Я шел в Тбилиси, по бывшей Великокняжеской, уже несколько минут. Не такая уж это большая улица, чтобы так долго искать Храм Михаила Архангела. И ведь именно здесь родился самый известный семейный дуэт эпохи "серебряного века" русской поэзии — в январе 1889 года тут венчались Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский.
Их знакомство случилось летом 1888-го в Боржоми, курортном месте, обязанным своей популярностью в те годы генералу Головину, лечившему тамошней водой свою дочь. В итоге вокруг источника вырос целый городок, сюда и приезжала Гиппиус на лечение. Мережковский в тех краях оказался случайно, отправившись в путешествие по Военно-Грузинской дороге.
Но не зря случай считают вторым названием судьбы. Зинаида и Дмитрий, едва познакомившись, ведут себя так, словно все решено — и свадьба, и общая судьба. Потом Мережковский будет говорить о Гиппиус – "она ведь не другой человек, а я в другом теле".
"Не было ни "предложения", ни "объяснения", мы, и, главное, оба — вдруг стали разговаривать так, как будто давно уже было решено, что мы женимся, и что это будет хорошо… С этой поры мы уже постоянно встречались в парке утром, вдвоем… Никакого "объявления" о нашей будущей свадьбе не было; но как — это, должно быть, зналось"
Здание отеля цело и сегодня. Теперь здесь обычные квартиры, но росписи на стенах сохранились еще с гостиничных времен, и каждый раз, переступая порог этого дома, я пытаюсь представить себе, каково это было — возвращаться сюда как постоялец, проведя день на улицах старого города.
Номер Мережковского располагался на втором этаже. Ныне имя этого некогда властителя дум известно уже не каждому. А между тем, именно этот писатель десять раз выдвигался на соискание Нобелевской премии по литературе, но в итоге удача улыбнулась Ивану Бунину.
Но все это случится потом. А пока Дмитрий Мережковский, 8 января 1889 года, "в "николаевской" шинели с пелериной и бобровым воротником" покинул свой гостиничный номер и по Николаевскому мосту, ныне Сухому, отправился в церковь, венчаться.
Я шел этой же дорогой. Вот бывшая гостиница, в коридоры которой я обязательно привожу своих гостей и, ощущая себя в декорациях съемочной площадки, рассказываю о Тифлисе тех лет. Вот Сухой мост, за которым начинается знаменитый блошиный рынок, где можно купить все, что угодно — от серебряного блюда с монограммой вдовствующей императрицы Марии Федоровны, чей старший сын, цесаревич Георгий, скончался здесь же, в Грузии, в горном курорте Абастумани в 1899 году, и до значка медалей и высших орденов бывшей советской империи, обладателей которого было немало в Грузии.
Перехожу по Николаевскому мосту Куру и вот она, площадь, на которой в шестидесятых годах девятнадцатого столетия установили памятник Михаилу Воронцову, в 1844-1854 годах бывшему царским наместником на Кавказе. Редкий случай, когда деньги на памятник своему правителю собирались горожанами добровольно. О Воронцове на Кавказе еще долго была в ходу поговорка: "До Бога высоко, до царя далеко, а Воронцов умер".
Памятник снесли в 1922 году, и самым заметным сооружением на площади, носившей имя Маркса, стало здание, принадлежавшее в советские годы Тбилисскому дому моды. Отсюда несколько десятков метров до храма Михаила Архангела. В 1995 году старинную церковь отреставрировали и с тех пор здесь опять звучать песнопения и проводятся службы.
Идя уже несколько минут по улице, носящей теперь имя Дмитрия Узнадзе, а раньше называвшейся в честь Камо, я недоумеваю — неужели ошибка, неужели церковь где-то в другом месте? И успокаиваюсь, когда вижу открытые двери, обитые бронзовой пластиной с иконой Архангела, выходящие прямо на тротуар. Мимо никак не пройдешь. Обращаю внимание: молодежь не заходит, но осеняет себя крестным знамением.
Переступаю порог, покупаю свечи, подхожу к старинным иконам. А потом, вновь оказавшись на улице, пытаюсь представить, как все происходило во времена Гиппиус и Мережковского…
…Тот декабрь был таким теплым, что не верилось, будто за окном зима. Потому когда в ночь на первое января 1889 года в Тифлисе выпал снег, все удивились. Первой реакцией была радость. После традиционных русских морозов под Новый год снега хотелось и здесь, какой без него праздник. Но когда через пару дней снег продолжал лежать на балконе, сугробы уже вызывали легкое разочарование.
Но всё равно это были Тифлис, Грузия, солнце, а потому уже совсем скоро белые насыпи за окном превратились в хрустальные хрустящие пластинки, да и те незаметно исчезли.
В церковь отправились налегке, как ни уговаривала матушка, даже не покрыв голову. А ночью в городе вдруг выключили свет. Но не беда, с камином и горящими свечами на круглом мрамором столике подле него даже приятнее делать традиционные записи в дневнике….
Зинаида Гиппиус писала в ту ночь: "Венчанье было назначено на 8 января (1889 г.), но уехать в тот же день, или даже на другой, мы не могли: билеты в дилижанс мы достали только на десятое. Я не хотела даже шаферов, но оказалось, что они необходимы: венцы нельзя надевать на головы, как шляпу, надо их над головами держать. Мой шафер был кузен Вася (он только перешел в 8 класс), а второй — какой-то его товарищ.
Утро было солнечное и холодное. Мы отправились с мамой в Михайловскую церковь, близкую, как на прогулку: на мне был костюм темно-стального цвета, такая же маленькая шляпа на розовой подкладке. Дорогой мама говорила мне взволнованно: "Ты родилась восьмого, в день Михаила Архангела, с первым ударом соборного колокола в Михайловском соборе. Вот теперь и венчаться идешь 8-го, и в церковь Михаила Архангела".
Но я была не то в спокойствии, не то в отупении: мне казалось, что это не очень серьезно. В церкви (холодной) мы нашли наших шаферов, свидетелей и двух теток — жену (и ее сестру) покойного дяди. Свидетели были их знакомые, какие-то адвокаты. … не было ни певчих, ни даже, кажется, диакона, и знаменитое "жена да боится своего мужа" прошло совершенно незаметно. Постороннего народа почти не было, зато были яркие и длинные солнечные лучи верхних окон — на всю церковь. На розовую подстилку мы вступили вместе и — осторожно: ведь не в белых туфельках, — с улицы, а это все идет после священнику. Как не похоже было это венчанье на толстовское, которое он описал в "Анне Карениной" — свадьба Китти! Когда давали нам пить из одного сосуда, поочередно, я, во второй раз, хотела кончить, но священник испуганно прошептал: "Не все! Не все!" — кончить должен был жених. После этого церемония продолжалась с той же быстротой, и вот — мы уже на паперти, разговариваем со свидетелями.
— Мне кажется, что ничего и не произошло особенного, — говорю я одному. Тот смеется: "Ну, нет, очень-таки произошло, и серьезное".
Затем мы, так же пешком, отправились к нам домой, свидетели ушли к себе. Дома нас ждал обыкновенный завтрак, только не знаю кто, мама или тетки, решил все же отметить столь не пышную, а все-таки свадьбу: во время завтрака явилось шампанское, его дали даже Паше, который, как выяснилось, потихоньку в церкви был и остался доволен. Стало весело, — впрочем и раньше никто не грустил (кроме мамы, может быть, — ведь все-таки разлука!).
Затем гости (тетка и шафера) ушли домой, а наш день прошел, как вчерашний. Мы с Д. С. продолжали читать в моей комнате вчерашнюю книгу, потом обедали. Вечером, к чаю, зашла случайно бывшая моя гувернантка-француженка. Можно себе представить, что она чуть со стула не упала от неожиданности, когда мама, разливая чай, заметила мельком: "А Зина сегодня замуж вышла".
Д. С. ушел к себе в гостиницу довольно рано, а я легла спать и забыла, что замужем. Да так забыла, что на другое утро едва вспомнила, когда мама, через дверь, мне крикнула: "Ты еще спишь, а уж муж пришел! Вставай!"
Муж? Какое удивленье!"
История, начавшаяся в Грузии, продолжалась 52 года. Семья Гиппиус и Мережковского не походила на другие; уклад их жизни, когда каждый не просто имел романы на стороне, но и был в курсе увлечений друг друга, становился поводом для всеобщих разговоров и горячих обсуждений.
Но и сами Д.С. (Дмитрий Сергеевич) и З.Н. (Зинаида Николаевна) были людьми неординарными, а потому соблюдения традиций от них никто и не ждал. Дуэт обединяло главное – они были друзьями и единомышленниками. А потому прожили отведенные судьбой годы, не расставаясь ни на один день.
Дмитрия Мережковского не стало 7 декабря 1941 года. Гиппиус пережила его на четыре года. Похоронили супругов в одной могиле на русском кладбище Сен Женевьев де Буа.
