ТБИЛИСИ, 7 авг — Sputnik.
Доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ Сергей Маркедонов
В конце прошлой недели в 16 регионах Турции прошли антитеррористические спецоперации. В ходе одной из них был задержан этнический азербайджанец Абдулла Абдуллаев. Этот человек был одним из эмиссаров так называемого "Исламского государства" (ИГ). В его функции входила вербовка выходцев из Кавказского региона в ряды этой террористической группировки, а также их переправка на Ближний Восток.
Насколько опасно ИГ для "Большого Кавказа"?
В последнее время Кавказ все чаще упоминается в связке с ИГ. В июне в Панкисском ущелье грузинские спецслужбы задержали пять человек, подозреваемых в связях с "Исламским государством", в том числе салафитского имама Аюба Борчашвили, сыгравшего немалую роль в радикализации молодежи в Ахметовском районе Грузии. В информационных материалах ИГ, а также в интервью различных его активистов все чаще звучат тезисы об их готовности "освобождать" Грузию, Армению, Азербайджан, республики российского Северного Кавказа (в особенности Чечню, Ингушетию и Дагестан).
В настоящее время среди экспертов нет единого мнения относительно потенциала ИГ на Кавказе. Политологи и журналисты справедливо указывают, что в настоящее время "Исламское государство", несмотря на декларируемые глобальные цели, концентрируется в двух странах Ближнего Востока — в Ираке и в Сирии. И за недолгое время своего существования оно уже успело нажить себе множество врагов. Даже Саудовская Аравия, которую нередко связывают с финансированием и поддержкой джихадизма, рассматривает ИГ как террористическую структуру. Не говоря уже о Турции и тем более шиитском Иране (который наряду с Западом рассматривается "Исламским государством" среди главных врагов).
В Азербайджане религиозные радикалы расколоты (в южной части они ориентированы на Иран, а в северной — на Дагестан, где ситуация, несмотря на имеющиеся сложности, не ухудшается).
Выступая в конце июля с комментарием относительно угроз грузинской национальной безопасности, министр обороны этой страны Тинатин Хидашели заявила, что "не ждет каких-либо проблем со стороны Исламского государства".
Эти аргументы при желании можно было бы продолжать. В самом деле, к любым вызовам следует подходить сдержанно и взвешенно, не впадая в алармизм. Однако, оценивая риски и угрозы со стороны ИГ, необходимо принять в расчет и другие, не менее важные резоны. Их всесторонний учет позволил бы избежать другой крайности — недооценки масштаба реально существующего вызова.
"Халифат" как решение всех социальных проблем
Начнем с того, что до провозглашения так называемого "халифата" Россия и Кавказ в обращениях ближневосточных джихадистов фигурировала нечасто. В недавнем прошлом лишь отдельные представители "Аль-Каиды" или близких ей по взглядам структур "светились" на российском Кавказе.
Но с лета прошлого года РФ была напрямую обозначена в качестве одного из приоритетных идеологических и политических противников "Исламского государства", а "освобождение Чечни и Дагестана" — как важнейшая цель. При этом одной из наиболее близких фигур к нынешнему "халифу" Абу Баку Аль Багдади является Умар (Омар) аш-Шишани (также упоминаемый в российских СМИ как Умар Чеченский). Под этим именем известен Тархан Батирашвили (сын грузина и кистинки, как в Грузии называют чеченцев, населяющих Панкиси). В 2008 году он участвовал в "пятидневной войне" в Южной Осетии, но затем не смог найти себя на военной службе. Впоследствии он выехал в Турцию, затем на Ближний Восток, где присоединился к ИГИЛ.
Во-вторых, в отличие от сетевой террористической структуры, коей была "Аль-Каида", ИГ последовательно пытается реализовывать проект государственного строительства. Сегодня он локализован иракской и сирийской территорией. При этом в пропаганде "Исламского государства" (которая идет, среди прочего, и на русском языке) активно продвигаются не только жестокие казни или сцены "боев за веру", но и социальные порядки на подконтрольных территориях. Они преподносятся как альтернатива тому, что есть в сегодняшнем мире, с сильным акцентом на идеи справедливости и неприятие коррупции и бездуховности.
В-третьих, дискурс радикального исламизма и джихадизма — это не что-то новое для Большого Кавказа. Тот же "Имарат Кавказ" был провозглашен Доку Умаровым еще в октябре 2007 года. И за это время его сторонники успели совершить немало дерзких и кровавых преступлений. И, несмотря на снижение количества терактов, было бы как минимум наивным полагать, что подобные взгляды полностью исчезли.
Таким образом, проповедники и возможные вербовщики ИГ будут продолжать действовать, хорошо представляя себе регион и его особенности, в чем помощь им могут оказать выходцы оттуда. Заметим также, что помимо участников ИГ на Ближнем Востоке, на Кавказе есть боевики, уже присягнувшие на верность Абу Бакру аль Багдади, пускай и в небольшом количестве.
Следовательно, давая различные оценки потенциалу "Исламского государства", крайне важно осознавать, что эта угроза более чем реальна. Какой бы далекой от Большого Кавказа она кому-то ни казалась.
И антироссийские акценты в пропаганде ИГ (в первую очередь из-за позиции Москвы по Сирии) не должны создавать иллюзий для кавказских соседей РФ. Им также нет места в том миропорядке, который пытаются строить создатели новоявленного "халифата" (достаточно посмотреть на карты, которые время от времени они распространяют по просторам интернета).
Отсюда настоятельное требование прагматичной кооперации поверх имеющихся противоречий. Но прежде всего — наличие воли для этого.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
