«Рейтинг Путина падает!» – эта новость уже несколько дней будоражит потесненную в последние годы российскую оппозицию во всех ее разновидностях: правых и левых, либералов и консерваторов, западников и почвенников.
Надежду оппозиции третью неделю подряд дарят городские пенсионеры, протестующие в разных регионах России против несправедливой, по их мнению, реформы по монетизации социальных льгот, начатой правительством с полнейшего одобрения президента Владимира Путина и проправительственной партии парламентского большинства «Единая Россия».
Начавшаяся 1 января замена бесплатного для пенсионеров проезда в городском транспорте неравноценными денежными выплатами заставляет пожилых людей перекрывать городские магистрали и митинговать под окнами городских и областных администраций.
Волнений такого масштаба в России не было уже лет восемь или девять. Правда, тогда, в годы правления президента Бориса Ельцина, волновались не пенсионеры, а рабочие и служащие государственных предприятий, но по той же самой причине – им тоже не платили так, как полагается: многие в стране работали, но зарплату не получали месяцами. Однако в конце концов рабочим стали платить, ситуация в стране нормализовалась, а Борис Ельцин был повторно избран президентом в 1996 году.
Это был очень ценный опыт, показавший, что когда распределение дохода в экономике и социальной сфере не нарушает минимально допустимых пропорций, то россияне не только стерпят, но даже полюбят, а то и возгордятся своим политическим режимом и его лидерами, какими бы невысокими не были их политические качества.
Иными словами, если экономика (а именно, распределение национального дохода) работает относительно нормально, то и в политике тоже все будет в порядке.
Перейдет ли сегодняшний российский кризис, связанный с монетизацией льгот, в политическую фазу, как этого хотелось бы оппозиции в лице, например, коммунистов или либералов из недавно покинувшей парламент партии «Яблоко» Григория Явлинского?
Этот вопрос сегодня ключевой не только для оппозиции, но и для самого президента Путина, который лишь недавно с огромным напряжением сил, и, по многим прогнозам, совсем не окончательно, отодвинул серьезнейшую для него политическую опасность, связанную с международным терроризмом и Чечней.
Точный ответ, вероятно, знает российское правительство, углубившееся в последние дни в подсчеты своих финансовых возможностей для увеличения пенсий. Ведь если компенсационные выплаты пенсионерам вкупе с повышением пенсий окупят использование монетизированных льгот на прежнем уровне и вернут пенсионеров к привычному уровню жизни, то недовольство, вызванное монетизацией, скоро утихнет, как бы его не старались подогреть оппозиционные партии.
А если размер компенсаций превысит стоимость монетизированных благ, то ни о чем, кроме поддержки правительственных реформ, не будет и речи.
Впрочем, последнее предположение слишком дерзко, чтобы осуществиться. Отчитываясь перед Государственной думой, российский министр финансов Алексей Кудрин признался, что государство недоплатило некоторым категориям льготников. Но это не значит, что осознав допущенную несправедливость, власть начнет этим людям переплачивать.
Иными словами, логика реформы такова, что рынок транспортных услуг в России будет расширяться не только с помощью средств государства, но и за счет бывших безбилетников-пенсионеров, которым фактически предложено отказаться от части своих других расходов (например, на пищу и одежду) и заплатить за рыночную реформу на транспорте.
Либеральные реформы в России как правило всегда хороши по своему замыслу. Отцу российской либерализации цен Егору Гайдару в начале 90-х годов рукоплескала вся страна – до тех пор, пока он не выяснилось, что он только придумывал реформы, а платить за них будут совсем другие люди – миллионы рядовых потребителей, чьи сбережения были съедены инфляцией менее чем за полгода, а реальные доходы за то же время сократились как минимум в два раза. Потребовалось восемь-десять лет, чтобы хотя бы половина населения восстановила дореформенный уровень жизни.
Путинская монетизация, когда о ней только рассказывали, тоже выглядела весьма неплохо. Разумеется, она не столь радикальна, как гайдаровская либерализация цен, но в ней уже появляются проигравшие. Благодаря монетизации транспортных льгот выигрывают сельские пенсионеры, которым некуда ехать на трамвае.
Однако прибавка в их кошельках означает сокращение доходов их городских ровесников. И деться правительству от этого пока некуда.
Словом, основа для недовольства текущим политическим курсом в России есть, поэтому надежды оппозиции на ослабление социальной базы власти небеспочвенны.
Но что сделает в этой ситуации государство? Если для Путина важна стабильность политической власти в России, если ему важно сохранить преемственность своего курса и после 2008 года, когда в стране должны состояться новые президентские выборы, и если он хочет оставить у руля государства своих сегодняшних единомышленников и ближайших соратников, то ему остается делать только одно: платить, платить и еще раз платить. А если денег жалко, то надо приостанавливать монетарные реформы, потому что перекладывание их издержек на население имеет естественные пределы, и значительная часть возможностей здесь уже подошла к черте, за которой заканчивается либеральная экономика и начинается весьма жесткая политическая борьба, в которой можно и не победить.
Во многих других странах, особенно на Западе, в ситуации, приблизительно напоминающей российскую, выход из аналогичного затруднения мог бы и не получить статуса национальной проблемы.
Все довольно просто: либеральные правительства часто проводит приватизацию и либерализацию, извлекая часть доходов из кармана потребителя и переводя их на счета фирм для стимулирования бизнеса. Когда либералы перегибают палку, им на смену приходят социалисты или демократы и слегка ощипывают корпорации, субсидируя потребительский спрос и вызывая тем самым поддержку и одобрение трудящихся. Это происходит до тех пор, пока потребности развития экономики не заставят новое правительство снова развернуть потоки национального дохода в сторону бизнеса.
В России, где сейчас нет ни двухпартийной, ни какой-либо другой внятной партийной системы, такое течение событий невозможно в принципе. У власти никак не получается цивилизованно передавать свои полномочия каждые четыре года на выборах людям с противоположными политическими взглядами.
Поэтому Путин, который был и пока остается центристом, вынужден и в связи со своими монетарными реформами снова стремиться к центру –искать точку равновесия, в которой издержки монетизации будут, условно говоря, компенсированы преимуществами для максимального количества ее участников. Любые авторитарные шаги, продавливание реформы вопреки интересам населения сослужат ему крайне плохую службу, поскольку они еще больше нарушат политическое равновесие в России.
Впрочем, с точки зрения политических перспектив оппозиции это будет совсем неплохо. –0-
