Грибоедов стал первым русским поэтом, искренне полюбившим Кавказ и испытавшим взаимность этого чувства. Александр Пушкин был знаком с автором "Горе от ума", гордился этой дружбой, и его собственный приезд в Тифлис в 1829 году был, отчасти, путешествием, "по следам Грибоедова".
Неудивительно, что, оказавшись в столице Грузии, первым делом Пушкин отправился на Мтацминду поклониться могиле друга. Та была еще совсем свежа, и Пушкин, по свидетельству очевидцев, "преклонил колени и долго стоял, наклонив голову, а когда поднялся, на глазах были заметны слезы".
Пушкин приехал в Тифлис в день своего 30-летия. И, конечно же, грузины устроили достойное празднование юбилея великого поэта.
Сам Пушкин давно мечтал побывать в этом краю. Еще в мае 1827 года, едва вернувшись из ссылки в Михайловском, он писал своему родному брату Льву, проходившему службу в Нижегородском полку, расквартированному в Кахетии, что мечтает оказаться в Грузии. Но отправиться на Кавказ получилось лишь два года спустя. В мае все внимание империи было приковано к Варшаве, где должна была состояться коронация Николая Первого польской короной. И Пушкин, решив, что властям будет "не до него", решил ехать на Кавказ "самовольно".
Пунктом его назначения стал армянский Арзрум, именовавшийся в те годы Эрзрумом. О путешествии Пушкина властям стало известно в считанные часы. Николай Первый в гневе писал: "Кто ему разрешил отправиться в Арзрум, во-первых, это заграница, а, во-вторых, он забыл, что обязан предупреждать меня обо всем, что он делает, по крайней мере, касательно своих путешествий. Дойдет до того, что после первого же случая ему будет определено место жительства".
В итоге секретным распоряжением Главнокомандующего на Кавказе Паскевича (мужа кузины Грибоедова) тифлисскому военному губернатору Степану Стрекалову было дано указание "не оставлять распоряжением о надлежащем надзоре" по прибытию в Грузию Пушкина. Губернатор и не оставлял. Напротив, в один из дней пригласил поэта на обед во Дворец Главноуправляющего на Кавказе — тот самый, где всего год назад шумел свадебный пир по случаю венчания Грибоедова и Чавчавадзе.
О том обеде Пушкин оставил воспоминания: "Генерал Стрекалов, известный гастроном, позвал однажды меня отобедать; по несчастию, у него разносили кушанья по чинам, а за столом сидели английские офицеры в генеральских эполетах. Слуги так усердно меня обносили, что я встал из-за стола голодный. Черт побери тифлисского гастронома!"
Но ощутить щедроты грузинского застолья Пушкин, конечно, успел. В день его юбилея грузины устроили роскошный обед в садах Крцаниси, о котором поэт тоже оставил восторженные воспоминания. Пушкин писал: "Грузины народ воинственный… Голос песен грузинских приятен. Мне перевели одну из них слово в слово; она кажется сложена в новейшее время; в ней есть какая-то восточная бессмыслица, имеющая свое поэтическое достоинство".
Приехав в Тифлис в мае 1829 года, Пушкин собирался провести здесь всего два дня, но задержался на две недели.
Тогда в городе было так жарко, что поэт даже название города перевел как "жаркий город". Хотя слово "тбили" в переводе на русский означает "теплый".
Но это же был Пушкин. Как поэтично он записал:
"Тифлис находится на берегах Куры, в долине, окруженной каменистыми горами. Они … раскалясь на солнце, не нагревают, а кипятят недвижный воздух. Вот причина нестерпимых жаров, царствующих в Тифлисе".
Для меня это, кстати, стало вполне удовлетворяющим объяснением по сей день царящей здесь нестерпимой жары.
Горы кипятят воздух!
Ну Пушкин – одно слово!
Пушкин уехал, но воспоминания о Грузии остались. Недаром своего Евгения Онегина поэт хотел отправить на Кавказ, где тот должен был гулять по берегам Куры. К сожалению, та глава поэмы так и не была завершена.
Тифлис тоже не забывал о великом русском госте. В 1892 году на улице, по которой Пушкин въезжал в главный город Грузии и которая теперь носила его имя, был открыт бронзовый памятник. Работа скульптора Феликса Ходасевича, возведенная на собранные добровольцами деньги, стала четвертой по счету во всей российской империи – до Тифлиса памятники поэту были установлены лишь в Москве, Петербурге и Одессе.
25 мая 1892 года газета "Иверия" писала: "В день благословения памятника к Пушкинскому скверу устремилась огромная масса людей. Люди заполнили балконы, окна, крыши близлежащих домов. Пушкинский сад был украшен знаменами. Дом, где в 1829 году в течение двух недель жил Пушкин, был украшен гирляндами цветов и флагами".
Сейчас часто сетуют, что вот, мол, Пушкина в Грузии совсем забыли. Не думаю, что это так. Кто любит стихи, тот и сейчас читает Пушкина. Ведь без Пушкина поэзии не существует.
А те, для кого он был всего лишь "нашим всем", хватало и раньше.
Есть такой анекдот-быль из 80-х годов прошлого века.
Как-то в Тбилиси приехали туристы. Оказавшись возле бюста Пушкину, одна из дам воскликнула: "Ой, а я и не знала, что Пушкин похоронен в Грузии". Мимо проходил какой-то грузин и не удержался от комментария: "Да, Пушкин здесь похоронен, а Ленин – вон там". И указал на нынешнюю площадь Свободы, которая раньше носила имя Ленина и в центре которой возвышался памятник Ленину.
Хотя отчасти Пушкин и правда похоронен в Тбилиси. Равно как и в тысячах других мест, где живут его почитатели.
Пушкин там, где мы. И чтобы так было всегда, не нужны ни памятники, ни лозунги.
Ведь музей жив не тогда, когда он открыт, а когда в него ходят люди, когда он нужен. Музей Пушкина будет открыт всегда, пока мы живы. Потому что он – в нашем сердце.
