Те из нас, кто заканчивал русскую школу, несомненно знакомы с крамольным произведением Александра Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву". То есть знают название, потому что уникальность романа в том, что никто его дальше первой страницы не читал. Это невозможно – я пробовал. Но Радищева приговорили к смертной казни, заменив ее на ссылку, а книгу запретили. Так она оказалась в списке… жемчужин русской классики!
О фильме Левана Акина "А потом мы танцевали" почти всем известно лишь то, что он представлен на "Оскара". Только представлен.
Содержание уместилось в краткую аннотацию, которую однообразно, как заведенная, повторяла пресса. Если кто не знает, цитирую: "фильм рассказывает о жизни молодого танцовщика Мераба, который радикально меняется, когда влюбляется в своего амбициозного соперника Ираклия". Для непопавших на премьеру – это все. А попасть было трудно, даже рискованно. Входы и выходы кинотеатров плотно обступили активисты "Грузинского марша" и "рыцари" бизнесмена Левана Васадзе, выдающие себя за блюстителей морали и грозно протестующие против гей-пропаганды. К ним присоединились священники, которых, похоже, подобные проблемы в миру беспокоят гораздо больше, чем скандалы в лоно церкви. МВД было вынуждено направить на подмогу спецназ.
Признаюсь, я сам не сторонник гей-пропаганды. Одновременно настроен против митингово-парадной уличной пропаганды. Она всегда неразборчива, тенденциозна, ориентирована на иррациональные всплески эмоций, а не на убеждения. Но кинотеатр – не уличная трибуна. Это закрытое пространство, куда никто случайно не забредет.
Все к тому, что судить о фильме можно, только его посмотрев, как о книге – только прочитав ее. Полное художественное ничтожество в оскароносный список вряд ли включат, но, тем не менее, давайте немного опустим планку – от масштабов мышления и таланта автора.
При любых обстоятельствах, главное отличие уличной пропаганды от художественного произведения – фильма, картины, романа, фотографии – это низкопробность первой. Выстроенный на ее фундаменте протест, в лучшем случае, свидетельствует о невежестве, а в худшем – об откровенной провокации. В данном конкретном случае, о провокации как с одной (улица), так и с другой (кинозал) стороны.
Судя по телевизионным включениям, среди зрителей, пробившихся в зал кинотеатра "Амирани", оказались представители оппозиционных партий. А со стороны улицы Костава их штурмовали "левые" оппоненты. То есть сам фильм, со всеми его недостатками или достоинствами, изначально служил лишь фоном.
В каком-то смысле, сложившаяся картина, включая спецназ со щитами, напоминала события в ночь 20-21 июня. Только оппозиция на этот раз оказалась внутри, и штурму подвергся кинотеатр, а не парламент.
Наверное, бессмысленно объяснять, что свобода творчества предполагает также свободу с этим самым творчеством знакомиться или не знакомиться. Не считаться с данным конституционным правом народный защитник Нино Ломджария назвала средневековым мышлением. Хотя травля людей нетрадиционной ориентации имеет гораздо менее отдаленную историю. Еще в начале второй половины прошлого столетия общество жестоко их преследовало.
Скандальный фильм стал причиной беспорядков у кинотеатров Тбилиси и Батуми >>
Примечательно, что носители европейских ценностей, судили едва ли не принципиальней и строже, чем правители за "железным занавесом", которые чаще предпочитали закрывать глаза. До тех пор, пока, конечно, не появлялся повод расправиться с носителем сомнительного гена политически.
Думаю, и в Грузии все для всех давно очевидно. А спекуляция на людских пережитках дает некоторым политическим лидерам отличную возможность для отвлекающих маневров.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
