К президентским выборам в США интерес россиян оказался даже большим, чем в ноябре 2000-го года. Что, конечно же, не случайно: с каждым годом политика США становится все более существенным фактором, определяющим параметры международной среды, в которой живут и действуют все страны, включая Россию.
Некоторые здесь считают, что вопрос о том, кто – республиканец или демократ – займет кабинет в Белом доме, значит для положения России в мире ненамного меньше, чем исход ее собственных президентских выборов. Хотя такая оценка – очевидное преувеличение, доля истины в ней есть.
В годы президентства демократа Билла Клинтона Россия была слабым государством, балансирующим на грани распада. Основная угроза для ее территориальной целостности произрастала из внутренних причин, однако существовал и мощный внешний фактор: политика демократической администрации США, направленная на поддержку этносепаратизма во всем мире и освящавшаяся лозунгами защиты прав человека. Интервенция НАТО против Югославии в 1999 году показала России, чем может закончиться для многонационального государства его слабость, если американские демократы достигнут по этому поводу консенсуса со своими трансатлантическими партнерами в Европе.
Поэтому победа в 2000-м году республиканца Джорджа Буша, который в вопросах внешней политики во многом был антиподом своего демократического соперника Альберта Гора, означала для России как минимум ослабление международного давления на нее. Однако на деле все оказалось еще лучше. При Буше США не просто отказались от глобальной интервенции под гуманитарными лозунгами. Отойдя от исповедуемой на протяжении большей части 90-х годов идеологии глобализма, американская внешняя политика расставила свои акценты по-новому: во-первых, она стала в большей степени, чем при Клинтоне, ориентироваться на национальные, а не гуманитарно-глобальные, интересы, во-вторых, сместились ее региональные приоритеты.
Приступив к основательной борьбе с международным терроризмом, республиканская администрация объявила о сокращении военного присутствия в Западной Европе (в «старой Европе», как выразился один американский политик) и начала разворот в сторону «Большого Ближнего Востока» и Азии, осуществив ввод войск в Афганистан, оккупацию Ирака, одобрив проекты «тихоокеанской» экспансии Пентагона. Другим районам мира, в том числе и постсоветскому пространству, новая региональная политика США уделила гораздо меньшее внимание.
В результате у России неожиданно появилась отсутствовавшая в течение десятилетия свобода рук в СНГ – в бывших республиках СССР, за исключением стран Балтии, которые еще в 90-х годах купили билет на уходящий европейский поезд. Восстановление российских позиций в странах СНГ до сих пор идет с переменным успехом, но даже явные неудачи России уже нельзя отнести, как в 90-х годах, на счет противодействия или реализации амбиций США. Возможно, Джордж Буш не союзник России в постсоветской Евразии, однако и соперником ее он тоже не является. Очевидно, что о демократе Керри сказать такое было бы нельзя.
Крайне важным для понимания республиканской политики является то обстоятельство, что между национальным суверенитетом и многосторонним международным консенсусом, как базовыми принципами международных отношений между крупнейшими мировыми субъектами, Буш однозначно и безоговорочно выбирает национальный суверенитет. Тем самым он, намеренно или нет, посылает сигнал другим крупным мировым игрокам – таким как Россия, Европейский Союз, Индия, Китай: «Выбирайте сами, без оглядки на то, чего ждут от вас другие. Поступайте, как США: суверенитет первичен, отношения с внешним миром – вторичны».
России, как крупному национальному государству, такой подход несет и издержки, и преимущества. При этом очевидно, что первые невелики по сравнению со вторыми. Сокращаются возможности Москвы активно влиять на мировую политику с помощью многосторонних механизмов международных организаций, прежде всего ООН – организации, в которой российские позиции традиционно сильны. Однако полностью эти возможности не исчезают. Россия и в будущем сможет использовать трибуну Объединенных Наций практически для любых целей, в том числе, например, и для критики односторонних действий США в Ираке или где-то еще.
Вполне вероятно, что критика будет взаимной. Несмотря на теплые личные отношения президентов Буша и Путина, американцы, чье понимание принципов прав и свобод человека отличается от российского, вероятно, будут критиковать Россию за войну в Чечне и за то, что кажется им ограничением свободы СМИ и прав граждан в России, причем временами эта критика может звучать весьма жестко. Реализацию такого, вполне возможного, сценария (который уже отчасти начинает реализовываться) в России иногда рассматривают как признак серьезного ухудшения российско-американских отношений. Однако я бы не торопился с такими оценками. Это не ухудшение, скорее – норма.
Главное же в том, что преимущества национального суверенитета, то есть, прежде всего, укрепление российского государства и признание де-факто региональных интересов России в зоне СНГ – а все это не подвергается сомнению американскими республиканцами – легко заглушат самый горький осадок от дипломатических перепалок. –0-
