Появление в новом российском правительстве нового министра иностранных дел Сергея Лаврова и перемещение бывшего министра Игоря Иванова в Кремль принадлежит к числу наиболее ясных и очевидных президентских сигналов: внешняя политика должна остаться в целом прежней. Никаких кардинальных реформ ее не требуется.
В случае, когда ведомство или направление политики нуждается в реформах, Владимир Путин назначает туда "человека со стороны". Так произошло при нынешней смене кабинета в случае с министерством культуры и массовых коммуникаций, которое возглавил бывший ректор Московской консерватории Александр Соколов. Или, ранее, когда близкий Владимиру Путину и не имевший прямого отношения к Вооруженным силам Сергей Иванов был послан в министерство обороны (которое он и продолжает возглавлять).
Практически с первого дня назначения Игоря Иванова на пост министра иностранных дел в 1998 году на руководство внешней политикой претендовали представители либерального лагеря, некоторых бизнес-корпораций и многие, многие другие. Сам же Иванов все шесть лет своей работы отстаивал принципиальной иную концепцию: в сегодняшней ситуации откровенный непрофессионал не может возглавлять МИД, потому что в России пока почти нет "внесистемных" людей, которые могли бы адекватно действовать на этой должности без каких-то крупных провалов.
Подобно предшественнику Иванова – Евгению Примакову, Иванов предлагал преемника (точнее, нескольких возможных преемников) сам, и выбран был лучший. Есть послы в дальних странах, которым после приезда в Москву приходится долго адаптироваться к российским реальностям. Сергей Лавров все десять лет своей работы в ООН буквально каждый день был "на связи" с вышим руководством страны по ключевым проблемам внешней политики. И одновременно он все эти годы находился в самом эпицентре мировой политики. ООН – это весь мир, и работа в этой организации дает уникальный опыт, знакомства и чувство реальностей в этом мире.
Лавров будет, возможно, очень популярным в России министром благодаря общительности и редким талантам: это, кажется, второй за столетие министр иностранных дел с музыкальными и артистическими способностями. Можно ожидать поэтому, что и стиль работы МИДа несколько изменится в соответствии с личным стилем его нового главы.
Доказательством преемственности внешней политики может служить и понятный правительственным бюрократам всего мира признак: источники сообщают, что кроме смены министра в МИДе не будет каких-то крупных перестановок, кроме тех, что планировались еще осенью (по крайней мере два заместителя министра давно уже были готовы уехать послами в крупные страны, теперь их на одного больше, поскольку кому-то надо ехать в ООН).
Гораздо менее очевидной выглядит будущая роль Игоря Иванова. Прежде всего потому, что широкая публика очень мало знает о работе Совета Безопасности и о том, что может и что делает его секретарь.
Однако можно ожидать, что переход его из правительства в ряды наиболее приближенных к президенту лиц кремлевской администрации может сделать более важным пост секретаря Совета Безопасности. Американский опыт показывает, что в вечном дуэте госсекретаря и советника по национальной безопасности ведущим оказывается то один, то другой голос – в зависимости от личности советника.
В отличие от правления Бориса Ельцина внешняя политика при Владимире Путине была очевидно президентской, четко организованной и понятной. Делалась она на регулярных совещаниях министров и глав ведомств, входящих в Совет Безопасности – как и на самом Совбезе. Игорь Иванов там был ключевой, но не единственной фигурой. Владимир Путин за это время привык к стилю Игоря Иванова, и их сотрудничество теперь продолжится.
