Тбилиси — это не просто город, это мелодия — теплая, красивая, подчас выворачивающая наизнанку. Мелодия, создаваемая совершенно разными по тональности и звучанию инструментами. Звуками зурны, льющимися из авлабарского двора, печальным сказом дудукиста с винного подъёма и плачущего о чем-то своём саза с Мейдана.
Только представьте себе – тбилисские бани с колоритными терщиками, чайхана с длинными, задушевными беседами и режущиеся в нарды местные жители. И завершающее эту колоритную идиллию Мейдана звучание саза — старейшего азербайджанского народного музыкального инструмента. Вообще Мейдан не просто исторический центр города, но и средоточие восточной культуры. Издревле тут селились персы, азербайджанцы, турки. Жили, торговали, строили дома и храмы. На маленьком пяточке в древности было целых две мечети. Одну из них разрушили в 50-х годах двадцатого столетия, а другая и поныне стоит на том самом месте, где и была построена еще в XVIII веке, на Ботанической улице.
Из инженеров в директора мечети
Говорят, единственная тбилисская мечеть не похожа ни на одну мечеть вообще. В ее архитектурном стиле присутствуют и ислам, и неоготика. Возле пятничной мечети возвышается минарет, его купол хорошо виден с примыкающих городских улиц.
У Джума-мечети (то есть, пятничной – в день, когда мусульмане коллективно молятся) длинная история. Впервые ее возвели османы в 1723 году. Но лет через 20 мечеть разрушили персидские войска. И в середине XIX века на этом самом месте снова возвели мечеть, намного уступающую по размерам той, которая дошла до нас. Мечеть была отстроена по проекту итальянского архитектора Джованни Скудиери. В 1864-м мечеть расширили, добавив ей площадь. Последняя реставрация мечети была произведена в 1998 году.
Переступаю порог мечети. У входа в главный зал, устланный ковровыми дорожками, сидит мужчина средних лет. На мой вопрос, можно ли человеку с другой верой заходить в мечеть, он, улыбаясь, объясняет: "Ну, конечно, можно! Главное, заходить с чистым сердцем и добрыми помыслами".
Тахмез Гасанов уже 21 год работает директором мечети. Быть просто верующим человеком и руководить мечетью — вещи разные. Поэтому, когда ему предложили место, он неделю раздумывал над тем, а потянет ли. Тахмез родился в Болнисском районе, а после окончания школы поехал учиться в Баку. Там он окончил Бакинский транспортный институт и вернулся на родину, в Грузию. Со временем переселился из провинции в городской район, где преимущественно жили азербайджанцы. Вот и живёт уже более 40 лет в самом сердце столицы, на Мейдане, если точнее — на Ботанической улице, прямо напротив мечети.
Первое время, после окончания института, Тахмез работал инженером в транспортном министерстве. Зарплата была низкой, поэтому подрабатывал и в других местах. Говорит, на жизнь ему хватало. Так прошли лет двадцать. Наступил 91-й год, который ознаменовался распадом Советского Союза. Потом началась разруха, люди перебивались, кто, чем мог. А спустя пару лет, ахунд (епископ) мечети предложил стать ее директором. Предложение оказалось неожиданным, он в течение недели пытался осмыслить оказанную ему честь.
Тахмез ни разу не пожалел о своем решении. Он и раньше не злоупотреблял излишествами, а после того, как заступил на эту должность, и подавно. Стал вести правильный образ жизни, без алкоголя, сигарет и зина (прелюбодеяние в исламе). Тут в наш разговор вклинивается тема многоженства, допускаемого в исламе. Мужчина имеет право на три и четыре семьи. Конечно, бывает, обстоятельства складываются таким образом, что новую семью создавать не хочется, и люди идут на временные отношения, которые называются сиге, говорит Тахмез. Делается это по обоюдному согласию. Сегодня редкий мусульманин имеет столько семей. Времена другие, объясняет он. Содержать столько семей сегодня крайне сложно. В семье Тахеза все живут в глубокой вере. Молитвы, посты, праздники. Тахмез постоянно отвлекается от разговора, приветствует прихожан из Ирана, Азербайджана, Арабских Эмиратов, Турции.
Сунниты и шииты в едином пространстве
Прихожане бесшумно снимают обувь, кладут на полку и заходят в чистое и просторное помещение. По правилам, вначале совершается обряд омовения чресл, чтобы человек с чистым телом и помыслами приступил к намазу – молитве. В пятничный, молитвенный день народу в мечети особенно много. Тахмез посматривает на часы и объясняет иностранцам на ломаном английском, что имам начнет читать ее уже через минут десять. Значит, и у меня в запасе столько же времени, после начала молитвы меня как представительницу слабого пола внутрь, хоть босиком, хоть с покрытой головой, уже не пустят.
Женщины в это время обращаются к пророку из отдельной молельни. На мой банальный вопрос почему, Тахмез отвечает: "Это чтобы нас, мужчин, шайтан не попутал".
Решаю быстрее познакомиться с внутренним убранством, используя представленную возможность. Разуваюсь и ступаю внутрь. Ногам, утонувшим в мякине ковра, становится приятно и свободно, словно они этого только и ждали. Внутренняя роспись на стенах храма насыщенного синего цвета. От этого она сильно напоминает кобальтовую.
Тбилисская Джума — мечеть уникальная по нескольким причинам. Одна из них — это два михраба, аркообразные ниши в стене. По местоположению михраба в мечети определяется местоположение священной Каабы в городе Мекке в Аравии. Молящиеся во время вознесения молитв смотрят именно в сторону михраба, по направлению Мекки.
В этой мечети также два минбара – место, с которого имам читает пятничную проповедь (хутбу). И один, и второй минбары расположены в углу, справа от михраба.
Первым минбаром, с которого читалась проповедь, был отрубленный ствол финикового дерева. Со временем он модернизировался и превратился в высокую трибуну с деревянным навесом. Сегодняшний минбар напоминает своей формой трон, к которому ведут лестницы с перилами. Суннитский минбар несколько отличается от шиитского. У шиитского минбара навес отсутствует. Это вообще-то один из тех редких случаев, когда в одной мечети молятся и суниты, и шииты, а молитвы читает при этом один имам. И этому многолетнему конфликту между единоверными братьями – сунитами и шиитами — тут нет места. И никогда не было. Тут они живут в мире и согласии, сколько себя помнят.
Как говорит директор мечети, вражда между этими течениями искусственно разжигается. "Почему между нами на протяжении стольких веков не возникало конфликтов? Вы посмотрите, на таком маленьком месте столько церквей разных конфессий: и православный храм, и армянская апостольская церковь, и синагога. И религиозные конфликты тут никогда не возникали. У нас никто такого не помнит. С верой и религией воевали только коммунисты. Им нужно было с корнем вырвать из людей веру, потому что верить можно было только в партию".
Видимо, поэтому из пяти ранее существующих в Тбилиси мечетей советская власть оставила только одну-единственную, на Ботанической улице. Последней из разрушенных мечетей стал храм у Метехского моста. Спасти из той шиитской мечети мусульманам удалось лишь минбар. Старейший, вырезанный из тёмного дерева минбар представляет самую большую ценность, поскольку, как говорит директор, датируется аж XVIII веком.
Есть еще одна интересная деталь, которая привлекает внимание христианина, попадающего в тбилисскую мечеть. Коробка с маленькими квадратной формы камушками. Все они одинаковой величины и цвета. Эти молитвенные камни из Мекки, по объяснению директора мечети, используются во время намаза. Их прикладывают ко лбу.
К тому времени мечеть заполняется людьми, и мое время истекает. Тахмез показывает – пора. Но при этом добавляет, что я могу понаблюдать за молитвой из женской молельни. И вот я уже с покрытой головой поднимаюсь по старым ступенькам отдельного, примыкающего к мечети строения. Оказываюсь на втором этаже. Своими внутренними окнами эта молельня выходит прямо в храм, где молятся сейчас представители сильной половины человечества.
Прямо под михрабом сидит на ковре имам. Он нараспев читает молитву, задевая в тебе своим монотонным пением нечто, чему ты и сам не сумеешь найти определения. Ведь поёт он на непонятном тебе языке, и тем не менее… А на благостный лад настраивает атмосфера, царящая при этом. Люди, мягко ступая по ковру, подходят к полкам, берут оттуда книги – Коран, бесшумно отходят. Садятся, облокачиваются о стену и уходят в чтение. Есть нечто завораживающее в естественности и непроизвольности происходящего, что-то, присутствующее, наверное, в любой религии…
