Лиза Шелия
Корреспондентов Sputnik встретила Тамара Ломишвили, основательница "Дома солидарности", а вместе с ней и обитатели дома. Сегодня их немного, всего около пяти, а было 20. Убежище, живущее на одни пожертвования, не может увеличить контингент бенефициаров, но продолжает бороться и не сдается ради тех людей, для которых этот дом стал единственным спасением.
Тамара по профессии журналист. В период своей журналистской деятельности всегда старалась защищать права человека. Работала, в основном, на социальные темы и никогда бы не подумала, что сама окажется жертвой насилия.
Интервью с Тамарой пришлось прерывать несколько раз — слишком больно было возвращаться в прошлое. Такие воспоминания всегда болезненны, но Тамара не хотела молчать. И рассказывала. Теперь она помогает другим жертвам. Это стало ее жизненным кредо. Несмотря на то, что слезы мешали ей говорить, Тамара продолжала свою историю, пытаясь передать все в мельчайших деталях.
Насильником стал ее собственный муж. Красивый роман, 23 года совместного проживания, а в конце — настоящий ужас. Вначале все было замечательно, однако со временем долги, в которых оказалась Тамара из-за проблем супруга, оставили ее на улице. Детей у них не было, пара решила переехать на дачу в Западной Грузии. Дом находился около леса в трех километрах от населенного пункта. Тамара не могла себе представить, что муж, которого, думала, что знает хорошо, окажется настоящим насильником.
- Вы говорили, что он стал жестоким. В чем это выражалось?
— У него был нож, которым резали скот. Он подносил его к моей шее и говорил, что перережет мне горло. Или потащит к болоту и утопит меня. Я не знала, из-за чего он так злился, но причины он находил постоянно. Например, если не мог найти гвоздь, в этом была виновата я. Если не мог найти топор, в этом также была виновата я. Мы жили практически в окружении одних волков, медведей и шакалов.
Он был моей первой любовью. Никакого опыта в отношениях у меня до этого не было. Я была в него влюблена, многие говорили, что это не такой человек, каким кажется, но я ничего не видела тогда. Все изменилось с переездом на дачу, если можно назвать это место дачей, мы жили практически в хлеве. Прожила в таких условиях три года, терпела. Конечно, я хотела уйти от него, убежать, но сначала стеснялась людей. Знаете, вот этот старый менталитет, а что скажут люди.
- Как вы думаете, почему он так изменился, спустя столько лет?
— Ни одного громкого слова не помню за наше многолетнее совместное проживание в Тбилиси. Я думаю, он не то чтобы изменился… Много думала об этом и считаю, что он всегда был таким. Просто в Тбилиси у него было много друзей, знакомых, родственников, мы постоянно были на виду, ему было не выгодно быть таким.В той среде ему нужно было иметь репутацию хорошего мужа, хорошего семьянина, а там, в доме около леса, он почувствовал себя, скажем так, властелином, что ли? Там ведь никого не было?! В лесу кто бы стал свидетелем насилия? Свинья? Лошадь? Корова? Поэтому как хотел, так и действовал.
- Он вас заставлял трудиться?
Да. Заставлял вставать в пять часов утра, максимум полшестого, не позже. Дрова из леса приносила я, сама же рубила, потом топила печку, грела воду, чистила хлев, мыла грудь коровам, доила их, потом наступал черед коз. Делала сыр, творог, готовила. 25 коров, 12 лошадей, около 100 коз, 42 свиньи. За всей живностью смотрела я. Охотники видели, как я общалась с животными. Они прозвали меня "ткашмапа", что в переводе с мегрельского языка означает "лесная женщина".
Приходилось жить в хлеве рядом с животными. Он зарезал моего любимого быка и продал мясо, быка, которого я хотела отдать церкви. Это означало, что для этого человека не было ничего святого. Я очень любила своих животных, у каждого из них было свое имя. Всех вырастила на своих коленях. Я понимала, что была никем для него. И начала думать о плане бегства. Когда он уходил куда-то, оставлял человека, который меня караулил. Я спрятала немного водки и напоила его, когда мой муж в очередной раз ушел из дома по делам. Мне пришлось его напоить, другого выхода не было.
- Кто вам помог в бегстве?
— Друзья. Они мне из Тбилиси прислали деньги. Боялись приехать, чтобы забрать меня. Боялись его. На рассвете в четыре часа ночи я взяла с собой необходимую одежду, иконы и двух своих собачек и убежала. В лесу было темно, шел дождь. Не могла включить фонарь. Боялась, что меня увидят. Несколько раз падала в болото. Еле дошла до того места, где меня ожидала семья, которая помогла мне убежать оттуда. У меня не было никакого страха. Я не боялась ни змей, ни медведей, ни волков. Единственное, чего я боялась, — это его. Он мог поймать меня и вернуть обратно.
Я ничего не чувствовала, просто бежала, не останавливаясь. Мне помогли добраться до Тбилиси. Первые дни жила у родственников, потом одна из организаций оказала мне психологическую помощь, и я вышла из этого состояния. Очень большую роль сыграли друзья. Если бы не они, я бы не смогла спастись. Мой бывший муж нашим общим знакомым говорит, что все еще любит меня и хочет, чтобы я к нему вернулась. Но это полная чушь.
Я взяла с собой своих собачек Пепо и Нану, потому что знала — в порыве гнева он задушит их. Он отомстил бы мне таким образом. Любимую собачку Нану потеряла в прошлом году, а Пепо до сих пор со мной.
- Как появилась идея создания "Дома солидарности" уже понятно, но расскажите немного о его обитателях?
Этот дом функционирует уже десятый месяц. Вместе с женщинами, которые также являлись жертвами насилия и с которыми мы познакомилась во время реабилитации, решили создать этот дом. Раньше наш дом был в другом районе, и там жило около 20 бенефициаров.
Здесь жила молодая девочка с двухмесячным ребенком. От нее отказались родители из-за того, что она родила малыша вне брака. От нее и от ребенка отказался и отец. К счастью, родители все же забрали дочь и внучку домой… У нас также живет молодой парень, попавший в аварию вместе с отцом и братом, которые скончались. Он долго лежал в коме, а когда выписался из больницы, обнаружил, что мачеха продала все состояние отца и сбежала за границу. Так он остался на улице, мы его приютили. Надеюсь, скоро найдем ему работу, постараемся поставить на ноги.
Здесь живут и старики. То есть у нас нет каких-либо определенных стандартов, что бенефициар обязательно должен быть женщиной с ребенком или ее обязательно должен бить муж. Существует много видов жертв насилия. Есть жертвы психологического, экономического, политического, социального насилия. Насилием считается все то, что происходит против твоей воли. Почему-то ни одно убежище не берет мужчин, а куда им идти? Я решила брать в наш дом всех тех, кто оказался в беде.
Здесь есть одно очень большое помещение, которое можно разделить на три комнаты. Но нужен ремонт, а средств нет. Сейчас нам главное как-нибудь купить этот дом, чтобы я смогла сэкономить на аренде и сделать пекарню прямо во дворе, фрукты собирать… У нас здесь есть фруктовые деревья, есть лоза. Можно получить хороший урожай, вести сельское хозяйство. Есть и место для теплицы. Если удастся все это осуществить, то убежище не будет зависеть от доноров и прокормит себя. И тогда мы сможем принимать все больше и больше людей. Важна любая помощь, даже семена картошки и чеснока.
- На что живет сегодня дом?
— В основном, дом живет на пожертвования. Активно помогают люди, иногда помогают и местные власти, частные компании, но, в основном, мы живем за счет добрых людей. В ноябре хотим провести благотворительную акцию. Нам сложно перезимовать, очень дорого обходится содержание дома зимой. На аренду и коммунальные услуги в месяц уходит 700 долларов.
- Что вы скажете женщинам жертвам насилия?
Не молчите. Надо побороть страх, комплексы, иначе никогда не сможете встать на ноги. Надо постараться найти отдушину. Я, например, была совсем одна: ни подруги, ни соседа. В лесу было болото с очень красивыми цветами, а на них сидели лягушки. Я садилась около болота и начинала петь. И, знаете, на душе становилось легче. Лягушки переставали квакать, слушали. Я знала, что они меня слышали, потому, что как только замолкала, они вновь начинали шуметь. Я общалась с природой, и она спасла меня.
