Его даже называют грузинским Левитаном. У его голоса до сих пор, несмотря на возраст, особое звучание — в свое время самые важные тексты на телевидении и радио доверяли именно ему. В эфире он проводил 17 часов в сутки. На телевидение пришел в тот период, когда дикторы из студии, находившейся на фуникулере, говорили с аудиторией стоя.
- Было время, когда в эфире Вы проводили больше времени, нежели в семье. Когда началась Ваша эфирная жизнь?
— Я окончил два вуза: театральный институт и факультет журналистики университета. В радио случайно пришел в 1958 году – мне был 21 год. Когда я в 1959 году появился на телевидении, эфирное вещание осуществлялось с фуникулера. Все ютились в одной маленькой комнате, где находилась гигантская аппаратура. Настолько огромная, что страшно было смотреть. Со зрителем мы разговаривали стоя. Передач было очень мало. Я работал одновременно и на радио, и на телевидении, проводил в эфире по 17 часов в сутки. Это продолжалось 35 лет. То была не работа – это была жизнь на работе. Коллектив жил, как большая семья.
- Не вспомните ли Вы какой-нибудь особый случай, оставшийся за кадром?
— Однажды я был на охоте и домой вернулся очень поздно, примерно часа в три ночи. В шесть утра мне нужно было идти на радио и вести передачу. Знаете, что произошло? Среди ночи меня разбудила жена – оказывается, я громко разговаривал. То есть во сне начал вести передачу: "Говорит Тбилиси, в эфире – последние новости!"
- Читаемые Вами тексты звучали, скорее, драматично, не потому ли Вам доверяли вести такую популярную передачу, как "Златоуст"?
— Передача "Златоуст" была критической, где обличались тунеядцы и торгаши, негативные явления. Был такой случай. В те годы рядом с телевидением было открытое кафе, которое мы называли "Декольте". У нас работал один молодой режиссер, помню, он пригласил меня в это кафе и там попросил за своего близкого знакомого, чтобы я не называл его в "Златоусте". То есть, хотел составить ему протекцию. Тогда телевидением руководил Нугзар Попхадзе, и при нем подобные вещи были исключены. Спустя время тот знакомый, оказывается, сказал нашему режиссеру: "Ладно, Бог с ним, пусть называют, лишь бы текст читал не Соколов…"
- Сегодня института дикторов уже нет. И как Вам "нравится" то, что происходит на экране грузинского телевидения?
— Начну с того, что у радио больше возможностей, чем у телевидения, для того, чтобы журналист проявил свои возможности. Уроки по речи нам давала такой опытный профессионал, как Бабулиа Николаишвили. Если у тебя нет любви к этой профессии, ничего не получится. А сегодня по ведущим заметно, что текст ими не осмыслен. Если читаешь текст, написанный кем-то другим, то необходимо с ним заранее ознакомиться и хорошенько вникнуть в содержание. Нужно, чтобы интонация и говор были грузинскими. А сейчас пользуются суфлером и заботятся о том, чтобы текст не "убежал". А на то, как передается текст, внимания уже не обращают. Кроме того, грузинский текст читают с английским акцентом, то есть хотят выглядеть "по-светски". И это – кошмар!… Грузинский язык музыкален, и нужно соблюдать восходящие и нисходящие интонации. В тексте ведущего должны "читаться" знаки препинания, а текст нужно завершать нисходящей интонацией. Так что начинающим журналистам крайне необходимо, чтобы рядом с ними были опытные советчики, которые будут им давать мастер-классы.
