Все равны, но некоторые ровнее
Проект «Восточное партнерство» позиционируется Европейским союзом как инструмент сближения шести постсоветских государств и ЕС. И хотя на официальном уровне представители «единой Европы» не пытаются как-то ранжировать своих партнеров, в экспертных кругах стран Евросоюза существует представление о своеобразных передовиках интеграционных процессов. К таковым, как правило, относят Грузию, Молдову и Украину.
Три этих государства рассматривают евроинтеграцию в качестве стратегического направления своей внешней политики. Флаги Евросоюза в Тбилиси, Кишиневе и Киеве повсюду соседствуют с национальными символами данных государств. Грузия, Молдова и Украина подписали соглашения об ассоциации с ЕС, а их граждане получили право пересекать границы Шенгенского пространства без виз.
Конечно, было бы неверно полностью отождествлять интересы Тбилиси, Кишинева и Киева – хотя бы потому, что грузинский и украинский политический класс четко позиционируют свои страны в качестве будущих членов НАТО (и сам альянс открыл для них свои двери, правда, без указания конкретной даты вступления), а вот Конституция Молдовы законодательно закрепляет ее государственный нейтралитет.
Тем не менее, в отличие от трех других участников «Восточного партнерства» – Армении, Азербайджана и Беларуси – Грузия, Молдова и Украина позиционируют себя как «более продвинутых» партнеров Евросоюза.
К «отличникам» и счет особый.
Как элиты обновлять будем?
Недавно известный британский «мозговой центр» Chatham House (Королевский институт международных отношений) опубликовал доклад с говорящим заголовком «Обновление политических элит в Грузии, Молдове и Украине». Его автор – Кристина Герасимов, эксперт институтской программы «Россия и Евразия». И хотя Chatham House не является подразделением британского кабинета министров или официальной структурой какой-то международной организации, доклады его аналитиков, как правило, становятся предметом острых дискуссий.
В фокусе доклада Кристины Герасимов, опубликованного по горячим следам брюссельского саммита «Восточного партнерства», не масштабное противостояние Запада и России на постсоветском пространстве, а по преимуществу внутренние процессы в этих странах. ЕС смотрит на них с особой надеждой и в то же время испытывает разочарование от состояния дел в этих государствах.
Как только доклад Герасимов увидел свет, многие журналисты и эксперты стали говорить о том, что аналитик Chatham House сосредоточена на смене грузинской, молдавской и украинской элиты с помощью внешнего воздействия. Спору нет, в представленном материале содержатся позитивные оценки такого фактора, например, как «возвращенная диаспора», которая может стать в авангарде будущих реформ. Не к ней ли во время своей недавней инаугурационной речи апеллировал Владимир Зеленский, когда обращался к «65 миллионам украинцев», живущих как в ближнем, так и в дальнем зарубежье?
Однако пафос доклада не следует сводить исключительно к этому. Значение представленного материала намного шире, чем инструкции по внешнему вмешательству во внутренние дела Грузии, Молдовы и Украины.
И снова вопрос: кто виноват
Доклад госпожи Герасимов может быть с пользой востребован экспертным сообществом на всем постсоветском пространстве. Многие ее оценки точны, хотя и совсем не лестны для политических элит тех стран, которые принято считать «передовиками евроинтеграции». Так, она сообщает о приватизации государственных институтов олигархами. И действительно, мы можем говорить об эксклюзивной роли Бидзины Иванишвили и Владимира Плахотнюка в политической жизни Грузии и Молдовы. Слово этих людей зачастую важно не меньше, а то и больше, чем решения президентов, глав правительств, спикеров парламента. А на Украине конкуренция олигархов в разгаре, и пока что место «царя горы» вакантно.
Госпожа Герасимов утверждает, что в управлении во всех трех странах – системные проблемы: «С момента обретения независимости политические партии в этих государствах оказались не в состоянии выдвинуть истинные и компетентные элиты на передний политический план». Она подчеркивает, что политика строится не столько вокруг институтов госуправления, сколько вокруг «отдельных харизматических лидеров» (отметим, что не только у «передовиков-интеграторов», но и в других странах «Восточного партнерства»).
Однако за констатацией системных провалов должна следовать столь же качественная диагностика. Почему страны, избравшие в качестве ориентира Запад, за почти уже три десятилетия национальной независимости не преуспели по части демократии, транспарентности и экономических успехов, то есть всего того, что Брюссель преподносит как возможные выгоды от кооперации с «единой Европой»?
И вот здесь Герасимов не находит ничего лучшего, как выдвинуть тезис о «наследии советского прошлого». По ее словам, именно оно наряду с «вызовами переходного периода 1990-х годов» отложило «появление нового поколения реформистских лидеров, практикующих ценности качественного управления».
Это не советское наследие, а капитализм
Не первый раз западные эксперты, обращаясь к тематике, связанной с республиками бывшего СССР, ставят на первый план не эмпирику, а некие общие схемы. Советское наследие? Но ведь среди трех упомянутых стран Грузия и Молдова как раз были на переднем крае борьбы за выход из некогда единого государства.
Обе эти республики не принимали участия в голосовании на мартовском референдуме 1991 года о сохранении обновленного Союза. Их максималистская линия во многом способствовала этнополитическим конфликтам в Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье, а также последующим проблемам с формированием национально-государственной идентичности. Украина до 1991 года вела себя немного скромнее, хотя и успела за неделю до Беловежских соглашений провести свой собственный референдум, а после них стала одним из наиболее проблемных партнеров России на постсоветском пространстве. Заметим, все это было еще до Крыма-2014. Напомню, что книга второго украинского президента Леонида Кучмы «Украина – не Россия» увидела свет еще в 2003 году!
Кристина Герасимов вводит дефиницию «старая гвардия», определяя эту группу как политиков, не заинтересованных в переменах, нацеленных на статус-кво. С ними она связывает архаические установки, не способствующие сближению с ЕС.
Но разве не «старая гвардия» в лице экс-первого секретаря ЦК КП Грузии Эдуарда Шеварднадзе, экс-первого секретаря ЦК КП Молдавии Петра Лучинского и экс-парторга завода «Южмаш» Леонида Кучмы стала инициатором ГУАМ – проекта, нацеленного на минимизацию российского влияния на постсоветском пространстве? И разве не Шеварднадзе говорил о необходимости «постучать в двери НАТО»? Разве не лидер молдавской компартии Владимир Воронин, став президентом страны, способствовал срыву плана Дмитрия Козака по приднестровскому урегулированию?
Все эти «старогвардейцы» были в чести у ЕС, НАТО, США. Их приглашали в западные столицы и объявляли «надежными партнерами». Что у них специфически советского?
И разве можно трактовать сложившиеся олигархические модели как наследие времен СССР? Скорее уж, это отсылка к практикам «дикого капитализма».
И кое-что о «пользе» социальных протестов
Автор доклада также много говорит о пользе «социальных выступлений» (слово «uprising», впрочем, можно перевести и как «восстание») для общественного обновления. В этом контексте Герасимов вспоминает «революцию роз» Михаила Саакашвили, первый и второй Майданы на Украине, события в Молдове в 2009 году. С ними она связывает приход «новых проевропейских политических партий», поднявших «планку ожиданий среди граждан и западных партнеров».
Но какой результат показали эти «новые проевропейцы»? Герасимов констатирует: «Недавние опросы общественного мнения показывают, что недоверие к политическому руководству и партиям в этих странах остается высоким. Нынешние элиты используют стратегии и методы, присущие старым режимам».
Так не потому ли сейчас маятник качнулся в обратную сторону, что «проевропейские политики» не принесли демократии? Вспомним хотя бы подавления массовых протестов в Грузии при Михаиле Саакашвили в 2007 и в 2011 гг., истории с пытками в Глданской тюрьме. Не дали они и освобождения от коррупции (скандалы вокруг финансовых злоупотреблений после прихода к власти в Молдове проевропейской коалиции лишь увеличились). В украинском же случае попытки отождествить мнение Майдана с позицией всей страны привели, среди прочего, к потере Крыма и гражданскому конфликту на юго-востоке страны. Ведь сколько бы мы ни говорили о факторе России, отрицать внутреннюю природу украинских противоречий невозможно.
Таким образом, перед нами снова пример того, как пресловутый «принцип партийности», только не в художественной литературе, а в политической аналитике приводит к нерелевантной диагностике. Даже там, где многие явления правильно фиксируются и описываются.
И, тем не менее, анализ экспертной продукции западных «мозговых центров» необходим. Как для понимания тенденций, присутствующих на Западе в оценках России и постсоветских стран, так и для выработки критического восприятия рекомендаций западных партнеров.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
