Он проживал много жизней: начинал контролером ОТК, был народным депутатом РФ, наблюдателем в Нагорном Карабахе, парламентёром между Администрацией Ельцина и руководством Верховного Совета во главе с Хасбулатовым. Сейчас Евгений Кожокин — профессор Академии МГИМО, а еще сценарист и режиссер-документалист. Очередная его картина посвящена теме русских в Грузии и грузин в России. О своем фильме, о различиях и сходствах в ментальности и характере двух народов, об их взаимоотношении и будущем Кожокин рассказал корреспонденту Sputnik Грузия.
- Евгений, почему Грузия?
— Потому что фильм должен быть не только интересным, но и красивым. А Грузия — безумно красивая страна. И я считаю, что для любого режиссера эта страна — подарок. Если на горизонте появляется какая-то возможность снять фильм про Грузию — нужно забыть все, продать джинсы, шляпу, добывать деньги и ехать снимать.
- И все же вы много изучали Францию, Америку, страны СНГ…
— Ну тут и чисто жизненные обстоятельства. Прошлым летом ко мне приехал мой очень близкий друг, с которым мы сидели за одной партой и с которым дружим всю жизнь — москвич Гриша Каковкин. Он документалист. Я в это время был абсолютно свободным человеком, со мной не продлили тогда контракт. И он мне говорит: "Я только что вернулся из Грузии. Там потрясающе". И предложил мне сделать серию фильмов. А начать с Грузии. Поэтому, когда мы сделаем фильм, то в самом начале будет стоять имя Григорий Каковкин — автор идеи. А так в команде у нас два режиссера: я и Яна Райская, моя старшая дочь.
- То есть кинематограф и режиссура основательно входят в ваши планы?
— Да. В планах у меня завершить, скажем так, роман-сценарий по истории России, который я приостановил. А вообще меня безумно интересуют литература и кинематограф. И в этой области я хотел бы очень много чего сделать, не бросая науки.
- Расскажите о своем фильме. Как он называется?
— Я хочу назвать его просто "Русский и грузин". Это история восьми главных героев, которые иногда переплетаются, а иногда нет с людьми аналогичных профессий в другой стране. Порой они не известны широкой публике, но известны каждый в своей профессиональной сфере.
- И о чем говорят ваши герои?
— Они говорят о себе, о своей жизни и, конечно, о своей работе. Это художники, дизайнеры, учителя. Есть сюжет о художнике Олеге Тимченко, а в Москве мы должны снять грузинскую семью художников. Моя дочь нашла дизайнера, которая занимается как бы представлением грузинских дизайнером в России. Потому что сейчас то, что делается в дизайне одежды в Грузии, очень интересно. Она помогает, чтобы они вышли на российский рынок. А здесь нам помогли найти молодую женщину, которая работала в России в банковской сфере, бросила это и решила заниматься дизайном в области обуви. Ехала-ехала из России в Армению, по дороге остановилась в Тбилиси, зашла в мастерскую одного из грузинских дизайнеров и решила, что она останется здесь. Есть сюжет с педагогом русского языка в Тбилиси и учительницей грузинского языка в Москве. Она ведет эти уроки при церкви, в Храме Святого Георгия дореволюционных времен, это храм грузинской общины. Там проходят занятия грузинским языком, которые посещают как грузины, так и русские.
- Почему вас заинтересовали судьбы простых людей?
— Ну а я сам кто? Понимаете, я никогда не забуду, что я работал на большом заводе контролером ОТК, всего-навсего второго разряда. Потом я работал грузчиком на кожгалантерейной фабрике. Знаете, есть люди, которые про это забыли. Вот некоторые из моих друзей сказали: "Слушай, к нам приходят убирать женщины. Вот вроде они на русском языке говорят, а мы ничего не понимаем. Мы им говорим, а они нас не понимают". А я им говорю: "А я не понял, о чем вы говорите". Потому что у меня никогда не было проблем разговаривать с простыми людьми, поскольку я не вижу между нами никакой разницы. При том, когда говоришь с ними, например, о политике, то выясняется, что они иногда, может, другими словами говорят, во-первых, умные вещи, а во-вторых, они просто каким-то невероятным образом чувствуют человека в политике еще раньше, чем интеллектуалы. И это народное сознание — оно интересное, глубокое. И людей из народа надо уважать. И для меня это совершенно органично и интересно.
- И о чем вы спрашиваете своих героев в фильме?
— Мы спрашиваем их о том, как русские видят грузин и как грузины видят русских. Ну вот, например, у нас есть еще один сюжет, посвященный Мерабу Мамардашвили. Он как бы стоит особняком, потому что этот великий философ ХХ века слишком важен и для грузин, и для русских. А сейчас шел семинар, и одна девушка с семинара, впервые посетившая Грузию, говорит: "Мне очень легко с грузинами. Они очень жизнерадостные. И даже, когда тяжело, они не складывают крылья". Понимаете, у многих русских довольно мрачный взгляд на жизнь. То есть они преодолевают проблемы и особенно большие. Они идут вперед, но при этом все это с настроением грустным, тяжелым, даже упадническим. Это особенность нации. Люди не сдаются и могут жить с такой вот постоянной внутренней грустью, печалью и даже трагедией.
- А есть связь между вашей книгой "Частные люди" и этим фильмом?
— "Частные люди" — это книга трех авторов: Григория Каковкина, Ивана Алексеева и меня. В ней рассказывается о людях, которые не состоят в партии, не работают на государство, не работают против государства. Они живут, не особо интересуясь политикой. У них есть семья, друзья. Они находят для себя нишу. Когда возникает проблема, они обращаются чаще всего к друзьям. И живут вот такой частной жизнью. Притом они могут быть исключительно профессионалами. То есть если на чисто философском уровне, то да, книга связана с фильмом.
- То есть и в книге, и в фильме вы хотите сказать, что простые люди не менее интересны, чем, к примеру, некоторые государственные или общественные деятели?
— Мне иногда интересней, чем государственные деятели. Потому что иногда люди обладают двумя качествами — любовью к власти и невероятной энергией. И часто у них больше ничего нет. Но этого оказывается достаточно, чтобы прийти к власти. А дальше они начинают нами всеми рулить, ни имея к этому ни подготовки, ни знания страны, ни уважения к людям, которыми они управляют. И мы все получаем…
- То, что получаем!..
— Да!.. И дальше читайте историю города Глупова про градоначальников. И есть еще одна тема, которая так или иначе меня волнует, и она связана с фильмом. Мы, жители Тбилиси и Москвы, живем в совершенно уникальных городах, потрясающе красивых, ни на что не похожих. Ну найдите город, похожий на Тбилиси. Вот я хорошо знаю Ереван, хорошо знаю Баку. Но Тбилиси как будто с другой планеты. Так же нет ни одного города, похожего на Москву. И когда кто-то говорит: "О, Париж! О, Рим! О, Нью-Йорк!" Ну да, можно поехать посмотреть. Но наши города ничем не хуже. А в чем-то и интересней. Но почему-то в нашей части земного шара, это не только в России или Грузии, это есть в Украине, Белоруссии и Казахстане, что вот где-то там есть какая-то изумительная жизнь. А вот мы как-то так живем… Да нормально мы живем. И построили потрясающие города. Другое дело, что эти города — они ранимы. И нужно понимать, что, если некоторые вещи мы разрушим, то разрушим их навсегда. И это проблема и Москвы, и Тбилиси. Есть Старая Москва, и Старый Тбилиси. И, когда видишь, что Старая Москва исчезает, потому что строят какой-то там State building — он одинаковый в городе Нью-Йорке, в городе Токио, в Абу-Даби. Это есть железобетонная коробка с некоторыми, никому не заметными нюансами. А тбилисских двориков нет ни в Нью-Йорке, ни в Абу-Даби. А старых московских домов с их поразительной архитектурой тоже не так много осталось. А архитектура, она же создает настроение, для нас непонятным образом формирует наши эстетические взгляды. То есть для того, чтобы мы сохраняли свою уникальность, нам нужно сохранить атмосферу, созданную нашими предками. А этому нужно учиться.
- Как известно, здесь и сейчас Тбилиси и Москва не имеют официальных дипломатических связей. Сталкивались ли вы с какими-то сложностями в этом плане?
— Я считаю, что Тбилиси сделал исключительно важное решение: когда ты приезжаешь из России, даешь паспорт, тебе ставят штамп, и ты без всякой визы остаешься в Грузии. И у этого огромный эффект. Сейчас в Москве среди среднего класса растет интерес к Грузии. И, занимаясь фильмом, я вдруг обнаружил, что часть моих знакомых уже была в Грузии. Они приезжали сюда как туристы. И вернулись с исключительно положительными впечатлениями. А это надежней, чем любая реклама по телевизору. Но мы, во всяком случае, многие очень задеты отношением к нам…
- Каким отношением?
— Понимаете, мы, русские, можем по-разному относиться к нашему президенту. Но он наш президент, мы его выбрали. И оскорбления в его адрес, его сравнение с Гитлером, это подлость и вранье. Я в Израиль приехал и разговаривал там с высокопоставленным чиновником, который отвечает за возвращение евреев на родину. И в разговоре мелькнуло, что наш писатель Шендерович сравнил Олимпиаду в Сочи с олимпиадой в Мюнхене при нацистах. На что мне чиновник сказал: "А почему Шендерович остается в России, если там нацизм? Мы завтра же выдадим ему израильское гражданство, пусть приезжает и живет у нас". Какой нацизм? Какой фюрер? А так как это уже запустилось даже на бытовой уровень, то мы не хотим слушать оскорбление в адрес собственной страны. И у людей тоже возникает желание ехать в Грузию не только ради красот, едут там, где психологическая атмосфера нормальная. И со всеми, кто ездил в Грузию и с кем я разговаривал, особенно молодые, кто про Грузию мало, что знают. Они удивлены хорошим отношением к нам. Поэтому для нас человеческое отношение к русским, а мы сами про себя знаем, сколько у нас недостатков, закидонов, но человеческое отношение к нам мы особенно ценим.
- Но какое будущее вы видите на уровне высшего руководства?
— Понимаете, государство у нас немного такое специфическое, но оно наше. И со временем мы их как-то подкрутим, довинтим. В России иногда делается все безумно медленно, даже то, что кажется всем понятно и с чем все согласны. У нас есть бюрократия, как говорят страшное слово, совковая. Да советская бюрократия была намного эффективней, чем наша современная бюрократия. Грустно, но это так.
- А как на сближение смотрит жители России? Или она слишком большая, и у нее и без Грузии достаточно проблем?
— Большая с точки зрения территории, но уже не с точки зрения населения. Кто в мире воспринимает Бангладеш или Пакистан как большие страны? Никто. А Пакистан и Бангладеш по численности населения превосходят Россию. Поэтому мы тоже в этом отношении меняемся, не быстро, но меняемся. Потому что видим, что нас не так много. И чем быстрей это сознание будет приходить, тем мы будем бережнее относиться друг к другу. Есть, конечно, региональные особенности — на Дальнем Востоке, например, наши люди думают об отношениях с Китаем, Кореей, Японией. Потому что это их соседи. Но с другой стороны, там есть улица, где большинство ресторанов и магазинов принадлежит армянам. Есть азербайджанцы, есть узбеки. Грузины есть везде! Ты приезжаешь в какой-то маленький российский город, возникают какие-то медицинские проблемы, тебя направляют к самому лучшему врачу. И этот врач оказывается грузином. Ведь для нас грузины — это прежде всего люди из интеллигенции. Это Лео Бокерия, гениальный кардиохирург. Я с ним участвовал как-то в одной беседе, кстати, с американцем, и в какой-то момент он так взорвался: "Вы не забывайте, я не только хирург, я еще грузин" (смеется). По-разному очень москвичи относятся к Церетели, но не все знают, сколько он сделал для художников. Через Академию художеств у нас часть русских художников просто живы и продолжают работать только благодаря помощи Церетели. Он человек очень широкий. И мне это говорили большие художники, которые от него не зависят. И таких имен много, в кинематографе, в театре.
