Достаточно просто назвать его имя и станет ясно, о ком идет речь. Потому и улица в его честь называется просто — Галактиона. И мост через Куру, ведущий к дому, где он жил, тоже носит только его имя, без фамилии.
Галактион Табидзе. Гениальный поэт, которого, кажется, невозможно перевести на русский язык. Так, чтобы стало возможным почувствовать космический талант человека, уже при рождении получившего неземное имя.
Для любого верующего самоубийство является величайшим грехом.
Лишь спустя годы стало известно, что Табидзе принял такое решение, услышав требование органов доносить на своих коллег. Когда чекисты заявились к нему в больницу с тем, чтобы он подписал бумагу о сотрудничестве, Галактион решил поставить точку.
Сегодня на месте той больницы строится "элитный дом", а в самом конце проспекта стоит памятник Галактиону, один из самых интересных в городе.
Уже начав что-то понимать в языке, я взял на себя смелость попробовать перевести Табидзе. Потому что мог заметить: в любом переводе, пусть сделанном даже самым талантливым поэтом, теряется и смысл, и лексика Галактиона.
У Беллы Ахмадуллиной, считающейся одной из лучших переводчиц Табидзе, появилось в итоге собственное стихотворение "Мери", которое я бы назвал не переводом, а сочинением на тему..
В тот день я, как обычно, утром пришел на урок. Но преподаватель попросила перенести занятие, у нее возникли какие-то важные дела. И я отправился бродить по городу. Не знаю почему, но в итоге оказался на Святой горе, в пантеоне, где похоронены выдающиеся грузины. Первой увидел могилу с бюстом, под которым на грузинском была выбита подпись. Вот и пригодились мои уроки грузинского.
Я подошел ближе и разобрал: Галактион Табидзе. За день до этого я закончил перевод одного из его стихотворений. И эту нечаянную прогулку воспринял, как своего рода знак.
Когда принимал в Тбилиси московских гостей, водил их в кафе на улице Галактиона; по мосту, решетки которого еще сохранили изображения герба советской Грузии, мы ходили осматривать левую часть города.
Но повод переступить порог музея-квартиры Галактиона появился неожиданно. Очередная встреча перенеслась на пару часов, и я решил погулять по окрестностям проспекта Давида Агмашенебели. Рассмотрел старинное кирпичное строение на улице Узнадзе, где в начале двадцатого века, когда улица называлась Великокняжеской, находилась мужская гимназия номер 2, в ней учился поэт Николай Гумилев. Сегодня здесь размещается министерство образования.
А потом ноги сами привели к дому Галактиона. Толкнул дверь подъезда, оказалось открыто. Ожидал, что парадная непременно будет какой-то необычной, но очутился в типовом подъезде жилого дома. Поднимаюсь по лестнице. Квартира Табидзе на втором этаже. О моем приходе предупреждает колокольчик над дверью. Кажется, в эти минуты, кроме меня, здесь никого. Откуда-то из глубины квартиры появляется служитель музея. Извиняется за свой русский, давно не говорила, и за то, что экскурсовода нет, будет позднее.
Хотелось подробностей о квартире. С этим проблем не возникло. Оказывается в доме на Марджанишвили Галактион жил до своей смерти. Его первая жена Ольга Окуджава провела здесь всего один год, когда между двумя ссылками смогла вернуться в Тбилиси.
Конечно, он показывал свои сочинения Галактиону. Мужу тетки вирши племянника не понравились, но Булат продолжал сочинять. Как важно знать себе цену, еще один урок грузинского.
"Сегодня ночью опять видела тебя во сне: будто я в колыбели, но не маленькая, а взрослая. Колыбель вся соткана из переливающихся золотых нитей, и тут же рядом сидишь ты и громко читаешь мне лист бумаги: "Вот тебе желанная свобода и впредь будь осмотрительней!.." Проснулась я вся в слезах. Мороз перламутром разукрасил стекла барака, а на них мне, как в детстве, чудится целый сказочный мир: и волки, и медведи, и множество птиц, и других живых существ. Ах, Галактион, в который раз я уже гадаю, даст ли этот новый год мне желанную свободу?.. Тбилиси, наверное, теперь утопает в зелени, цветах. Солнце заполнило и нашу комнату, где некогда жила и я: лучи солнца вызолотили всю стену узорами.
Да будет тебе, Галактион, лучезарное солнце на радость! И мне хочется быть дома, хочется знать, как ты живешь, и всякая мелочь меня интересует. Да и буду ли дома? Я ведь серьезно больна, милый мой Гал, а берег жизни радостной так удаляется от меня, как быть?.. Ах, как хочется быть птицей, чтобы опуститься у порога родного дома и хотя бы краешком глаза сквозь кружево занавески заглянуть к тебе".
В Тбилиси супруги тоже обменивались записками. Жизнь, судя по ним, была весьма непростой. Ольга писала: "Гал, привела с Михайловской улицы старьевщика и продала ему бутылки на 14 руб. 28 коп. На два рубля купила картошки, остальные отдам, как только вернусь".
Спустя годы Булат Окуджава напишет на ее смерть:
Тетя Оля, ты — уже история:
нет тебя — ты только лишь была.
Вот твоя ромашка, та, которая
из твоей могилки проросла.
Вот поэт, тогда тебя любивший,
муж хмельной — небесное дитя,
сам былой, из той печали бывшей,
из того свинцового житья.
А на фото свадебном, на тусклом,
ты еще не знаешь ничего:
ни про пулю меж Орлом и Курском,
ни про слезы тайные его.
Вот и восседаешь рядом тихо
У не страшных, у входных дверей,
словно маленькая олениха,
не слыхавшая про егерей.
На стенах квартиры висит то самое свадебное фото. На нем юные и красивые Галактион и Оля. Все прекрасное, кажется, впереди…
Есть и фото Ольги после возвращения из лагеря. Рядом Галактион, на лицах понимание того, что их ждет.
Табидзе понимал все. И хотя в отличие от своего двоюродного брата Тициана оставался на свободе, как же дорого ему пришлось за эту свободу заплатить.
Он снова женился. Затем в его жизни появилась и третья жена, которая после гибели мужа оставила эту квартиру, превращенную в музей лишь в двухтысячных. Из вещей, помнящих Галактиона, здесь только его письменный стол.
Понимал ли он, спускаясь по этой лестнице, что уходит навсегда? Официально поэт страдал от депрессии, отягощенной алкоголизмом. Может, и не отдавал себе отчета в том, что происходит с ним в марте 1959 гола. Но наверняка прекрасно осознавал, что происходит с его страной. И воспринималось это как личная трагедия.
Я вышел из квартиры Галактиона. Конец декабря был солнечным, светлым, добрым. Отойдя от дома, оглянулся — на балконе курила моя проводница по музею. Узнав, что я литератор и пробую переводить стихи Табидзе, предложила послушать голос Галактиона, включила аудио запись его выступления. Он много выступал, присутствовал на множестве митингов и собраний, с непременным орденом Ленина на лацкане пиджака. Пил, был несчастен. И при этом все знал — и о своей гениальности, и о своем конце.
Мой первый перевод Г. Табидзе:
Солнце, когда не любит,
Не появляется на небе.
Лес не колышется, ветерок не веет.
Если не любишь, не радует и красота,
И бессмертие не нужно, если душа пуста…
