Почему именно события в Беслане можно считать водоразделом в истории борьбы с международным террором? Чем они отличаются от сотен других терактов, происходящих в России и в мире? Тем, что они показывают, насколько изменилась ситуация в самой Чечне, и как выросла активность международного терроризма на Северном Кавказе.
Известно, что за время, прошедшее после распада Советского Союза, Чечня в значительной степени выпала из мирового цивилизационного поля и превратилась в плацдарм политического, но прежде всего уголовного насилия на Северном Кавказе.
Одной из причин вооруженного вмешательства России в Чечне в 1994 году, рассматриваемого Кремлем как восстановление конституционного порядка, закона и права в республике, считались опасения Москвы, что Чечня «отделится» от России и потянет за собой другие республики Северного Кавказа. Вспомним, что речь идет о 90-х годах, когда по миру, и в первую очередь по Европе, прокатилась волна «суверенизации», создания новых государств на базе этнических общностей, не имевших ранее суверенной государственности.
Россия хорошо помнила опыт Советского Союза, распавшегося на пятнадцать независимых государств, у нее перед глазами был кровавая история этнических конфликтов в бывшей Югославии. Многим наблюдателям в Москве в конце 90-х годов казалось, что происходящее на Балканах может в новой конфигурации повториться в самой России. Вооруженное вмешательство НАТО в косовский конфликт еще более обострило эти опасения.
Таков же был фон событий даже более близкого к нам 1999 года, когда ситуация в Чечне и в соседнем Дагестане обострилась до предела. Москва тогда предприняла ряд активных шагов – и на международной арене, и на Северном Кавказе – с тем, чтобы минимизировать возможность именно "суверенизации" сепаратизма.
Шаги эти были в целом успешными. Президенту Владимиру Путину удалось существенно улучшить отношения России с НАТО и ведущими странами Запада, войти на равных в элитарный клуб G-8, где право России на территориальную целостность было признано в полном объеме. Всплеск активности международного терроризма, возвестившего о себе атакой на Всемирной торговый центр 11 сентября 2001 года, выдвинул Россию, наряду с США, в число лидеров международной антитеррористической коалиции.
Одновременно Москве удалось в значительной степени сгладить напряженность в отношениях с Вашингтоном, вытекавшую из ситуации ядерного паритета, когда Россия и США в силу многолетней традиции, уходившей корнями во времена «холодной войны», рассматривали свои отношения сквозь призму ядерного противостояния. Это также способствовало значительному смягчению остроты «чеченской проблемы» на международной арене.
Но сегодня ситуация резко изменилась, и Беслан стал своего рода рубежом этих перемен. Ситуация, когда речь шла об оценке действий сепаратистов – или, если угодно, борцов за свободу – которые использовали террористические методы, оказалась вчерашним днем. Международный терроризм борется уже не по "классической модели" - за независимость маленьких анклавов на территории тех или иных стран. Он предпринял силовые попытки поставить под вопрос стабильность и суверенитет ряда государств. То есть пошел ва-банк, что мы могли наблюдать все последние годы.
Сегодня можно сказать, что эта тактика оказалась для него и для сил, стоящих за ним, провальной. Международный терроризм если еще и не проиграл окончательно, то очевидным образом проигрывает политически «интернационалу больших государств».
В результате своими кровавыми, чрезвычайно жестокими акциями террористы существенно дискредитировали сепаратистские движения во всем мире и тем самым невольно ослабили своих наиболее близких и, если можно так сказать, наиболее «респектабельных» союзников. Это просматривается сегодня не только на примере Северного Кавказа и Чечни, но также и применительно, например, к кашмирскому и уйгурскому сепаратизму, которые, как и сепаратисты в Чечне, пытаются бросать вызов территориальной целостности двух крупнейших государств мира – Индии и Китая.
В результате после актов экстремального насилия, прокатившегося по миру в последние годы, сегодняшние шансы сепаратистских движений на международное признание их требований (по крайней мере, в обозримой перспективе) упали почти до нулевой отметки.
При этом, что касается России, то упрочению политических позиций России на Северном Кавказе чрезвычайно способствовал тот комплекс внутренних политических мероприятий, который можно назвать «политическим планом Путина». Он начался с переговоров с наиболее влиятельной частью вчерашних сепаратистов – Ахмадом Кадыровым и его окружением. Далее было принятие Конституции Чечни, в которой республика признана неотъемлемой частью России. После этого последовали выборы президента Чечни, формирование Государственного Совета республики, в настоящее время идет подготовка к выборам в республиканский парламент, которые планируется провести весной будущего года. Чечня начала оживать и успокаиваться.
На фоне этих политических сдвигов и произошла очередная, беспрецедентная по масштабам, террористическая атака на Россию. Взрывы двух пассажирских самолетов в воздухе, взрыв у станции метро в Москве и чудовищная акция в Беслане. Сразу бросилась в глаза политическая несуразность требований террористов. Среди них, например, вхождение Чечни в Содружество независимых государств (СНГ) и сохранение ее в так называемой «рублевой зоне». Очевидно, что такого рода требования крайне сложно увязать с идеологией насильственной «борьбы за независимость» от России, которой в последние годы пытались прикрываться террористы, действующие на территории Чечни. Можно сказать, что после Беслана эта идеология рухнула.
Факты говорят о том, что терроризм, атакующий Россию, оказался сейчас в политическом тупике, у него практически не осталось лазеек для входа в легитимное политическое пространство, а единственным способом поддержания своей жизнеспособности остается хаотическое насилие.
Именно этот хаос, а уже не распад государства по национальным границам, и составляет сейчас основную цель террористической активности на территории России. Очевидно, что Москва в данной ситуации должна быстро переставить акценты в своей стратегии. Ответом на хаос может быть только порядок, устанавливаемый гражданским обществом и государством. Порядок в обеспечении безопасности, в сферах экономики и управления.
Чечня, а в какой-то степени и весь Северный Кавказ, выпав после распада СССР из единого правового и экономического поля России (например, безработица в некоторых северокавказских республиках достигает 80 процентов трудоспособного населения!), должны в него вернуться. Именно это, а вовсе не безнадежные переговоры с террористами, и будет, наряду с мерами по поддержанию безопасности, ответом государства на современные террористические вызовы. –0-
