В Большой Энциклопедии Балета о ней сказано: советская артистка, балетмейстер Нина Шалвовна Рамишвили родилась 19 января 1910 года в Баку.
Правда, более поздний словарь Академик в качестве места рождения указывает Тифлис. Баку в нем в скобках – как возможный вариант. А артистка по этой версии – "советская и грузинская". Наконец, в последних справочных изданиях фигурирует только Тифлис – Тбилиси. Без узорчатой бакинской вязи. И безо всяких ссылок на советское прошлое…
Расхождение, как говорится, для легкой интриги. Чтобы подогреть любопытство читателей небольшим расследованием. И все бы хорошо, если бы только в нем – в этом расхождении – не был заключен широкий культурный подтекст, перекрывающий важность биографических формальностей. Если бы не творческий символ, разрушить который не поднимается рука.
Постараюсь объяснить.
Кстати, понять меня будет намного проще, посмотрев в исполнении Нино Рамишвили зажигательный, стремительный и одновременно необыкновенно лиричный танец "Джейран". Тот, кто имел счастье видеть танцовщицу вживую, согласится, что видео- и кинокадры не позволяют в полной мере воспроизвести всю низвергающуюся со сцены, словно лава, энергетику, весь накал эмоций.
Но в данном случае речь не об исполнителе – о хореографии. Дело в том, что азербайджанцы справедливо считают танец "Джейран" своим. Как, впрочем, и некоторые другие кавказские народы. Самка джейрана – изящная порывистая газель – издревле почитается эталоном женской стати и красоты на Кавказе. Так что, отдельные элементы этого танца действительно можно обнаружить в народных обрядах разных его регионов.
Будучи талантливым хореографом, Нино Рамишвили первой сумела сплести их в причудливую профессиональную вязь. Поднять на уровень высокохудожественного произведения сценического искусства. Которое дальше, как и подобает истинной жемчужине, обрело самостоятельную жизнь. Вернулось к истокам. Позволило воплотить себя в новые образы.
На память приходят слова корифея народного танца, прославленного балетмейстера Игоря Моисеева: "Если твое творчество настолько признает народ, что считает его своим – это ли не высшая форма признания".
Такой вклад невозможно очертить рамками "советский", "грузинский", "кавказский". Он – органическая часть всей мировой культуры. Перед ансамблем не мог устоять даже пресловутый "железный занавес". Достаточно взглянуть на географию гастрольных поездок. Более 200 турне в 88 странах, почти 20 тысяч представлений! Ив Сен Лоран, побывав на концерте танцоров из Грузии, внес в свою женскую коллекцию сапоги и меховые шапки.
И всегда – аншлаг! Нескрываемый восторг публики. После выступления на сцене знаменитого театра "Ла-Скала" в Милане, солистов ансамбля 14 раз вызывали на "бис"! Такого зал этот не помнит. Был великий Карузо, для которого занавес поднимали 11 раз. Но то, что сотворили питомцы Нино Рамишвили, и теперь, через полвека, остается недостижимым ориентиром.
Трудно быть первым. Идти неизведанными путями. Преодолевать недоверие скептиков и пренебрежение завистников. Обходить подводные рифы. Поэтам в этом смысле, наверное, чуть проще. Им требуются лишь талант и перо. А танцы – искусство коллективное. Любой ансамбль — это судьбы людей, которые в нем работают. А хореограф – как глава крупного предприятия. С непременным элементом творчества.
И еще – дипломат. Потому что тебя много и ты на виду. Постоянно лавируешь. Если общество авторитарное – надо просить. Репетиционный зал, костюмы, зарплаты. Сталин, Берия… Нине Шалвовне случалось ходить по самому острию. Отец репрессирован. Фамилия Рамишвили как назло ассоциируется с врагами власти и самого вождя. Попробуй, слово скажи не так!
Прошла. Справилась. Добилась славы. Для себя, для всех. Еще трудней – удержаться на ее гребне. Но и это не самая сложная задача. Главное – чтобы твое детище выжило после тебя. Чтобы название не сходило с афиш.
Оно не сошло. Сейчас дело служения Терпсихоре продолжает третье поколение прославленного брэнда Сухишвили-Рамишвили. Примечательно, что преемственность тут не только фамильная, семейная – она еще и идейная. Снова поиск новизны. Творческое экспериментирование. Словно строгий глаз Хореографа по-прежнему требовательно следит за всем откуда-то сверху.
Находятся и такие, кто недоволен, возмущен, резко осуждает: "Э-э, куда вы?! Это же народный балет!". Но танец не только условен – он еще и как живой организм. Растет, совершенствуется, меняется. И, соответственно, точно так же возмущались и в 30-е, и в 40-е, и в 50-е, и в 60-е…
Где же судья?
А судья время. Нино Рамишвили сумела подчинить его. Не только себе. Также и тем, кому передала в наследство бразды креативного правления. И креативное мышление.
Другой критерий – публика. Люди, во имя которых искусство существует.
Удачного всем дня!
