Анаклия – маленький, курортный городок, оживающий на один месяц в году — на время проведения в нем музыкального фестиваля GemFest. Пустынный бульвар и единственная улица заполняются ошалевшей от музыки, моря и солнца молодежью. А заканчивается музыкальный шабаш — и городок уходит в спячку. Все дружно закрывают магазины, кафе, рестораны. И покидают прибрежный рай. Из гостиниц до полного похолодания открытыми остаются штуки три, так, на случай, если кому-то все же взбредет в голову приехать в Анаклию после фестиваля. Одним словом, туристический сезон тут короткий.
Развивать городок как курортное местечко начали сравнительно недавно. Анаклия – место приграничное с Абхазией, до 2006 года тут размещалась российская военная база. Через четыре года после ухода российских военнослужащих президент Грузии Михаил Саакашвили объявил о намерении построить тут порт и сделать из Анаклии первоклассный морской курорт. В городке построили гостиницы, перекинули длинный пешеходный мост через реку Ингури, восстановили разрушавшуюся 300-летнюю крепость.
Но в 2012 власть поменялась, и строительство глубоководного порта и нового города объявили нерентабельным и заморозили. О курортном местечке на границе с Абхазией и амбициозных планах его развития на время забыли. Через два года в Анаклию переселилась республика Казантип (международный музыкальный фестиваль). Анаклия казалась вполне подходящим местом. Грузинская сторона с готовностью согласилась принять музыкальный фестиваль. Казантип проходил шумно. На фоне акций протеста, скандалов и разговоров о дороговизне цен. Но, самое главное, Казантип положил начало традиции проведения фестивалей электронной музыки GemFest.
Теперь каждый год, в одно и то же время, в Анаклию съезжаются самые популярные диджеи – электронщики. Но в этом году городок оказался в центре внимания задолго до начала фестиваля. Правительство объявило о намерении построить в Анаклии порт и новый город. Осуществлять этот грандиозный проект будет консорциум JSC Anaklia Development Consortium. Консорциум основали грузинская компания TBC Holding и известная американская девелоперская компания Conti International LLC, занимающаяся проектами в сферах инфраструктуры и капитального строительства.
Строительство порта поделено на несколько этапов. На первом этапе будут построены порт для грузовых судов, терминал для контейнеров и волнорез. Строительство порта будет длиться 52 года. Что же до строительства нового города, то Анаклия-сити позиционируется экологически чистым городом с индустриальным парком и жилыми комплексами. Планируется придать городу статус свободной экономической зоны, что в значительной мере привлечет в него инвестиции. Первый этап строительства порта начнется уже этой осенью. Мы решили съездить в Анаклию и посмотреть, как идут подготовительные работы и как сами жители относятся к этим революционным изменениям.
День первый. Миллионеры с Анаклия-бич
Грузия — страна маленькая. Притом настолько, что за два дня ее можно объехать вдоль и поперек. Каких-нибудь пять часов, и мы уже доехали до города Зугдиди в Западной Грузии. А оттуда до Анаклии 30 километров, считай, рукой подать. И вот на обочине уже показывается трафарет с названием городка.
В Анаклии, как в большинстве приморских курортов, одна центральная улица. На ней и сосредоточены основные магазины, гостиницы, хостелы. Тут же расположено здание полиции. На первый взгляд может показаться, что эта широченная улица с разбросанными по обеим сторонам от нее низкорослыми домами с калитками и есть вся Анаклия. Но это далеко не так.
Стоит пройтись по убегающим вглубь проселочным дорогам, и ты обнаруживаешь, насколько густонаселен это район. В день нашего приезда в Анаклию небо хмурилось. Будто досадовало за то, что мы выбрали для визита неподходящий день. Городок выглядел пасмурным, серым и уставшим. Как артист, отыгравший очередной спектакль и явившийся на встречу без грима, как есть. И, удивительное дело, очень сильно напоминал своей черно-белой контрастностью и эстетикой холодных тонов натуру из кинофильма российского режиссера Андрея Звягинцева. Точно здесь, на берегу этого мятежного и угрюмого моря и снимал он свой знаменитый "Левиафан". Те же мрачноватые, холодные волны, та же удушающая пыль и небо, низкое настолько, что, встав на цыпочки, до него можно дотянуться.
Только такой, как сейчас, Анаклия нас встречает, пожалуй, в последний раз. Года через три тут будет разбит торговый порт, а еще через пару лет к причалу начнут пришвартовываться судна. Революционные новшества, конечно, во многом изменят городской облик. Ну а пока картинка, открывающаяся взору, довольно уныла.
Если двигаться вдоль берега строго на восток, то в конце концов упрешься в одинокий пирс с ржавеющей на нем металлической композицией, смысловая нагрузка которой, как говорят местные, до конца, скорее всего, не ясна даже самому автору творения. Тут же, в нескольких метрах от берега практически на одном пятачке построенные при прежней власти здания дома юстиции и молодежного лагеря. Оба пустые и заброшенные. Сотни сиротливо разбросанных по берегу волнорезов и взгромождённый на крупные камни, старый, дряхлый баркас. Ощущение жизни этому тоскливому месту придают разве что облюбовавшие его рыбаки.
— Клюет?— спрашиваю я у пожилого рыбака, напряженно вглядывающегося в воду.
Он переводит взгляд на меня и с улыбкой отвечает:
— Идет, не жалуюсь.
Он живет в Зугдиди, переехал туда из Сухуми.
— Как в воду глядел и переселился в Зугдиди еще в начале 80-х, задолго до войны. Раньше работал, а теперь вышел на пенсию. Не сидеть же, сложа руки. Поэтому приезжаю в Анаклию, ловлю рыбу и зарабатываю на жизнь. В этом месте много кефали. А вообще, это место отличается приличной глубиной. Вот они, видать, и собрались строить тут порт, — замечает мужчина, когда речь заходит о будущих перспективах. — Думаете, это ноу-хау сегодняшних властей? – усмехается наш рыбак. – И Миша тут тоже не причем, — продолжает он, имея в виду предыдущего президента Михаила Саакашвили. О строительстве порта говорили в Анаклии еще во времена Советского Союза.
Первый план строительства в Анаклии порта был разработан еще в 1986 году. Но ни он, ни последующий проект, разработанный в 2001-м, так осуществлены и не были. Генплан нового проекта рассчитан на 50 лет. Первая фаза подразумевает строительство инфраструктуры для приема контейнеров, обустройство порта и береговой линии. На первом этапе будет также построена автомобильная дорога, железнодорожный путь и жилые дома для работников порта. Для этого необходима дополнительная территория.
На данный момент, власть активно выкупает у жителей Анаклии земли. На возмещение ущерба, причиненного вынужденным переселением, с учетом всех расходов, выделено 96 миллионов лари. Сумма компенсаций, которые жителям выплачивают: за земельные участки в этом районе составляет 78,5 миллиона лари, за здания — 6,99, за произрастающие на этих участках фруктовые деревья — 1,06 миллиона лари, а однолетние культуры — 0,3 млн.
Размер компенсаций, как объясняют местные, зависит от многих параметров. Бека Габелия построил свой деревянный дом в 1999-м. Построил и уехал домой, в Зудиди. Так жилье и пустовало до недавнего времени. Пока в Анаклию не переехал музыкальный фестиваль Казантип, и на побережье не хлынули туристы. Тогда Бека и подумал о том, чтобы сдавать свое жилье. С тех пор Бека каждое лето приезжает в Анаклию. В этом году он узнал, что дом его попадает под снос. Но выселят его из него лишь осенью, а до тех пор он еще успеет подзаработать. Поэтому, Бека, как обычно, приехал перед началом туристического сезона, покрасил дом, кое-где починил и принялся ждать постояльцев.
"Вообще, платит государство хорошо. Ну, вот смотрите, за деревянный дом в 100 квадратных метров мне дают 120 тысяч лари. Помимо денег за дом платят также и за деревья. За каждое из них по 300, 500 лари. Тут все зависит от того, сколько им лет, и какой они приносят доход. Если это плодоносящие деревья, то платят за будущий пятилетний урожай. К слову, если ты собрал урожай на 10 тысяч лари, то за пять лет тебе выплатят 50 тысяч. И еще, платят за земельные участки. Из расчета 109 лари за квадратный метр земли. Народ получает за дома, деревья и земельные участки. Некоторым выплатили суммы по частям, кому-то целиком всю сумму начислили. Но люди, в целом, довольны. Жителей Анаклии с недавних времен называют миллионерами", — улыбается Бека.
С одной такой миллионершей мы познакомились в местном кафе.
— Я вечерами боюсь ходить по неосвещенным улицам, — призналась мне полушепотом за чашечкой кофе Аза. — Хорошо еще, полиция рядом, — говорит она, кивая головой на здание патрульной службы на противоположной от кафе стороне улицы.
— Я сама из Абхазии, Гали. Мы бежали из дома так, что ничего с собой не взяли. Поселились в Зугдиди. А потом я вышла замуж и переехала к мужу, в Анаклию. Я по образованию экономист. Работала по специальности в Абхазии. Кто ж предполагал, что мне за коровами придется ходить. Чему только жизнь не научит. Мы уже много лет здесь живем. Вообще, Анаклия — богатое место, тут у каждого свое хозяйство. И крупный рогатый скот, и птицу держим, вот у меня, например, 15 коров. Мужики наши ходят на рыбалку, летом на туризме зарабатываем. Теперь еще порт строят.
О размере компенсации Аза не говорит. Но зато откровенно рассказывает о том, что на вырученные от продажи деньги купила квартиру в Тбилиси, дом в Анаклии, участок и строит гостиницу, которая ей будет приносить в будущем хороший доход.
— Соседи смеются, называют меня миллионершей, — продолжает Аза. — У нас был большой участок земли, дом хороший. Одним словом, мне солидную сумму выплатили. Грех жаловаться. Здешние жители часто выражали недовольство сегодняшней властью.
— Со времен Миши (экс-президент Грузии Михаил Саакашвили — прим. ред.) тут ничего не делалось. Вот как построил он мост, гостиницы, бульвар, ничего нового не добавилось. Ну да, справедливая злость, может, у людей… Вот только они сейчас свои земельные участки пытаются вернуть, которые Миша у них отобрал. Тогда отбирали, а сейчас тебе деньги за участки дают. Есть разница?
С Азой мы проболтали до полуночи. Анаклийцы народ общительный, открытый. Утром ты к ним на завтрак заходишь поесть, а вечером, заглянув в то же заведение, получаешь задушевный разговор и ароматный кофе.
День второй. Потерянная мечта
Утро следующего дня выдалось солнечным и веселым. Наспех перекусив, мы отправились в прогулку по Анаклии. Перешли по пешеходному мосту, протянутому над рекой Ингури, в Ганмухури и оказались на месте, где обычно проходит знаменитый фестиваль электронной музыки Gem Fest. Приморский бульвар оживает раз в год, на один месяц. В это время он заполняется музыкой, танцами, смехом. В остальное время тут тихо, спокойно и блаженно, можно плескаться в волнах Черного моря, загорать на его галечном пляже и слушать морской прибой.
Удручающее впечатление производит лишь стена, на которую натыкаешься, прогуливаясь по бульвару. Ровно у этой стены и заканчивается бульвар, дальше Абхазия. Может быть и не сразу же за стеной, но дальше идти нельзя. Заглядываем за стену и разом привлекаем внимание приграничной полиции. К нам выходят вначале рядовой, а затем старший по чину военный. Осведомляется, с чем пожаловали в Ганмухури, и предупреждает о запрете на фотосъемку.
Возвращаемся в Анаклию, идем по улице, параллельной прибрежной полосе. Погода ясная, местные жители высыпали из домов. Случайно замечаем молодого мужчину, который, забравшись на крышу дома, осторожно стаскивал с нее шиферное покрытие. С другого дома, что стоит чуть поодаль, слышен голос пожилой женщины. То ли отдает ему какие-то поручения, то ли о чем-то спрашивает. Похоже на то, что дом разбирают. Мы приближаемся к заболоченному участку и напрашиваемся к хозяевам в гости.
— Можно к вам войти?
— Отчего же нельзя, поднимайтесь, — приглашает женщина.
— Мы из Ткварчели, беженцы, — начинает с тяжелым вздохом рассказывать свою историю Светлана Кварцхава. — У нас в Абхазии и дом был, и дача, и квартира. Эх, я все во сне вижу ту хорошую жизнь, которая когда-то там была и которую я оставила. Проснусь, а ее больше нет. Внуки не понимают, когда я скучаю по моей Абхазии, они говорят, беби, что у тебя там осталось. Столько лет прошло, неужели ты еще не забыла. Я пока живая, не забуду, — замолкает Светлана, словно потеряв нить разговора.
— После нашего приезда из Абхазии мы жили в Зугдиди. У мужа братья были там. Мы купили маленький домик. Он сегодня и вовсе не маленький, потому что пристроили, увеличили. Мужа я потеряла девять лет назад. И все строюсь, веду хозяйство… Но у меня такая, знаете, сосущая тоска была по морю. Так хотелось жить на берегу. Вот мы и решили в 2006-м купить участок в Анаклии и строить на них дом, точнее два дома. Каждому из сыновей, у меня их двое.
Будто что-то вспомнив, Светлана вскакивает, идет к барной стойке в столовой и достает откуда-то снизу бутыль. Возвращается к столу и разливает по стаканам красное собственного приготовления вино. Мы пьем за знакомство и за здравие. И в это время к нашим посиделкам присоединяется сын Светланы, приехавший по случаю выселения из Москвы, где он жил последние годы. Тот самый, что разбирал с крыши шифер.
— Не знаю, что мы будем с этими деньгами делать, — возвращается к разговору Светлана. — Дело ведь не только в деньгах, а в том, что нас уже в который раз выселяют из дома. И это в моей родной стране. До того это было в Абхазии, а теперь здесь, в Анаклии. Я не хочу никаких денег, мне просто хочется жить в доме, который мы построили. Сколько мы можем, как кочевой народ, переезжать из дома в дом?! У меня мечта была жить на берегу моря. Теперь она потеряна. Можно на вырученные деньги построить тут же дом. Но, мне уже под 80 лет, какая еще стройка…".
Пожелав хозяевам удачи, мы выходим за калитку. Продолжаем путь. Кто-то разбирает дома, другие, наоборот, возводят, строятся.
— Я две комнаты пристроила в прошлом году, — рассказывает хозяйка дома Марина. — И тут ко мне приходят и говорят, останови строительство, потому что мы не дадим тебе компенсации за их возведение. Я, естественно, строительство остановила. Он попадал в ту условную линию, где собираются строить порт. А потом сказали, что ему ничего не грозит, и дом останется на своем месте.
Марина пожимает плечами, как бы в подтверждение, что она до сих пор не разобралась, грозит ли ее дому снос или все же нет.
— Вот смотрите, — показывает мне Марина рукой на противоположную сторону улицы, — видите церковь и дома, которые рядом стоят? Церковь пять месяцев как построили. А ведь это та самая линия, которая определена под снос. Если здание через несколько месяцев разрушат, то зачем выдавать разрешение на его строительство? Непонятно, — задумчиво говорит женщина.
И в самом деле, для чего строить, если через год или и того меньше, здание придется рушить? Вопросов пока много. Но ни задумываться о них, ни отвечать пока некогда. Население разбирается с насущными проблемами – демонтирует дома, пакует чемоданы, делает приобретения. Грядет ветер перемен…
