И в жизни, и в профессии он любит играть с огнем. Да и в одну и ту же реку не раз входил… Основанная им газета одной из первых в СССР отказалась от советской цензуры. Она же привнесла в грузинскую действительность свежую струю мышления. Потом было преследование и вынужденное переселение за границу вместе с семьей. С бывшим главным редактором газеты "Шанс" Бондо Курдадзе, который находится в эмиграции, мы связались во Франции.
- Вашу жизнь можно, наверное, условно поделить на две части: до и после эмиграции… Вы уже сделали определенные выводы из жизненного опыта?
— Конечно! Я нахожусь недалеко от Нанта, где-то у берегов океана. Мой корабль, который назывался "Шанс", а мои друзья ласково называли его "островом свободы", я оставил в Грузии, у берегов Черного моря. И недели не проходит, чтобы кто-то мне не написал – вернись, мол, оживи "Шанс", мы скучаем по твоей газете.
Не стану скрывать: горжусь, что друзья, коллеги и читатели меня помнят. Как журналист я фактически вырос вместе Тамазом Чеишвили, он был свидетелем моих первых шагов в медиа, сопричастным к моим успехам. Рядом с ним я взошел на журналистский Олимп, с его же помощью вместе с семьей убежал из Грузии. Те, кто меня знают, в курсе, что я люблю играть с огнем и много раз входил в одну и ту же реку. Хотя, всегда видел катящиеся на меня волны, знал их конкретные имена – "Мхедриони", "Шеварднадзе", "Миша" или другое…
Сейчас не поймешь, что происходит – все смешалось. Днем с огнем не сыскать тех, кто действительно радеет за страну, а для подводных течений нужна подводная лодка… Я прошел журналистскую школу Нодара Табидзе. Она научила нас борьбе только в открытом море, с соблюдением всех профессиональных правил. А у подводной борьбы были другие учителя и другие ученики.
- До Франции вы в грузинской национальной медиа были отнюдь не второстепенной персоной. С высоты сегодняшнего дня, считаете ли, что вы и ваша газета воспользовались своим шансом?
— Да, "Шанс" свой шанс использовал почти на 100 процентов. Это была одна из первых свободных газет в Советском Союзе (сигнальный номер вышел в ноябре 1989 года), которая привнесла в грузинское медиа-пространство совершенно новое видение и мышление. С первого же дня мы "заключили в кандалы" советскую цензуру и сами решали, о чем писать, а о чем – нет, ни с кем ничего не согласовывали, за исключением внутреннего цензора. Не знаю, почему, но на долю "Шанса" выпало быть первым во всем. Эта газета первой напечатала "Акт о свободе Грузии" — тиражом в 350 тысяч экземпляров (до подписания Мананой Арчвадзе-Гамсахурдия) и на следующий же день на кредит, взятый из банка, полностью оплатила суточный проезд в метрополитене, бесплатно раздала весь тираж.
Это была газета, где сотрудники получали бесплатное питание, где все журналисты бесплатно получили водительские удостоверения, где за лучший материал журналисты сами выписывали друг другу премиальный гонорар. Это была газета, которая на Фестивале прессы в 1995 году победила в пяти номинациях из семи, газета, которая первой подняла голос против "Мхедриони", и которую за это на проспекте Руставели показательно, на глазах у всех, наказали.
Это была газета, которая первой в истории медиа в качестве редакторов своих номеров пригласила политиков: Михаила Саакашвили, Вахтанга Рчеулишвили, Шалву Нателашвили. И тем самым дала известным политикам оригинальную возможность выразить свое мнение и зафиксировать позицию. В мире, наверное, не найдется ни одной страны, где бы редактору газеты с такой историей пришлось убежать из страны.
- Вспомните, пожалуйста, людей, которые встретились вам на жизненном пути и оставили свой след…
— Первым таким человеком был отец, который воспитывал меня в строгости и точно знал, кем я должен был стать. Затем – Вахтанг Жгенти, опубликовавший в "Молодом коммунисте" мой первый материал "Театр, футбол и зритель", придававший мне огромный стимул в бытность мою абитуриентом. Потом были три редактора "Молодого коммуниста". Резо Баланчивадзе, к примеру, был удивительно отзывчивым человеком, непосредственным и имеющим академичный стиль. Образцом того, как не следует быть заносчивым, стал для меня Паата Нацвлишвили, трудолюбивый и целеустремленный редактор, фактически революционер от газеты, который на корню разрушил стереотипы, возвел газету на новый уровень, как с визуальной точки зрения, так и в плане содержания, и выпустил на передний план молодых журналистов. Мераб Баларджишвили, на редкость талантливый и чистый внутренне человек, сыгравший огромную роль в том, что я стал редактором.
Еще хочу вспомнить талантливых, очень близких мне людей: Гиглу Гобечия, Манану Картозия, Марину Вашакмадзе, Гулико Башарули, Лашу Гахария… Я счастлив, что мне в студенческие годы довелось работать среди такого созвездия журналистов. Но самый большой след в моей жизни оставил Нодар Табидзе. Он любил выделять студентов, а наши отношения выходили далеко за рамки учителя и ученика… Все важные решения (взять, хотя бы отъезд в эмиграцию) я принимал после консультаций с ним. И напоследок, как лакомый кусочек, я оставил моего старшего друга и учителя Тамаза Чеишвили, с которым я работал в "Молодом коммунисте", "Шансе", "Кучис газети", и до сих пор мы все время вместе.
- "Праздник, который всегда с вами"… Какой была ваша первая встреча с ним, насколько вам удалось адаптироваться к французской среде?
— Какой была моя первая встреча с Парижем? Был день рождения моего старшего сына – Ники. Кстати, разрешение издавать "Шанс" я получил как раз в этот день – 1 ноября 1989 года, но День "Шанса" мы обычно отмечаем 19 декабря, в праздник Николозоба. Французы во многом схожи с грузинами, они тоже любят вместе праздновать и развлекаться, но с их "рандеву" и заранее назначенными встречами я, тем не менее, смириться не могу… Проживающие во Франции грузины встречаются друг с другом, в основном, в церквях…
- О чем вы сегодня более всего сожалеете?
— О том, что не покинул Грузию немного раньше, хотя бы 22 года назад, когда нас разгромил "Мхедриони". С тех пор я много раз смотрел в глаза смерти, потерял все, что у меня было: бизнес, редакцию, дом, здоровье… Такую цену я заплатил за свою самоотверженность. Сегодня об этом никто не помнит… Когда я сюда приехал, один француз, который изучал мое дело для решения вопроса о предоставлении политического статуса, с сожалением мне сказал: у нас, мол, таких людей, как вы, не ставят в условия, когда они должны бежать из страны, их, дескать, защищает государство. Я ему ответил: "Когда-нибудь и мои дети вернутся в такую Грузию". Я и сегодня верю, что так и будет, но не знаю, когда…
