Театр киноактера с "Доном Жуаном" Михаила Туманишвили объездил почти весь мир. Любимой актрисе зрителей Русудан Болквадзе многое есть, что вспомнить, но среди воспоминаний выделяются гастроли в Ленинграде, встреча наставника и ученика – Георгия Товстоногова и Михаила Туманишвили, и невероятная, веселая история, импровизированно "созданная" на вечере в Доме Союза театральных деятелей Ленинграда.
— В 80-ые годы наш театр отправился на гастроли в Ленинград. Михаил Туманишвили очень волновался, поскольку ему предстояло показывать спектакли и свою молодую труппу Георгию Товстоногову, который был его педагогом. Забегая вперед, скажу, что после этих гастролей очарованный "Доном Жуаном" Георгий Товстоногов рекомендовал спектакль на фестиваль в Мадриде, и именно с Испании началось наше путешествие за границу… Позднее "Дона Жуана" посмотрел и Питер Брук…, его фраза: "Пойдите, посмотрите, как грузины играют Мольера!" стала для спектакля золотим ключиком, открывшим двери всех фестивалей.
Параллельно ленинградским гастролям, в Доме Союза театральных деятелей была запланирована встреча с Михаилом Туманишвили, под конец которой я и Тазо Толорая должны были сыграть водевиль "Ревнивец", особо любимый Михаилом Ивановичем. Мы и за рубежом много раз играли его, на разных встречах, как шоколадку нa десерт! A в Латинской Америке, нам пришлось сыграть "Ревнивца" вместо "Дона Жуана", трижды, на испанском.
Молодая женщина курит, и скрывает это от мужа, который думает, что у жены есть любовник… И на этих недоразумениях был построен целый каскад шуток. Помню, у этого спектакля было небывалое число зрителей! Он шел с аншлагом 23 года! Режиссером спектакля была дипломантка Манана Анасашвили, а руководителем постановки — сам Михаил Туманишвили.
И вот, после очередного спектакля, мы взяли свои костюмы и перешли в Союз театральных деятелей. Идет встреча. Туманишвили отвечает на вопросы… Рассказывает о своем театре, o методе – как и по какому принципу работает и так далее. Под конец, для наглядности, мы должны сыграть эту историю мужа-ревнивца, где участвовали я, Тазо Толорая и Нино Бурдули. Заранее подготовили на русском ключевые фразы, чтобы зритель лучше понял… И вдруг оказывается, что наш Тазо, перепутав график того дня, выпил и отправился спать в гостиницу.Туманишвили – на сцене… В зале, в первом ряду сидят Георгий Товстоногов, Евгений Лебедев, прославленная труппа Большого драматического театра (БДТ)…
Растерянная, я выскочила из-за кулис в зрительный зал, прижалась к стене и жестами пытаюсь привлечь внимание Туманишвили. Постучала себя по кончику носа (у Тазобыл слишком "грузинский" нос) и показываю, дескать, Тазо здесь нет… Туманишвили, видимо, недоумевал: что случилось, в чем дело? За кулисами переполох – что делать?
Внезапно Зура Кипшидзе сорвался с места, помчался в гостиницу, влетел в номер Тазо, поставил eгo под холодный душ и, протрезвевшего и мокрого, привез к нам. Пока Михаил Иванович отвечал на вопросы, Тазо срочно переоделся, и мы вышли на сцену в самый раз…
Но, тем не менее, все жутко волновались. В спектакле есть момент, когда неожиданно входит муж, и моя героиня, не зная, куда спрятать горящую сигарету, от страха, якобы, на нее садится. Там начинался этюд – как у меня горело платье, как мне было больно и как я старалась скрыть свои эмоции, a муж в недоумений…
Тазо "в порыве ревности" подошел очень близко, и я "от боли и страха" завопила: "Не прикасайся!" Вдруг, в мгновение ока, он спрыгнул со сцены в зал и, оказавшись прямо на коленях сидящего в первом ряду Георгия Товстоногова, повис у него на шее, в точности, как клоуны в цирке, которые, якобы, испугавшись, обнимают зрителя…
Видимо, с бодуна, он вознамерился "что-то сделать эдакое"… Я перегнулась через край сцены и играю, "будто бы он выпрыгнул из окна". И кричу: "Симонико, ты где?!"
Позже Тазо рассказал: "Вдруг слышу басистый, необыкновенного тембра голос Товстоногова и фразу на хорошем грузинском языке: "Давай, на сцену, мигом!". После этих слов Тазо, наверное, протрезвев окончательно, словно пробка от бутылки шампанского, впрыгнул на подмостки. И мы продолжили эпизод…
Представьте мое положение: ищу Симоникo и в то же время не знаю, плакать мне из-за казуса или смеяться. Без ложной скромности сказано — спектакль прошел великолепно, весело, с юмором, импровизированно. Под конец на сцену поднялся Евгений Лебедев (глубоко мной почитаемый), который "по-рыцарски" припал передо мной на одно колено и сказал: "Я вас люблю! Будьте моей женой!" Я ответила: "Не могу, у вас великолепная жена!" Его супруга – Додо Александровна, сестрa Товстоногова, стояла поодаль и с улыбкой наблюдала за этой сценой…
Не счесть, сколько историй происходит по ту сторону сцены, но этот эпизод из жизни нашего театра — все же из ряда невероятных, поскольку дисциплина и почтительное отношение к делу для Туманишвили были превыше всего.
Русудан, по поводу вашего рассказа сегодня могут подумать – мол, и что с того? Но ведь дисциплина является непременной частью творческого процесса: кто бы посмел, посторонний, во время спектакля пройти за кулисы… Или на репетициях Михаила Туманишвили без разрешения открыть дверь… В творческом процессе, управляемом Михаилом Туманишвили, на сцене и репетициях затрагивались самые деликатныe струны человеческой души. Давайте, скажем так: творческий процесс сам создает дисциплину. Поэтому ваш рассказ – это правдивая, но, тем не менее, невероятная история…
