Когда Владимир Путин и Джордж Буш встретятся 24 февраля в Словакии, два лидера будут мало напоминать самих себя, какими они предстали на своем первом саммите в Словении в 2001 году.
Тогда оба президента были новичками в международной политике. Буш заглянул Путину в глаза и увидел там душу человека, которому можно доверять. Путин ответил искренним предложением стратегического партнерства в борьбе с международным терроризмом.
Тогда российские американисты даже придумали термин «очарование внезапного союзничества». Сегодня это очарование, похоже, теряет свою актуальность и свежесть, уступая место более спокойной, реалистической позиции обоих президентов.
Каждый из них утвердился за минувшие годы: он делает свое дело правильно.
За спиной у Буша две войны, его окружает во многом прежняя команда, где неоконсерваторы вроде Дика Чейни и Дональда Рамсфелда сохранили свои посты, его поддерживает американское население. В свою очередь под управлением Путина России удалось добиться впечатляющих макроэкономических показателей. Инвестиционные рейтинги страны – несмотря на дело ЮКОСа – повышаются. Россия досрочно рассчитывается с международными долгами. Шероховатости с реформой системы льгот несколько снизили популярность президента у пожилого поколения россиян, но ситуация быстро исправляется к лучшему, а реформа, которая была и остается необходимой, все-таки идет.
В результате и Буш, и Путин пришли к встрече в Братиславе с твердой верой в свои силы и предназначение. Это может сделать каждого из лидеров менее восприимчивым к позиции собеседника, более жестким в отстаивании национальных интересов. Особенно при неминуемом обсуждении одной из наиболее острых тем последних месяцев - поведения США и России на постсоветском пространстве.
Как показали недавние президентские выборы на Украине, оценки Москвой и Вашингтоном процессов, которые происходят на бывших территориях СССР, резко расходятся. В американской трактовке Россия никак не может излечиться от ностальгии по развалившейся советской империи и продолжает – теперь уже безосновательно - претендовать там на главенствующие позиции. В российском представлении, США бесцеремонно вторгаются в зону исторических и сегодняшних экономических интересов России, пытаясь вмонтировать Грузию, Украину, а позднее, видимо, и другие бывшие советские республики в американо-центристскую модель мира.
Американская администрация превозносит «розовую» революцию в Тбилиси и «оранжевую» в Киеве как победу демократии западного типа над изжившими себя коррумпированными режимами. России, напротив, кажется, что эти революции отмечены многими признаками антиконституционных переворотов.
Конечно, Кремль не собирается, да и не в силах отстранить Соединенные Штаты от того, чтобы принимать участие в защите региона СНГ от экспансии исламского радикализма, в развитии там демократии, в интеграции этих стран в глобальную экономику. «Перестаньте говорить мне, что никто кроме России не может действовать на постсоветском пространстве», - не раз настаивал Владимир Путин, выступая перед дипломатической и государственной элитой. Президент призывал «сделать Россию конкурентоспособной» в этом геополитическом регионе, допуская таким образом, что взаимодействие России с США в одних областях, прежде всего в борьбе с терроризмом и наркоторговлей, может сочетаться с жестким соперничеством в других.
Но конкуренция - одно, а попытка нейтрализовать влияние России в странах, за века сросшихся с ней духовно и экономически, где живет более 25 миллионов русских, – это другое. Путин вправе посетовать на это Бушу, когда они сядут за стол переговоров в Братиславе.
Встреча двух лидеров происходит в момент, когда критика «дисбаланса гражданского общества и автократии» в России, упреки по поводу дела ЮКОСа и «зажима демократии» становятся общим местом в высказываниях обитателей вашингтонских коридоров власти.
Если Буш поднимет эту тему, то у Путина есть что ответить. Демократия в России, совершившая прыжок от управляемой экономики к рынку, конечно, далеко не совершенна, и Москва всегда готова прислушаться к конструктивной критике. Но не исходят ли эти обвинения преимущественно от тех сил в США, кому не нравится укрепление и самостоятельность России, кто хотел бы добиться от американской администрации изменения её политики на российском направлении? – может поинтересоваться у собеседника российский лидер.
Есть тенденция связывать нынешнюю антикремлевскую кампанию с неким новым жестким курсом, который якобы намерена проводить в отношении России Кондолиза Райс, впервые участвующая в саммите в статусе государственного секретаря США. В конце концов, именно Райс отметила недавно, что «движение России в направлении демократии было неровным" и, следовательно, «демократические проблемы станут одним из вопросов диалога между нашими странами».
Конечно, новый госсекретарь – это новые идеи. Тем не менее, в Москве питают надежду, что Кондолиза Райс сделает своим коньком именно дипломатию в ее чистом виде в отличие от первого срока президентства Буша, когда основными творцами внешней политики США были танк и «хаммер». Сама необходимость сохранения баланса внутри администрации может привести Райс на умеренные позиции своего предшественника. Кто знает, возможно, её ждет роль нового Колина Пауэлла в юбке.
Повестка дня братиславской встречи в общих чертах известна. Президенты сосредоточатся в первую очередь на войне с международным терроризмом и нераспространением оружия массового поражения, включая все более сложные проблемы с ядерными программами Северной Кореи и Ирана.
Если российский министр обороны Сергей Иванов уже оценил сенсационный выход Пхеньяна из шестисторонних переговоров, как «шаг в неправильном направлении», то в случае с Ираном у США и России единодушия куда меньше. Недавнее заявление Буша насчет возможного военного вторжения в Иран, если тот не поставит крест на своей ядерной программе, встревожили Москву не на шутку. США ничем не рискуют в Иране – он далеко. Рискуют соседние страны и, прежде всего сама Россия, для которой Иран, как и Ирак, – ее подбрюшье. Придти к компромиссу в отношении Ирана Путину и Бушу будет значительно труднее, чем до провозглашения последним в своей инаугурационной речи доктрины «глобального продвижения демократии».
На ближневосточной тематике президенты смогут отдохнуть. Путин признал иракские выборы «позитивным шагом», Россия готова подключиться к посткризисному восстановлению Ирака. Оба лидера заинтересованы в том, чтобы вернуть ближневосточный мирный процесс на маршрут «дорожной карты», теперь уже в новой ситуации – после шарм-эш-шейхской договоренности Ариэля Шарона с Махмудом Аббасом.
Но обсуждение на саммите в Братиславе заявки России на вступление в ВТО снова потребует от двух президентов немалой растраты нервной энергии. Камни преткновения здесь остаются. Россия хочет стать членом ВТО на обычных, стандартных условиях.
К сожалению, США к этому, кажется, не готовы. Причем, подтверждений попыткам отвести России ущербную роль партнера второго сорта немало. Чего стоит, например, нескончаемая история с поправкой Джексона – Вэника, чье первоначальное назначение сводилось к поддержке выезда евреев из СССР. СССР развалился, проблемы еврейской эмиграции давно нет. Но Россия из-под действия архаичной поправки до сих пор не выведена. Поражает и другой факт: до сих пор американским фирмам запрещено продавать России суперкомпьютеры. Этот запрет восходит к пресловутому КОКОМу, специальному комитету, регулировавшему экспорт "чувствительных" технологий в СССР и страны Варшавского блока. Опять-таки, где СССР, где Варшавский блок? Их нет, но запрет свято соблюдается.
Столь бережное сохранение реликтов «холодной войны» на фоне антироссийской кампании в Сенате США и американских СМИ настораживает Москву. Соответственно российская политическая элита не склонна ждать слишком многого от саммита в Братиславе. «Мы завысили планку ожиданий, и понадобится время, чтобы вернуть ее на реалистический уровень, - говорит высокопоставленный источник в МИД России и добавляет: - Мы самодостаточная страна, и известная мера равнодушия в отношениях с США нам не помешала бы...» -0-
