Вас когда-нибудь cнедало дикое любопытство от того, что хотелось узнать, как и из чего сделана вещь? Мне, наверное, было лет семь, когда к нам приехала дальняя родственница из Ростова. Она привезла мне красивый телефонный аппарат. Полдня я крутила диск игрушечного телефона и увлеченно болтала с воображаемыми подружками. Ещё полдня я нажимала на кнопку телефона, который при этом издавал звук, напоминающий телефонный звонок. Но и это занятие мне быстро наскучило. Тогда я решила разобрать это пищащее устройство, чтобы понять, как оно устроено внутри… Надо сказать, этот третий этап до сих пор остаётся для меня самым увлекательным. Вот и сейчас я испытываю лёгкое волнение от того, что через каких-нибудь десять минут нам позволят заглянуть в святую святых — в самое сердце города, ощутить его пульсацию!
Старинные часы ещё идут
Сердце города – это его главные часы, которые находятся в старинном здании городского собрания (сакребуло). Сбой в их работе, как и сердца в человеческом организме, может привести к самым печальным последствиям. Поэтому они должны быть исправными всегда. Правда, раз у них все же случилась "клиническая смерть".
Было это в начале 90-х, во время гражданской войны. Вокруг грохотали пушки, а главный часовщик Василий Акопян, верный своему долгу, ходил на работу в здание городской мэрии, чтобы завести часы. Он прорывался сквозь кордоны и, встречая сопротивление, гневно протестовал – мол, эти часы — сердце города, и оно не должно останавливаться. Но, как ни старался, он все же не смог их тогда уберечь — часы остановились, когда в циферблат попали две пули. Остановились так же, как жизнь в городе. Но прошло время, и "пациента реанимировали".
Старинные часы немецкого производства на здании, где впоследствии размещалась Тбилисская мэрия, появились еще в 1884 году. Их установил, а впоследствии и чинил известный тифлисский часовщик Юлиус Гене. Много лет спустя главным мастером по городским часам определили Арабака Андреасяна, затем это дело перешло по наследству к его сыну. Позже почётную миссию возложили на отца Артура – Василия. Ну, а после ухода из жизни отца, мастером часовых дел стал Артур.
Ну вот, разрешение от администрации наконец получено, и мы следуем за Артуром в башню, где и расположены главные городские часы. Поднимаемся по деревянной винтовой лестнице. Она, как и само здание городского собрания, обновлена. Правда, отремонтировали лишь ту часть этой лестницы, которая видна снаружи, а верхняя часть, скрытая от глаз стенами, осталась прежней, нетронутой. По мере восхождения тиканье часов становится все различимее. А вот и он – огромный механизм, равномерно отстукивающий секунды, минуты, часы! Над часами, на крепких тросах — тяжеленные железные гири.
"Как-то раз, в начале XX века, одна из этих гирь сорвалась, - рассказывает Артур. - А она ведь страшно тяжёлая и пробила пол и потолок. Но часы не должны были останавливаться. И вот, одного мастера заставили сидеть тут и крутить часы вручную, пока все это не отремонтировали".
Дневной свет проникает в чердачное помещение лишь сквозь узкую щель в стене, выходящей на крышу. Артур пытается включить электрический свет, но безуспешно. Тогда он взбирается на деревянные балки, которыми обнесён свод чердака, и дотягивается до перегоревшей лампочки. Кстати, балки, по которым Артур карабкается, не менялись с самого момента установки этих часов. А циферблат на своём веку "пережил" четыре ремонта, последний из которых завершился года три назад.
Рядом с часами на стене висит герб гильдии Тифлисских часовщиков. Как рассказывает Артур, состоящие в этой гильдии часовщики были настоящими мастерами. Потом гильдия была преобразована в комиссию, которая выдавала сертификат, разрешающий практику и работу. У отца Артура этот сертификат, естественно, был, а сам Артур уже никаких сертификатов не получал… Интересоваться часами начал с 14 лет. Артур часто сопровождал отца, когда тот приходил завести часы. А потом, когда отцу стало невмоготу взбираться по крутым ступеням, принял от него вахту.
С высоты птичьего полёта
Спонтанно решаем взобраться на крышу, чтобы поближе рассмотреть циферблат. И вот опять ползём по деревянной винтовой лестнице. Низкая дверь на крышу, притом, настолько низкая, что даже человеку среднего роста приходится изрядно пригнуться… Крыша ратуши довольно покатая, и парапет у неё не такой уж и высокий. Поэтому, в отличие от часовщика, двигающегося довольно проворно, мы с фотографом идём медленно… Минута — другая, и вид, открывающийся сверху, заставляет забыть об осторожности!
Отсюда, как на ладони, просматривается площадь с отходящими в разные направления улицами. От избытка эмоций хочется заключить родной город в объятия! А с уст готов сорваться крик: "Эй, люди, мы ту-у-т!". Но движущимся по площади фигурам до нас, конечно, нет никакого дела. Спешат себе по делам прохожие, бороздя тротуары. Ползут, огибая памятник Святому Георгию в центре площади Свободы, машины.
Сто лет назад, когда устанавливали эти часы, внизу передвигались запряжённые лошадьми экипажи. Да и Святого Георгия на коне в середине Эриванской площади (так она тогда называлась) не было. Георгий Победоносец, повергающий змия, появился на этом месте в период правления Михаила Саакашвили. А в советское время здесь возвышался памятник Ленину, который снесли после обретения Грузией независимости.
Напоследок бросаю взгляд на циферблат и… решаю задержаться. Пара минут – и часы играют мелодию популярной песни известного композитора Реваза Лагидзе — "Тбилисо".
Во всем "виноваты" часы
Беседу с главным часовщиком города мы продолжили у него в гостях. От городской управы до его дома в старом тбилисском районе Сололаки — рукой подать. Дома нас встретила мама Артура — тётя Роза. За чашкой кофе вспоминаются эпизоды и курьёзы из прошлого.
"Как-то раз мы со свояком немного выпили, — рассказывает Артур. — Сели в машину и едем домой. И вот, подъехав к мэрии, я начал твердить – остановите машину, я должен завести часы. Зять говорит – ты что, какие часы, поехали. А я твержу: остановите машину! Часы! Часы нужно завести! Естественно, никто меня не послушал, а потом надо мной подтрунивали – мол, есть люди, которые по пьяни рвутся пострелять, кто-то подраться хочет, другой – в любви всем признается, но чтобы человек рвался заводить часы — такого мы не слышали. В общем, посмеялись от души. А свояку пришлось объяснить, что я завожу городские часы каждый день".
Потом Артур просит мать рассказать о знакомстве с отцом, поясняя – и тут, мол, тоже "виноваты" часы.
"Я училась тогда на вечернем отделении, — улыбается тетя Роза. — И вечно спрашивала у подруги время. Она открывала ящик, вынимала часы и как-то сказала – мол, купи, Роза, уже себе какие-нибудь часы. Я пошла в комиссионный на Марджанишвили и купила себе наручные часы. И, что вы думаете?! Они поработали три дня и встали. Пришлось нести их к мастеру. Ну и попала я, как вы понимаете, к Васико. Я оставила ему часы, он сказал, когда они будут готовы. Пришла за часами, а они не починены. Пришла еще через день, он опять говорит – не готовы. Объяснил, что механизм сложный, и понадобится ещё денёк. Я, честно говоря, тогда уже что-то заподозрила, но виду не подала. Но когда снова пришла, а часы по-прежнему были неисправны, то рассердилась и пригрозила, что больше за часами не приду. Он выпытал у меня, где учусь и сколько у меня лекций на следующий день… С лекций я освободилась пораньше и решила улизнуть. Но он меня уже поджидал. Чтобы не томить, скажу, что поженились мы очень скоро и прожили вместе всю жизнь".
После ее слов повисает тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Причем, их в этом доме так много, что, кажется, вместе эти старинные часы образуют целый оркестр, где у каждого из ходиков – своя партия, своя игра: тик-так, тик-так, тик-так…
