно…
Таривердиева не стало в Сочи, ему было всего 64 года. На доме на улице Усиевича в Москве, где он жил, висит мемориальная доска с надписью на трех языках- русском, армянском и грузинском…
Я заканчивал книгу о Тбилиси, одним из героев которой, конечно же, является и Таривердиев. Думал, что надо бы по приезду в Москву повстречаться со вдовой композитора, Верой Гореславовной, уточнить кое-какие факты. И неожиданно встретил ее в Тбилиси на площади Свободы.
Оказалось, Таривердиева прилетела на несколько дней в Грузию, чтобы заняться подготовкой юбилейных торжеств на родине мужа. Кто-то из острословов заметил: не важно, какая у художника жена, важно, какая у него вдова. Вера Таривердиева — идеальная спутница гения. После смерти композитора она организовала Международный конкурс органистов его имени, издала книгу.
Этой осенью столица Грузии вспомнит своего великого уроженца. В Опере будет звучать пронзительная музыка обыкновенного гения с Мтацминды.
