Эксклюзивное интервью музыковеда Мананы Ахметели Sputnik Грузия – о грузинском гение Баланчина, его новаторской сути и творчестве.
— Для меня как грузинки интересна его ментальность, то, насколько в его генетическом коде заложено наше, грузинское, мироощущение, национальный дух. Ведь он – окутанный тайной феномен, не так ли? Конечно же, в Баланчине грузинский ген оставил свой след… Андриа Баланчивадзе, наш выдающийся композитор, — брат Баланчина, очень значительная фигура, высокообразованная личность… Однажды он мне сказал, что в "Агоне" увидел элементы грузинской хореографии, и этот балет, созданный на музыку Игоря Стравинского, является одной из новаторских постановок Баланчина.
Баланчин побывал в Грузии в начале 60-ых годов, когда рухнул "железный занавес", и он получил возможность вместе со своей труппой приехать в Тбилиси. Дважды состоялись его гастроли, и я присутствовала на всех спектаклях… Это – неизгладимое впечатление в моей (и не только моей, но и целого поколения) жизни!
- И каково это впечатление?
— Я попала в совершенно новый мир, с его красотой, формами, мышлением – необыкновенным разнообразием пластического изображения. И это зрелище было неожиданным.
Баланчин присутствовал на концерте Нино Рамишвили и Илико Сухишвили в Америке, был очень впечатлен, и его эмоции выливались за край. Он встретился с четой Сухишвили, сфотографировался с ними на память и выразил свое восхищение. Затем в США прибыл Государственный ансамбль песни и танца Грузии, руководимый Анзором Кавсадзе. Баланчин был и на его концертах, а затем он, оказывается, закатил банкет на 300 человек и вместе с вокалистами ансамбля исполнял грузинские народные песни…
Приехав на родину, Баланчин вместе с братом объездил Западную Грузию и, как рассказал господин Андриа Баланчивадзе, был буквально поражен полифонией гурийских народных песен: "Он был восхищен и очарован. А после путешествия по Грузии почувствовал себя грузином. Да и позже всегда писал, что по происхождению он – грузин". Так что, Баланчин и с этой точки зрения – личность довольно интересная.
- В чем, в частности, выразилось его новаторство?
— Ранее на балетной сцене "господствовал", фактически, один жанр – это балетные спектакли, спектакли сюжетные. Баланчин же отказался от балетных спектаклей. Для этих драм-балетов писалась специальная музыка, которая учитывала специфику танца, его формы. Баланчин, как я уже сказала, отказался от балетных спектаклей, основанных на этой традиции, от балетной музыки и направил свой интерес на формы музыки серьезной, классической, музыки небалетной. Возможность для этого ему давало то колоссальное музыкальное образование, которое он получил в Петербургской консерватории, где осваивал мастерство пианиста, и ему прочили большое будущее. Однако судьба распорядилась иначе, и жизнь перебросила его в мир балета, где со всей полнотой проявились изобретательность Баланчина, его неиссякаемая фантазия… В чем? В формировании музыкальных идей, музыкальных структур, музыкальных интонаций в пластическом выражении. И в этом – его огромная заслуга перед хореографическим искусством и искусством пластики.
В постановках Баланчина не было солиста, в традиционном смысле этого слова. У него в кордебалете танцевали звезды, и каждый член кордебалета мог быть солистом. Это было серьезным переворотом… Его балетная труппа была необыкновенно синхронна (с точки зрения классической), как один организм, как удивительно гармоничное явление, в высшей степени эстетичное, прекрасное.
Он приехал в Грузию, и все, что привез, было для нас в новинку, но настолько неожиданно, что специалисты балетного искусства встретили это несколько сдержанно. Исходя из принципа соцреализма, его новаторские воплощения были, наверное, восприняты как формализм, нежели как переворот…
- В театральной энциклопедии так и записано…
— Видимо, в энциклопедии того времени… Разумеется, такой подход был продиктован принципами соцреализма. Понадобилось много времени для того, чтобы Советский Союз до конца принял Баланчина. В Большом театре для него, кажется, только в последние годы двери открылись. У нас, к счастью, это случилось раньше. Гоги Алексидзе, наш известный балетмейстер, был убежденным последователем Баланчина и на нашей сцене осуществил постановку нескольких его композиций. Госпожа Нино Ананиашвили была приглашена в американский "Нью-Йорк Сити Балет", в труппу Баланчина, и длительный период танцевала в этом замечательном коллективе. На грузинской сцене она дала дорогу хореографии Баланчина, его последователям, за что ей следует сказать большое спасибо, поскольку мы все прекрасно знаем, какое положение было в балетном искусстве ХХ века.
