Формально победитель президентской гонки в США еще не назван. Однако кандидат от Демократической партии Джо Байден уже принимает поздравления от лидеров различных государств, правительств и представителей оппозиционных движений. В каких объемах и направлениях возможны изменения в американской внешней политике в ближайшей и долгосрочной перспективе?
Этот вопрос сегодня активно обсуждают в самых разных региональных контекстах. Ведь что бы кто ни говорили о сокращении американского влияния в мире (а эти обсуждения идут не только за пределами США, но и в самом Вашингтоне), Штаты остаются важнейшим игроком на международной арене. Их голос, влияние и ресурсы по-прежнему принимается в расчет и их союзниками, и их конкурентами. Насколько американский фактор будет важен в процессах на Кавказе? Увидим ли мы новые попытки Вашингтона усилить свое влияние в этом регионе или, напротив, станем свидетелями снижения интереса к нему?
Важный, но не жизненно
Ответы на поставленные вопросы лучше всего начинать с адекватного понимания того, какое место Кавказ занимает во внешней политике США. Сразу следует оговориться, что американские интересы в этой части мира существенно отличаются от российских, иранских или турецких, прежде всего, фактором географии. В этом плане даже у Европейского союза больше оснований считать себя соседом Кавказа, так как после нескольких волн расширений ЕС вышел к Черному морю, а три страны региона вовлечены в проект "Восточного партнерства" с Брюсселем.
В Азербайджане, Армении и Грузии нет таких вызовов, которые бы влияли на внутриполитическую повестку Соединенных Штатов или на вопросы их внутренней безопасности в том объеме, как влияют на российский Северный Кавказ проблемы в Панкиси, динамика конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии. Или как на ситуации внутри Турции сказывается то, что происходит в Азербайджане и вокруг него. Впрочем, последняя схема верна и применительно к Ирану.
По словам авторитетного эксперта Фонда Карнеги Пола Стронски (в недавнем прошлом он был аналитиком по Кавказу и Центральной Азии в Госдепартаменте), "Центральная Азия и Южный Кавказ никогда не были главными темами в американских спорах о внешней политике. Не стали они ими и сейчас. Когда страна поглощена пандемией, экономическими трудностями и более масштабными международными проблемами, вроде отношений с Китаем и Европой, никто из кандидатов не стал уделять особого внимания этим регионам к югу от российских границ. Разве что новая эскалация в Карабахе заставила американских политиков вспомнить в проблемах в этой части мира". В другом докладе этот же автор вместе с со своими коллегами Юджином Румером (в 2010-2014 гг. служившем в американском Национальном совете по разведке) и Ричардом Сокольским приходит к выводу о том, что "Кавказ важен для США, но не жизненно важен".
И действительно, если посмотреть на прошедшие президентские дебаты, то кавказские сюжеты возникали разве что в связи с войной в Нагорном Карабахе. Если отбросить бравурную риторику Дональда Трампа о легкости решения застарелого конфликта (что явно подавалось для потребления внутренней аудитории), то один принципиальный момент стоило бы выделить. Джо Байден, комментируя ситуацию вокруг процесса урегулирования армяно-азербайджанского противостояния, отметил, что Вашингтону не следует отдавать лидерство на этом направлении России. И из этого следует другой очень важный вывод, позволяющий понять специфику региональной политики Вашингтона на Кавказе. Для США самоценны не три страны региона, а более широкие процессы, в которые они вовлечены.
Контексты вокруг стран Кавказа
Кавказ видится из Вашингтона как регион, граничащий с Ближним Востоком, который в Штатах воспринимается как угроза международной стабильности. Отсюда интерес к Азербайджану как к светскому государству, возможному противовесу Ирану. С Баку также сотрудничает Израиль (военно-техническое взаимодействие – один из важнейших приоритетов), являющийся стратегически важным партнером США на Ближнем Востоке. Азербайджан также рассматривается в контексте энергетических проектов и обеспечения Европы углеводородным сырьем без жесткой привязки к России.
Грузия рассматривается как страна, активно стремящаяся в НАТО, что очень выгодно США. В январе 2009 года была подписана Хартия о стратегическом партнерстве между двумя странами. Тбилиси воспринимают также, как оппонента Москвы, а ситуация с Абхазией и Южной Осетией видится не сквозь призму национального самоопределения и отделения этих двух регионов, а как часть некоего российского территориального расширения. Для США любой намек на возможное восстановление СССР представляется угрозой. В этом контексте можно вспомнить высказывание Хилари Клинтон в бытность ее госсекретарем в команде Барака Обамы про "ресоветизацию" под эгидой Москвы, под каковой понимались евразийские интеграционные проекты.
Что касается Армении, то тут для США возникают несколько факторов: это довольно многочисленная диаспора в самой Америке (около 1 млн человек) и активное армянское лобби, которое поднимает разные вопросы (и о возможном признании Карабаха, и о признании геноцида армян в Османской империи). В этом контексте "армянский вопрос" часто используют как фактор влияния на Турцию, которая последние полтора десятилетия пытается отдаляться от США и выстраивать самостоятельную геополитическую конфигурацию.
В этом плане показательны оценки как представителей администрации Трампа, так и Джо Байдена по поводу нежелательности вмешательства Анкары в карабахский конфликт. При этом Байден особо подчеркивал, что армяне не могут бесконечно оккупировать районы вокруг Нагорного Карабаха. Уход Турции из евро-атлантической семьи для США неприемлем, хотя этот "родственник" доставляет массу хлопот, вступая в конфликты с другими союзниками Америки: то с Израилем, то с Францией, то с Грецией. Таким образом, последствия второй карабахской войны Вашингтоном будут восприниматься именно в контексте растущей турецкой самостоятельности и бесконтрольности.
Конечно же, США сильно беспокоит Китай. В период президентства Дональда Трампа именно Пекин стал подчеркнуто рассматриваться как главный внешнеполитический конкурент. Но не стоит думать, что новая команда Байдена будет в восторге от реализации планов Китая по выходу на кавказско-каспийские и черноморские просторы. Очевидно, что китайская инициатива "Один пояс, один путь" для Вашингтона – это вызов. Не только на Кавказе, но и в нем не в последнюю очередь.
Американское присутствие в процессах в этой части мира ощутимо. Взять хотя бы выборы в Грузии. В значительной степени они прошли по правилам, начертанным в посольстве США в Тбилиси. Понятно, что диктовалось это не узкой грузинской повесткой, а более широкими контекстуальными соображениями. Но, как говорят "западные партнеры", we have what we have. По факту США являются важнейшим игроком внутри Грузии, а не только во внешнеполитических поединках вокруг нее.
Ждать ли новизны?
Так привнесет ли новая администрация какие-то прорывные идеи на Кавказ? На сегодняшний день есть значительные сомнения по этому поводу, если понимать под новизной какие-то принципиально неизвестные идеи и подходы. Говоря о конкуренции между демократами и республиканцами, стоит иметь в виду, что на международном уровне разделительные линии (или, напротив, соединительные) между разными администрациями пролегают отнюдь не в соответствии с "партбилетом". Здесь идет борьба и взаимопроникновение таких трендов, как реализм и идеализм, ценностная политика и прагматика, интервенционизм и изоляционизм. И удивительным образом мы можем найти сходства между, казалось бы, такими антиподами, как Барак Обама и Дональд Трамп. Достаточно посмотреть интервью того же Обамы в известном издании “The Atlantic”, чтобы понять: идеи отказа от вмешательства США в каждую из возможных точек на Земле поднимались еще до прихода великого "изоляциониста" Трампа. И даже такой поклонник "демократического интервенционизма", как Джордж Буш, не вмешался на стороне Грузии в военный конфликт с Россией в августе 2008 года. Как не сделал это в случае с Крымом и его преемник, намного более скептически настроенный к внешнему вмешательству как к инструменту решения американских стратегических задач.
И на том же Кавказе мы видим некую общую преемственность. Это Буш осудил действия России в отношении Грузии, его команда подготовила Хартию о стратегическом партнерстве, но администрация Обамы даже в период "перезагрузки" не отказалась от актуализации данной проблемы. Соответствующая резолюция в Конгрессе об оккупации Абхазии и Южной Осетии появилась на пике американо-российской нормализации отношений. К слову сказать, она была совместным продуктом республиканца Линдси Грэма, активного участника кампании Трампа, и демократки Джинн Шейхин, которую не уличишь в симпатиях к действующему президенту США. То, что в Америке называют bi-partisan solution, то есть консенсусное решение двух партий, в отношении к России - довольно частое явление. По кавказским проблемам и не только.
По словам Эндрю Качинса (в настоящее время президента Американского университета в Центральной Азии), "США крайне скептически и критически отвечали на любые попытки продвижения евразийской интеграции без американского участия, не будучи в состоянии предложить привлекательную и убедительную альтернативу в эпоху после окончания "холодной войны". Вряд ли команда Байдена согласиться с тем, чтобы существенно скорректировать этот подход. Даже если "убедительной альтернативы" не появится.
Одним из ключевых в Стратегии национальной безопасности США является положение о противостоящих Вашингтону "ревизионистских державах" Китае и России. При этом за точку отсчета "ревизии" берется не фундаментальный пересмотр основ ялтинско-потсдамского мира, предпринятый США, а попытки коррекции установленного после холодной войны порядка, где Вашингтон стал бенефициаром. И в этом контексте изменение статус-кво в Грузии в 2008 году видится как опасный прецедент "ревизионистского поведения". Риторический вопрос, захотят ли американцы отбросить это положение лишь потому, что оно включено в стратегический документ в период президентства Трампа?
Меняются хозяева Белого дома, а такой пункт, как недопущение конкуренции США в Евразии (и Кавказ как ее часть) и в целом в мире, остается. И с этим придется иметь дело и странам Кавказского региона, и их соседям, и всем тем, кто проявляет интерес к этой части мира.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
