ТБИЛИСИ, 1 мар - Новости-Грузия. Грузино-российские противоречия по поводу Южной Осетии и Абхазии не имеют аналогов в постсоветском пространстве.
Взгляд из Москвы. Политолог Эмиль Паин
- Спустя почти два года после грузино-российского вооруженного конфликта и признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии, я рад тому, что отказывался от комментариев на эту тему с пылу, с жару событий, тогда в августе-сентябре 2008 г. Теперь, читая чужие комментарии, сделанные в то время, я вижу, что почти все аналитики попали в ловушку ложной дихотомии: "Если одна сторона не права, то вторая…". Между тем еще товарищ Сталин отмечал, что "бывают оба хуже". Вот и в данном случае Россия и Грузия продемонстрировали разные формы проявления одного и того же недуга - острой формы отравления политическими иллюзиями.
В России они проявились в форме маниакальных амбиций на роль региональной сверхдержавы одного из центров "многополярного мира", а в Грузии - как мания насильственного принуждения к сожительству в одном государстве этнических и территориальных сообществ, которые того не желают. Мой нынешний комментарий - это попытка характеристики анамнеза этого массового заболевания. На мой взгляд, некоторые его политико-психологические черты и важные последствия оказались незамеченными большинством экспертов.
Грузия готовилась к войне
Что касается грузинского руководства, то степень его отравления политическими иллюзиями к моменту демонстрации силы была запредельно высокой. Только в таком состоянии можно было оценить грузинскую армию как способную не только конкурировать с российской, но и победить ее. Приведу по этому поводу несколько высказываний грузинских лидеров.
Михаил Саакашвили, президент Грузии: "Грузия никогда не была такой сильной, как сегодня, и она до сих пор не имела таких возможностей для защиты единства государства, и у нее до сих пор не было такой дисциплинированной и обученной армии. Сегодня нам по плечу сразиться с любым противником".
Гиви Таргамадзе, председатель комитета по обороне и безопасности парламента Грузии: "Таких дисциплинированных и отлаженных подразделений нет и в Российской армии. Грузинская армия намного лучше российской…"
Ираклий Окруашвили, бывший министр обороны Грузии: "…Россия обречена на поражение в случае войны с Грузией. …мы готовы идти в бой хоть завтра. Переговорный процесс между Россией и Грузией полностью исчерпал себя".
Это было сказано еще в 2004 году и я еще вернусь к этому заявлению.
Возможно, первоначально все эти слова использовались лишь для поднятия морального духа грузинского общества, но в результате частого повторения в них могли поверить и сами политические технологи. Людям свойственно принимать желаемое за действительное и в некоторых случаях такая невинная психологическая аберрация может превратиться в навязчивые галлюцинации. Нечто похожее, на мой взгляд, произошло и с грузинским руководством в результате головокружения от успеха. Я имею в виду, прежде всего, возвращение управляемости Аджарской автономной республикой со стороны Тбилиси, которое произошло в 2004 г, в результате скоротечной политической операции, проведенной вскоре после избрания М. Саакашвили президентом Грузии.
Аджарский аншлюс, считавшийся в период Э. Шеварднадзе невыполнимой задачей, стал заметным достижением нового президента. Эта победа оказалась весьма значимой для грузинского общества, готового многое простить своему руководству ради символов территориального величия. Не исключено, что именно она породила иллюзии о возможности повторения этого успеха, хотя опыт Аджарии 2004 года не мог быть использован в Южной Осетии 2008 года.
Возвращение Аджарии было быстрым и бескровным, поскольку в этой операции Тбилиси опиралось на местное православное грузинское население, составляющее в Аджарии абсолютное большинство, тогда как аджарцы (особая этнографическая группа, исламизированные грузины, ради которых когда-то и создавалась эта автономия) в современной Аджарии – это меньшинство, составляющее менее 30% населения.
Попытка опереться на грузинское население, на жителей грузинских сел, предпринималась Тбилиси и в Южной Осетии, но здесь грузины никогда не были большинством. Даже в лучшие годы по переписи 1926 г. они составляли лишь 26% населения этой автономии, а к августу 2008 их доля составляла меньше четверти. Эта территория 17 лет, с 1992 г., после заключения Дагомысского договора, фактически жила независимо от Грузии и в атмосфере крайне враждебного отношения к ней со стороны больше чем 3/4 населения, прежде всего, осетинского, составляющего здесь более 60% жителей. В таких условиях возможность добровольного возвращения жителей Южной Осетии в Грузию была даже теоретически маловероятна, а практически под влиянием России полностью исключена. Уже в середине 1990-х годов Южная Осетия и Абхазия фактически стали частью России. Их лидеры приглашались на совещания субъектов Федерации в Южном федеральном округе наравне с губернаторами и главами российских республик.
У грузинского руководства был выбор: либо призвать грузинское общество к сосредоточению на проблемах куда более значимых, чем возвращение утраченных территорий, либо продолжать эксплуатировать массовые иллюзии реинтеграции Великой Грузии, готовясь к войне. Почему именно к войне? Да потому, что грузинская идея реконкисты эксклюзивна для постсоветского пространства, поскольку только она неизбежно сталкивается с необходимостью войны с Россией. Такой жесткой предопределенности нет ни в одном другом месте. Например, в ситуации Нагорного Карабаха - она исключена, а в Приднестровье - маловероятна.
К сожалению, выбор второго направления был почти неизбежен в условиях перманентной грузинской революции. Каждый новый ее лидер приходил к власти на плечах восставшего народа с обещанием исправить ошибки предшественника и вернуть, наконец, автономии.
После аджарского блицкрига, грузинское руководство сделало свой выбор и стало готовиться именно к силовому возвращению двух других своих автономий. Достаточно посмотреть на быстрый рост военного бюджета и на хронику событий. Май 2004 г.: свержение Абашидзе в Аджарии. Июль 2004 (20 июля): Саакашвили заявил о своей готовности выйти из Дагомысского договора регулирующего статус кво в Южной Осетии, "Если над Цхинвали нельзя водрузить грузинский флаг".
Август 2004 (19 августа): был предпринят штурм села Тлиакана в Южной Осетии (это одна из стратегических высот над Цхинвалом), и именно тогда упомянутый Ираклий Окруашвили под объективами телевизионных камер, раздавая солдатам ордена Грузии за эту операцию, предрекал неизбежную победу над Россией. Могу привести и другие доказательства длительной подготовки Грузии к своей цхинвальской кампании. Она не была лишь ответом на непосредственно предшествующие ей провокации юго-осетинской стороны.
Впрочем, и действия России в этом конфликте, не могут быть названы ответными. Задолго до официального признания независимости Южной Осетии и Абхазии Россия сделала эти территории своими провинциями, раздав их жителям российские паспорта, выведя эти территории из-под действия визового режима распространенного на Грузию, создав особые условия энергоснабжения и социального обеспечения жителей, формируя местные армейские подразделения и оснащая их оружием а, главное, постоянно наращивая агрессивную риторику против Грузии, особенно после декларации о ее намерениях вступить в НАТО. Вместе с тем, военные действия России в августе 2008 г. не дают повода для вопроса, который часто поднимался в западной прессе: "Кто следующий станет жертвой нападения России"? Подчеркиваю еще раз: грузино-российские противоречия по поводу Южной Осетии и Абхазии не имеют аналогов в постсоветском пространстве. Кроме того существуют и другие ограничения российскому экспансионизму, и о них я еще скажу.
К чему же готовилась Россия?
Россия – самоутверждается
Посмотрев более двух десятков восторженных комментариев от поклонников российской победы над Грузией, я к своему удивлению не обнаружил ни одного (!), в котором в качестве признаков успеха фигурировало бы "спасение мирных жителей от агрессии и геноцида". Между тем именно этот повод фигурировал в официальной версии ввода российских войск в Южную Осетию. Потом я понял. Аналитики, даже самые проправительственные, не хотят выглядеть наивными простофилями. Они прекрасно понимают, что защита прав человека, защита мирных жителей, меньшинств – все это вовсе не является ценностью в нашем обществе. Кто в России поверит в легенду "о защите меньшинств", после двух чеченских войн, в условии почти тотальных фобий кавказцев, обсыпаемых презрительными кличками - "южане", "черные", "чурки". Среднестатистический россиянин вряд ли отличит "своего" кавказца от "чужого" абхаза, от грузина или от осетина, от ингуша или чеченца.
Аналитики всегда хотят продемонстрировать свою квалификацию, умение увидеть истинные мотивы, и определить скрытые пружины политических действий. И то, что у власти было на уме, то у обслуживающих ее экспертов оказалось на языке. Так или иначе, большинство экспертов выделило истинные мотивы конфликта, которые можно свести к трем основным.
1. Геополитические приобретения
Вадим Цимбурский говорит о приобретении нового шельфа России: "И все-таки это удача… Это очень хорошо, что нами курируется Южная Осетия, нависающая над Тбилиси и являющейся дорогой, которая рассекает Грузию. Очень хорошо, что мы держим под своей рукой Сухуми с его великолепной бухтой и контролируем подход к Поти".
Владимир Жириновский: "Теперь мы можем заключить соглашение и поставить туда (т.е в Абхазию и ЮО - Э.П.) по армии. Мы снова можем восстановить Закавказский военный округ".
Кира Лукьянова, депутат ГД РФ, фракция "Справедливая Россия": "Во-первых, мы устанавливаем контроль над Кавказским регионом. Во-вторых, мы целиком и полностью расстроили планы США и Великобритании - полностью окружить Россию с помощью НАТО на Кавказе".
Как видим ни слез, ни восторгов по поводу "мирных жителей". Все сухо и прозаично - высоты, гарнизоны, стратегические выгоды. В той же тональности описывается и еще одно достижение военной капании.
2. Консолидация общества образом врага
Весьма характерный, я бы сказал типичный для современного российского экспертного сообщества анализ стратегических целей "пятидневной войны" дал сопредседатель Ассоциации военных политологов Сергей Мельков: "По всей видимости, это и стремление занять более самостоятельную позицию в мировом сообществе, это и демонстрация готовности практически разрешать конфликты в ближнем зарубежье с пользой для себя. Это также консолидация общества и элиты вокруг президента". Говоря о последнем, о консолидации, необходимо отметить, что речь может идти лишь о явлении так называемой "негативной консолидации", теоретически и эмпирически хорошо проанализированной Львом Гудковым. Речь идет о консолидации населения России образом врага.
Кто в так называемые нулевые годы стал главным врагом России объяснять не нужно. На моей памяти еще не было такой яростной и тотальной проповеди антиамериканизма и антизападаничества по госудрственным каналам радио и телевидения. В литературной передаче я услышал, о чем ныне говорят деятели культуры: "Я не могу простить Вашим произведениям, - говорит народный артист известному писателю, - того, что они, выполняя указания Аллена Даллеса, разлагают наше население". И писатель, ощущая открытие сезона "охоты на ведьм", испугался не на шутку: "Да нет, я не американский шпион. Я и сам не очень люблю этих американцев". В современной России заметны уже признаки массового психоза, мании преследования. В такой атмосфере противостояние России и Запада изображается в иррациональных образах мистически предопределенного столкновения цивилизаций. "Крупномасштабного столкновения с Западом, управляемым из одного центра силы - США, было просто не избежать. Авантюра Саакашвили - это просто повод, заставивший Россию и Запад сцепиться в острой схватке, к которой они шли все последние годы… И, как это ни странно звучит, России просто необходимо пройти через крупномасштабную конфронтацию с Западом, чтобы занять достойное место в этом сложном мире". Это речь не мальчика, а писателя, такие у нас косноязычные ныне литераторы. Однако и они чуют главную цель похода на Грузию.
3. Самоутверждение России в противостоянии с Западом
Оказывается, Россия воевала не с ветряной мельницей, не с армией Грузии в десятки раз меньшей и слабейшей, а с Западом в целом. Так это же совсем другая победа. Намного слаще и значительнее.
Заголовки газетных комментариев: "Возрождение силы"; "Россия перестает отступать"; "Россия встала с колен". Тема второго выпуска "Русского журнала" (проект Глеба Павловского) – "Сила, заново обретенная Россией после Пятидневной войны на Кавказе".
Выдержки из комментариев в прессе:
• Москва продемонстрировала странам Запада наличие у нее политической воли и ресурсного потенциала для принятия принципиальных внешнеполитических решений.
• Мы живем в новой России, где соображения статуса государства на международной арене ставятся выше меркантильных резонов некоторых представителей нашей элиты. В такой стране жить почетно.
• Медведев и Путин акцентировали главную мечту среднестатистического россиянина - чтоб как при СССР нас боялись и уважали.
Вот эти цели искренние. Им я верю. Другое дело, что само выдвижение подобных целей свидетельствует о неадекватности оценок политиков и аналитиков, о мышлении отравленном иллюзиями и мифами.
Имперские мифы российской элиты
Давайте задумаемся, действительно ли значимы с точки зрения реальных интересов России ее геополитические приобретения в Грузии, все эти "удобные бухты", и "стратегические высоты". Напомню, что приобретение - это то, чего раньше не было. А разве территории Абхазии и Южной Осетии, были недоступны для российских стратегов до августа 2008 года? Россия уже около 20 лет полностью контролирует оба новых "независимых" государства. Большинство (80%) их жителей имели российское гражданство. Туда и раньше завозили не только артиллерию, но и авиацию. Все эти годы российский флот не пускал в сухумскую бухту грузинский флот. Значит с точки зрения приобретения "высот" и "бухт" затраты в 12,5 млрд. рублей на войну и многократно большие на освоение двух новых "независимых" субъектов имперского шельфа - совершенно бросовые.
Далее, приобрела ли Россия больше контроля над Абхазией и Южной Осетией, признав их независимость? Конечно нет. Обе республики в их прежнем статусе непризнанных государств были более зависимы от России. Даже если ничего не изменится в крошечной Южной Осетии, то "независимая" Абхазия, со временем может и вправду стать независимой и продемонстрировать России такую особенность своих интересов, какую ей уже не раз показывали наши многочисленные независимые "братушки" на Балканах. Так ведь и "самая родная" Белоруссия иногда демонстрирует свой независимый норов.
Вполне резонно усомниться в том, что России удалось доказать свой статус "сверхдержавы", "нового полюса влияния, противостоящего США". Как раз последствия пятидневного конфликта и, прежде всего, процесс непризнания независимости Абхазии и Южной Осетии как никогда ранее подчеркнули полное геополитическое одиночество России. Кто-то, кто в нашем полюсе живет? Лягушка-квакушка, да мышка-норушка. Россия с Никарагуа. Провалились надежды российских лидеров на поддержку Китая и ШОС. Не поддержали их в признании независимости Абхазии и Южной Осетии члены привилегированного клуба СНГ, участники Договора о коллективной безопасности. И даже законная вторая половина союзного государства – Белоруссия - пока не спешит с признанием новеньких независимых. Какой же это полюс мирового влияния? Это - остров. При этом вовсе не остров стабильности.
Сколько было разговоров как раз после пятидневной войны об особой российской стабильности и ее слабой восприимчивости к мировому финансовому кризису. Отсюда же вытекали и хвастливые рассуждения типа, "а что нам Запад?" и его возможные санкции за вторжение в Грузию. "Суверенной России, - пишет Андрей Савельев, бывший депутат, а ныне глава партии "Великая Россия", - угрозы Запада не страшны… Откажут во вступлении в ВТО? И спасибо. Провалят фондовые индексы? И на здоровье! Спекулятивный капитал отправится портить экономики других стран, но не России. Без нашей нефти и газа Запад жить не может". Но вот обвалились цены на нефть и не могли не обвалиться, поскольку как раз они и выступали одним из тех дутых мыльных пузырей, которые лежат в основе мирового финансового кризиса. Его последствия для России оказались даже хуже, чем для Америки. На поддержание российского финансового сектора правительство планирует выделить из бюджета огромные средства равные 10% ВВП. Кризис неопровержимо доказал взаимозависимость мировых держав. В таких условиях необходимы другие образы, вместо полюса или острова. Уместнее говорить об одной лодке, в которой оказались большинство стран мира, и ее не стоит бездумно раскачивать.
Впрочем, важнейшие ограничители имперских амбиций России и возможные источники отрезвления от горячечных иллюзий скрыты не столько во внешних факторах, сколько внутри нашей Федерации, точнее сказать, внутри Империи.
Федерация и Империя - это два весьма сходных между собой типа организации полиэтнических государств. Более того, большая часть так называемых асиммитричных этнических федераций сложилась на месте или на остатках бывших империй. Однако бывает и так, что федерации вновь дрейфуют в сторону империй. На мой взгляд, именно эта тенденция характерна для России.
В чем же разница между этими государственными конструкциями? Воспользуюсь удачным, на мой взгляд, ответом на этот вопрос американского исследователя М. Филлипова: "В целом механизм империи можно сопоставить с плановой директивной экономикой (региональные руководители прямо назначаются из Центра, то есть "сверху"), а механизм федерации – с рыночной экономикой (лидеры отбираются в процессе конкуренции, то есть "снизу")".
Еще в середине прошлого века были определены причины перехода от империи к федерации, связанные с исчерпанием ресурсов империи. Уже к концу XIX в. империи не могли удерживать этнические территории силой. Неизбежно уменьшались также и возможности центральной власти контролировать разнообразные этнические территории с помощью поставленных ею наместников, которые требовали все большую плату за свою лояльность, предоставляя все меньше гарантий своего подчинения верховной власти. Пятидневный вооруженный конфликт проявил и обострил проблему исчерпания этого ресурса.
Почему герой прорыва грузинских войск под Цхинвалом командир батальона "Восток" полковник Сулим Ямадаев вместо награды был уволен из армии? Да потому, что федеральная власть больше зависит от нынешнего правителя Чечни Рамзана Кадырова, чем он от Кремля. Федеральная власть вынуждена не замечать как из Чечни выдавливаются, а то и просто уничтожаются не только все потенциальные конкуренты нынешнего чеченского правителя, но и любые другие политики или чиновники, имеющие самостоятельную позицию. Это касается и персон вполне лояльных федеральной власти, таких как убитый в центре Москвы депутат Государственной Думы, герой России Руслан Ямадаев или убитый там же годом раньше бывший командир оперативной группы "Горец" полковник Мовлади Байсаров. В республике ныне не может появиться легальный конкурент Рамзану Кадырову.
Между тем, империя не может управлять своей провинцией, если у верховной власти нет никаких рычагов воздействия на своего наместника, если его нельзя сместить и заменить другим. Вот бы где России добиваться многополярности, во всяком случае, разнообразия лояльных ей политических фигур. Однако в Чечне этого нет, здесь только один полюс влияния. Чечня времен Рамзана Кадырова фактически более независима от России, чем во времена Дудаева и Масхадова. В других республиках региона также возникло социальное пространство, на котором российские правовые нормы фактически не действуют. В Дагестане ежегодно фиксируется не менее 90 случаев вооруженных столкновений незаконных формирований с федеральными силами и представителями местных правоохранительных органов. По этому показателю Дагестан уже давно обогнал Чечню.
Об исчерпании ресурсов имперской политики
Недавно наш премьер-министр В. Путин справедливо заметил, что России не нужны новые территории, ей бы имеющиеся сохранить. Золотые слова! Лучше не скажешь. И связь между сохранением существующего территориального тела России и ее амбициями на постсоветском пространстве не только в том, что обе цели обеспечиваются из одного государственного кармана за счет одних и тех же ресурсов. Существуют и другие виды связей между этими целями. Например, вовсе не рассосался внутренний осетино-ингушский конфликт и не нужно быть большим знатоком этно-конфликтологии, чтобы понимать: всякое дополнительное внимание власти к осетинской стороне, усиливает недоверие к ней со стороны ингушской.
Но и в других регионах происходят процессы, затрудняющие удержание целостности российского имперского тела. Прежде всего, хочу отметить процесс смены этнических элит. Часть бывших активистов национальных движений ушла в бизнес, другие были интегрированы властью. Какая-то часть была истреблена, например на Северном Кавказе, другие просто состарились, умерли или утратили доверие населения, лишилась своего статуса национальных лидеров. Кто их сменил? Вопрос очень существенный, но и сложный для ответа. Если в 90-е годы национальные лидеры мелькали на экранах, они были публичными фигурами, о них все знали и они хотели, чтобы о них знали, то сегодня происходит смена форм активности. Преобладает конспиративная активность. Многих лидеров вы никогда не узнаете, потому что они этого не хотят.
Происходит смена лозунгов. В 90-е годы национальные движения выступали под национал-демократическими лозунгами и ориентировались на Запад, как на свою поддержку. Ныне же, у большинства национальных движений России, особенно в зонах исторически связанных с исламом, преобладают антизападнические, фундаменталистские лозунги. Эти силы делают ставку на идеологические, организационные и финансовые ресурсы нового субъекта глобальной политики - международные исламские движения.
Заметна и перемена консолидационных основ национальных движений. Если в 90-е годы такой основой выступали идеи этнического сепаратизма, то сегодня во многих регионах, этническая консолидация уступает место религиозной. Если говорить о Северном Кавказе, то идея этнического сепаратизма отдельных республик уступила место другой идее: замене светского государства на государство духовное. "Сначала устроим имамат, а потом посмотрим, где его границы" - с этой идеей выступал, например, последний из публичных лидеров чеченских боевиков Абдул Халим Сайдуллаев, сменивший Аслана Масхадова и также как он убитый.
Чего же можно ожидать от этнополитических перемен? Они в неодинаковой форме проявляются в разных регионах. Если говорить о националистических или радикально–фундаменталистских движениях республик Поволжья, то пока их лидеры только разминаются на чужих полях. Не случайно среди захваченных американцами в отрядах талибов в Афганистане наших согражданах не было чеченцев (им и дома есть, где проявить свою активность), но там были татарские и башкирские экстремисты, которые сейчас лишь готовятся к домашней работе.
Иная ситуация на Северном Кавказе, где вместо одного чеченского фронта с федеральной властью, как было в 1990-х, ныне образовалось как минимум три (чеченский, ингушский и дагестанский).
Недалек от истины Католикос-Патриарх всея Грузии, заявивший, что "отделение от Грузии Абхазии и Цхинвальского региона опасно для самой России. Это даст толчок развитию сепаратизма в вашей стране, и в будущем у вас возникнет гораздо больше проблем, чем сегодня в Грузии".
Лишь массовый энтузиазм населения в поддержку действий российской армии в Южной Осетии могут записать российские власти в актив своих достижений, связанных с рассматриваемым конфликтом. Пока символическое ресурсы временной консолидации российского общества вокруг власти сохраняются и даже могут возрастать при информационном раскручивании "образа врага" и амбиций мирового лидера. Однако ажиотаж, вызванный победой над Грузией, продержался не дольше, чем массовый подъем, проявившийся после победы российских футболистов над голландскими на "Евро-2008". Сегодня яснее, чем раньше, проявляется основной порок империи, на который обращал внимание историк Василий Ключевский: "Государство пухнет - народ хиреет". Повседневные проблемы постоянно напоминают и будут напоминать о незащищенности российского общества от самочинных и нелегитимных действий власти, которая может произвольно рвануть экономический рубильник и опустить рынок на миллиарды рублей; разорить успешную корпорацию и, наконец, может втянуть тысячи людей в вооруженный конфликт, не имеющий даже и того фигового листка моральных оправданий, какой имела "защита мирных жителей Цхинвали".
* Профессор Эмиль Паин – директор Центра политических и региональных исследований; профессор политических наук Высшей школы экономики. Был советником Президента РФ в 1996-1999 гг. Опубликовал 13 книг и более 400 статей по вопросам национальной политики.
* Данная статья подготовлена в рамках так называемого "Стамбульского проекта", поддерживаемого Глобальным партнёрством по предотвращению вооружённых конфликтов (координируется в Гааге, Нидерланды), который ставит целью способствовать встречам независимых российских и грузинских экспертов с целью совместного обсуждения различных аспектов российско-грузинского кризиса и выработки видения путей выхода из него.
Статья вошла в книгу "Россия и Грузия: пути выхода из кризиса", изданную по итогам встреч политологов.
Материал предоставлен к публикации Международным центром по конфликтам и переговорам.
В ближайшие дни на сайте будут представлены точки зрения и других авторов, как из Грузии, так и из России.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
