Не так уж трудно допустить, что после президентских выборов 2 ноября в США к власти вернутся демократы. В конце концов, шансов на это – ровно 50%, если суммировать все змееобразно изгибающиеся кривые опросов общественного мнения в Америке.
Действительно ли будут этим огорчены российские властные структуры, российские политические круги, российское общество в целом? А если нет, то зачем, действительно, президенту Владимиру Путину было произносить пару недель назад слова, которые можно истолковать как поддержку кандидата Буша против кандидата Керри?
"Если мы придем к власти, то ведь мы с вами должны быть друзьями и партнерами, так стоило ли говорить, что поражение Буша – это победа террористов?" – со сладкой улыбкой сказал российским коллегам один из самых обаятельных представителей партии демократов – он был одним из тех, кто посетил в эти дни Москву.
Но, может быть, именно исходя из возможности такой перспективы, следовало послать демократам достаточно ясный сигнал: да, Москва может дружить и с демократами. Не исключено даже, что они будут лучшими друзьями, чем республиканцы. Но для этого обеим сторонам – и российской, и демократической американской – лучше было бы несколько измениться.
Россиянам следовало бы отказаться от довольно стойких и, возможно, неверных представлений об отличии демократов от республиканцев. А демократам следовало бы понять, что именно вызывает за рубежом неприязнь именно в их стиле поведения. В конце концов, список стран, где во властных структурах есть симпатии к республиканцам, гораздо длиннее называемых обычно Японии, Италии и России. А на одном лишь всемирном негодовании на республиканский стиль поведения вокруг войны в Ираке вечно выезжать невозможно.
Итак, мнения россиян по поводу американских демократов, возможно – ошибочные и упрощенные, связаны прежде всего с тем, что демократы якобы более склонны к проникновению во внутренние политические и общественные структуры зарубежных стран. Это миссионерское рвение одни отсчитывают с Джона Кеннеди и его "Корпуса мира", а другие – с еще более ранних времен.
До сих пор вспоминаемая россиянами с ужасом первая половина 90-х тесно ассоциируется в умах большинства с множеством советников, фондов, медиа-проектов, чьими создателями в России были не просто американцы, а правившие на протяжении 90-х в США демократы. Только формировавшиеся тогда в России центристские и националистические политические партии с ужасом видели новое поколение юных горожан, скорее похожее на электорат американской партии демократов, чем на что-либо другое.
"Кто потерял Россию?" – грозно спросили Билла Клинтона на исходе 90-х его республиканские конкуренты. Они были, возможно, правы: "потеряли" ее именно демократы. И нынешнее "путинское большинство" избирателей, стойко не воспринимающее даже само слово "реформы" применительно к 90-м и не пускающее в Госдуму либеральных российских политиков, на которых слишком явно делал в свое время ставку не только демократический Вашингтон, но и "Запад вообще" – это тоже результат действий демократов. Действий с добрыми или злыми намерениями – это отдельный разговор, но результат налицо.
Вдобавок в упрек американским демократам – и не только в России – многие ставят слишком идеалистический подход к реальностям нашего мира, слишком радостную пропаганду либеральной экономической модели, идеи глобализма как мира без границ и суверенитетов – все то, что в нашем веке действительно выглядит уже слегка устаревшим. Права человека как дубина для достижения целей, далеких от прав и от человека – это новшество тоже считается скорее демократическим (и, кстати, европейским), чем республиканским.
Проблема была в том, что эту элегантную идеологию в 90-х слишком часто использовали к своей прямой выгоде часть деловых кругов Америки, не всегда заботясь при этом об интересах тех или иных зарубежных деловых кругов или, того хуже, правительств.
В целом можно говорить, что нынешняя политическая элита России, опирающаяся на мощнейшую избирательскую поддержку – это российский аналог республиканцев. То есть люди, для которых на первом месте – национальные интересы, усиление своей страны. Не то чтобы российским "республиканцам" были всегда приятны действия их американских собратьев – особенно в случае с Ираком, но по крайней мере для них такой подход понятен и внутренне приемлем.
Никто в нашем мире не любит большие и сильные государства. Но тут возникает вопрос стиля их поведения. Во многих странах тигр кажется не менее опасным, чем змея, но вызывает несколько более добрые чувства за его, скажем так, открытость намерений.
Предложила бы, например, Россия Путина американским демократам сотрудничество даже в таких близких к своим границам регионах, как Грузия или Средняя Азия? Возможно, да – но сложилось так, что предложения эти делались именно республиканцам.
Соответственно, немало кризисов в отношениях между Москвой и Вашингтоном возникало тогда, когда, на взгляд многих в Москве, республиканцы начинали действовать как-то слишком "по-демократически". Например - в Грузии, в отношении которой множество россиян до сих пор не могут понять, кто подготовил сеть неправительственных организаций и подтолкнул там не вполне вписывающуюся в рамки выборной демократии передачу власти: республиканцы Буша или демократы активно работающего в республике Джорджа Сороса?
Тут надо заметить, что попытки Москвы протянуть Америке руку сотрудничества, в том числе и на постсоветском пространстве, имеют еще одно объяснение. Объем экономических связей между Россией и США –жалкие несколько миллиардов долларов, меньше не только торговли России с тесно интегрированной с ней Украиной, но и чем, скажем, с Италией. Поэтому нет ничего удивительного, что российско-американские отношения носят стратегически-идеологический характер. Возможно, если бы в 90-е годы американский бизнес инвестировал бы столько же денег в российскую экономику, сколько их было вложено в политико-идеологическую инфраструктуру, то картина отношений была бы иной.
Известно, что в своей российской политике возможный президент Джон Керри хотел бы изменить акценты по вопросу о Чечне и по нераспространению оружия массового поражения. По обоим вопросам Москва с удовольствием втянулась бы в диалог и сотрудничество.
В том, что касается Чечни, не только Россия, но и Америка выиграла бы от совместного опыта восстановления структур нормальной жизни в бывшем царстве беззакония и экстремальной преступности, каким еще недавно была Чечня. России, конечно, нужна тут поддержка и опыт, но и Америке был бы полезен такой опыт, с учетом беспомощности нынешней администрации в ее попытках завоевать мир в Ираке после выигранной войны.
Уничтожение старых ядерных компонентов – тоже нужное для Москвы дело. Да и вообще пора в сотрудничестве с США и другими странами пересмотреть весь режим нераспространения и всю связанную с ним проблематику. В частности, для этого надо, чтобы в мире не было больше подозрений, что кто-то пытается под прикрытием нераспространения лишить те или иные нации права на ядерную энергетику, и что некоторые нации заранее оказываются записаны в "ось зла", независимо от их реальных намерений сотрудничества в ядерном вопросе.
Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, поскольку вода и дно в ней меняются каждое мгновение. Можно предположить, что в случае победы республиканцев на выборах 2 ноября это будут уже другие республиканцы, у них будет слегка другая идеология и другой стиль. Те экстремисты, которые столь неудачно попытались реализовать панамериканский глобальный проект, тихо уйдут, раз уж нельзя было их убрать громко накануне выборов. Но и демократы, в случае их прихода к власти, не вернут нас в 90-е годы. Неизбежный для них после неудачи европейской политики Буша выбор в пользу сотрудничества и большего внимания к союзникам и партнерам позволяет надеяться и на сотрудничество, и на дружбу. –0-
