При первом же упоминании о немцах в Грузии в памяти упрямо всплывает эпизод из маминого детства. Ей тогда, как рассказывала она, и шести лет не было, когда они с бабушкой, выходя из дома погулять, будто случайно оказывались на месте cтранной стройки. На углу проспекта Плеханова (нынешнего Агмашенебели) и улицы Марджанишвили стояло здание лютеранской церкви. Вот его-то и разбирали по кирпичам немецкие военнопленные. Приближаясь к рабочим, бабушка вынимала из сумки съедобную снедь и передавала в немецкие руки.
Как-то раз за этим занятием ее застал надзиратель и стал на нее кричать, пытаясь пробудить патриотические чувства: "Они же наши враги, а вы их кормите, — кричал надсмотрщик. — Стыдно вам должно быть". Но бабушке не было стыдно, и она продолжала подкармливать пленных. Просто проявляла больше изобретательности и действовала осторожнее. Наградой же за эти скромные продуктовые пайки, ведь в послевоенное время нуждались почти все, служили взгляды, полные благодарности…
Еду бабушка носила не потому, что надеялась, что где-то там, в далекой Германии, немецкая мать сделает то же самое. Мама была единственным ребенком в семье, да и дедушка по инвалидности был забракован и не воевал на фронте. Делилась тем немногим, что у нее было, она скорее следуя другому чувству. Помните, как у Нодара Думбадзе в "Законе вечности": "Душа человека во сто крат тяжелее его тела… Она настолько тяжела, что один человек не в силах нести ее… И потому люди, пока живы, должны стараться помочь друг другу обессмертить души друг другу… Дабы смерть человека не обрекала нас на одиночество в жизни…".
И потом, как отождествлять немцев с образом врага? А как же соседи-немцы из итальянского двора, с которыми прожили бок о бок, кажется, полжизни или немец-врач, который помог, вылечил, поставил на ноги. Как же все те люди, которые строили Тифлис, придавая ему европейский облик…?!
Грузия — земля обетованная
Для того, чтобы рассказать, каким же образом появились в Грузии целые колонии немцев, придется совершить небольшой экскурс в историю. Итак, шел 1762-ой год. На российский престол взошла Екатерина Вторая. Молодая немка получает в правление империю огромную, но с массой неосвоенных земель, что наводит ее на мысль о необходимости увеличения населения и создании земледельческих колоний. С этой целью прагматичная Екатерина издает через год манифест, в котором приглашает немецких крестьян переселиться в Россию. Документ переводится на английский, французский и немецкие языки и рассылается в дипломатические представительства Российской империи за рубежом.
Российским консулам поручалось распространить этот манифест среди населения любыми доступными средствами, вплоть до помещения текста в местные газеты. Но сей манифест не произвел ожидаемого действия, и тогда Екатерина, немка по происхождению, решила приложить к приглашению на жительство ряд привилегий и бонусов. Отредактированный вариант обещал переселенцам свободное поселение в любой местности Российской империи, свободу вероисповедания, право на строительство собственных церквей, освобождение от налогов и военной службы. Им также передавалась земля с правом наследства, правда, не как личная собственность, а как собственность колонии. Солидный список привилегий впечатлил немецких крестьян и дал толчок началу большого переселения в Российскую империю.
До Грузии немецкие колонисты добрались уже в начале XIX века. К концу XVIII века между Россией и Грузией был подписан Георгиевский трактат, где Грузии обеспечивался российский протекторат, а в 1801-ом Грузия стала частью Российской империи.
В скором времени немецкие переселенцы появились и в Грузии. Датой начала их переселения принято считать 1818-ый год. Это были преимущественно семьи из Баден-Вюртемберга. На родине немецкий фермер оставлял политические беспорядки, экономический развал, обнищание, а с переселением приобретал больше перспектив и свобод.
Был и еще один важнейший факт, из-за которого немецкие колонисты двинулись в путь и кинули якорь именно в Грузии. В то время в Германии было много религиозных сект. Одна из них состояла из последователей хилиазма — группы людей, верящих во второе пришествие Христа и наступление Апокалипсиса. Сектанты cвято верили, что конец света надо встречать у подножья горы Арарат. До Арарата колонисты не дошли и осели в Грузии.
На территории Грузии появились немецкие колонии: Мариенфельд – в Сартичала, Ной Тифлис – в то время в пригороде на Кукии, Александердорф – на левом побережье Куры в Дидубе, Петерсдорф – недалеко от Сартичала, Элизабетталь – сегодняшний Асурети, Катариненфельд – сегодняшний Болниси.
Первое время немецким земледельцам пришлось туго. Преодолевать трудности помогало местное население. Кто-то помогал едой, кто-то — кровом. Трудолюбивые и ответственные швабы работали и заводили свои хозяйства. А город получал свежие овощи и молочные продукты. Лишь ближе ко второй половине XIX века немцы окончательно обустроились и вздохнули с облегчением. Появились классы немецкой интеллигенции и буржуазии.
Тифлис с немецким колоритом
Врачи, аптекари, ученые, писатели, музыканты – чтобы рассказать о плеяде людей, трудившихся на благо Грузии, и книги не хватит. Вряд ли найдется хоть одна сфера жизни, в которой не были бы представлены немцы.
Они самым органичным образом вошли в жизнь Тифлиса, придав ему европейский колорит. Полюбили город, которому служили со свойственной им честностью и преданностью.
Проект Тифлисской геофизической обсерватории был разработан известным немецким астрономом-метеорологом, магнитологом и учёным Арнольдом Морицем. Его же назначили и директором обсерватории. Строили обсерваторию тоже немцы - архитекторы Отто Симонсон и Леопольд Бильфельд. Большинство архитектурных сооружений, расположенных в центре города и представляющих сегодня особую ценность, построено по эскизам немецких архитекторов.
Оперный театр построен по проекту немецкого архитектора Виктора Шретера, дворец в Ликани - Леопольда Бильфельда, по его же проекту была построена и кирха – лютеранская церковь на углу Михайлосвкого проспекта и Кирочной улицы, которую во время Второй мировой войны, в 1946-ом, разрушили руками немецких военнопленных. Дворец наместника на Кавказе и здание классической гимназии построены Отто Симонсоном, здание городской управы — немецким архитектором Паулем Штерном, а здание красивейшего театра имени Руставели — Александром Шимкевичем.
Немецким ученым тбилисцы обязаны и сохранением такого роскошного и древнего дендрологического парка, как Ботанический сад. С того самого момента, как царскому саду был присвоен статус ботанического, о богатом разнообразии флоры в нем традиционно заботились немцы. В их числе учёный садовник-декоратор Шарер, который проработал в саду 28 лет и сделал много полезного, ботаник Гинценберг, Адольф Ролофф, который был назначен директором в 1902 году. Им были созданы научные отделения, лаборатории, региональные географические отделения и испытательные станции ботанического сада в Закавказье. По его же инициативе были основаны периодические издания. Период деятельности Ролоффа был временем настоящего подъёма Ботанического сада.
Немецкие ученые работали и в последующие годы в Ботаническом саду. Помимо того, что немецкие специалисты занимались земледелием, виноделием, изучением природных явлений, строительством города, они еще и лечили людей.
Вот несколько фамилий из них – акушер Фридрих Фехнер, хирург Фон Штелль, гинеколог Шенглер, специалист по венерическим заболеваниям М. Штрайхер. Особенно были востребованы стоматологи, среди них был приглашённый князем Амилахвари в конце XIX века молодой стоматолог Отто Готлиб Хайне. На Михайловском проспекте он создал стоматологическое училище.
Практически все Тифлисские аптеки принадлежали немцам — Коху, Оттену, Хайне, Земмелю. Спуск с улицы Руставели в народе до сих пор зовется Земмелем, хоть аптеку уже давно снесли. Немцами же была проложена и первая телеграфная линия на Кавказе. Она связывала Тбилиси и его пригород Коджори. Работы проводила немецкая фирма "Сименс и Гальске". Получив заказы на сооружение новых телеграфных линий, компания открыла в Тбилиси отделение фирмы "Сименс и Гальске". Руководство было возложено на Вальтера Сименса, который прибыл в Тбилиси 2 ноября 1860 года. Одновременно он был назначен консулом Северо-Германского Союза в Тифлисе.
Приговор — немецкие корни
Новой вехой в жизни грузинских немцев явилась революция 1917-го года и период советизации. Некоторые после прихода большевиков эмигрировали на родину, а те, кто остался, подвергся гонениям уже позже. Для ссылки в Среднюю Азию не нужно было совершать каких-то особенных проступков, вполне достаточно было иметь немецкую фамилию. Не трогали лишь тех, кто успел взять фамилию супруга или был рожден уже в смешанном браке. Ну, а потом настали лихие 90-ые с разрухой, холодом и голодом. Многие из немцев тогда эмигрировали из Грузии на историческую родину. Но были и такие, которые и из ссылки в Грузию возвращались, и после развала Советского союза уезжать из Грузии никуда не собирались.
Семья Галины Кром из числа тех, кто был сослан в октябре 1941-го в Казахстан. Предки Галиного свекра направились в Грузию вместе с другими соплеменниками, за лучшей долей. Рудольф Кром не любил рассказывать о том, что пришлось пережить ему и его семье. Боль не отпускала даже спустя много лет. Родители Рудольфа не совершали никаких преступлений. И тем не менее оказались в Казахстане. Маленький Рудольф тоже пробыл там некоторое время, а потом вернулся в Грузию. Каким бы невероятным это ни показалось, но мальчику было тогда всего 12 лет. Хотя выпавшие на его долю испытания закалили его и добавили ему возраста.
По возвращению в Тбилиси Рудольфа приютили пастухи. С ними он и прожил в землянке до 15 лет. А потом парня взяли уборщиком в вагоностроительный завод. Позже он выучился на токаря и продолжил там работать. При всех жизненных тяготах Рудольф не обозлился, не одичал. Напротив, пытался найти какие-то оправдательные для власти аргументы. Говорил, сослали семью в военное время, видимо, боялись, что немецкое население Союза может пойти против власти, немцев поддержать, рассуждал Рудольф.
До двадцати пяти лет Рудольф не имел ни паспорта, ни военного билета. И получил паспорт лишь перед бракосочетанием. Рудольф не уставал повторять, что другой родины он не знает, и если бы не грузины, которые подобрали и приютили его — ребенка, он вряд ли выжил бы. Не уехал он и в начале 90-х, когда немцы в массовом порядке покидали Грузию. Впрочем, внуки Рудольфа оказались прагматичные. Оба Галиных сына находятся в Германии, старший — в качестве позднего переселенца и уже получил немецкое гражданство, младший — пока в качестве студента.
С добром и верой в сердце
Сама Галя уезжать пока никуда не собирается. Работает координатором диаконической службы ухода на дому. Служба подразумевает оказание, посильной физической помощи недееспособным людям. Распространяется это на тех граждан, которые не могут самостоятельно передвигаться по дому вследствие травм, болезней из-за возраста. Это не экономическая помощь, а именно социальная.
"В диаконическую службу может позвонить любой нуждающийся в помощи человек, и его сотрудники придут к нему на помощь, — рассказывает Галя. — Помощь оказывается любому, имеющему статус социально-незащищенного гражданина страны. Служба заключила договор с мэрией города и входит в проект "Уход на дому". Бенефициар звонит в мэрию, и в горячей линии ему выдают номера. В этом проекте принимают участие три организации – благотворительная организация Каритас, наша дьяконическая служба и "Социальное партнёрство". Исходя из того, какая помощь человеку нужна, он и делает выбор. К нам обращаются, когда нужен не продуктовый паек, а реальная физическая помощь. Дьяконическая служба существует при лютеранской церкви, построенной в 1996 году на месте бывшего немецкого кладбища. В службе есть социальная столовая, там есть врач для прихожан или гостей и дом престарелых, в котором проживают десять жильцов. На территории есть молодежный и подростковый центры. В них ребятам преподают слово Божье, рукоделие, музыку, уроки немецкого языка. В воскресной школе обучаются дети с шести до 13 лет. А вот с 13 лет с ребятами уже работают в подростковом центре. Их знакомят с культурой государства, историей, водят на экскурсии, музеи, выставки. И помогают разумно подойти к конфирмации, подразумевающей обряд сознательного исповедания веры".
За время Советского союза лютеранские церкви, построенные колонистами в разных уголках Грузии, пришли в запустение и потеряли первоначальное предназначение. При советской власти здания использовали в качестве подсобных помещений, библиотек, культурных клубов. За лютеранскую церковь в Болниси, как рассказывает епископ евангелическо-лютеранской церкви в Грузии Ханс — Йоахим Кидерлен, служащий здесь уже восемь лет, немецкая община до сих пор борется.
"Там сегодня расположен спортивный клуб. И документацию собрали, и в агентство по вопросам религии обратились, но реакции пока не последовало. Вернуть бывшие храмы, а в некоторых случаях руины, оставшиеся от них, немецкая община пытается со дня обретения Грузией независимости. Но пока все усилия тщетны. Закона о реституции в Грузии нет. Есть и другая проблема, — говорит епископ. — Численность паствы сокращается. Виной тому активная миграция. Молодые уезжают, вот сегодня вечером прощаюсь с одним приятным и способным молодым человеком, уезжающим в Германию. И люди взрослые, если там живут их дети, покидают Грузию. Уезжая, многие думают – там рай. Но я немец и рай ищу в другом месте. Жаль, если немецкий элемент потеряется".
По следам переселенцев
До немецкого села Асурети, а по старому — Элизабетталь, из Тбилиси можно доехать за час. Ровная дорога и нанизанные на нее, словно бусинки, самобытные немецкие дома. Если ехать прямо по дороге, не сворачивая, то перед тобой вырастает здание лютеранской церкви. Точнее, ее руины. В советское время к храму пристроили помещение и разместили в нем сельский клуб. Как нам рассказали позже, кирху в будущем восстановят и вернут ей первоначальный вид, тот, который был на момент открытия в 1871 году.
Тут же расположена и общеобразовательная школа, в которой работает преподавателем грузинского языка и литературы Лейла Циклаури. Как говорят жители села, в Асурети сохранилось до 200 немецких домов. Но именно дом Лейлы можно считать домом-музеем. В нем сохранились от первых владельцев мебель, обстановка, предметы быта, книги…
Осенью 1941-го немецкие переселенцы были репрессированы и выселены в Среднюю Азию. В дома же, оставленные колонистами, заселили людей из грузинского региона – Рача. Лейла и ее супруг являются потомками тех рачинцев. Лейла вспоминает рассказы старших о том, что люди с большой неохотой покидали насиженные места и переселялись жить в Асурети.
Единственной отрадой, по словам Лейлы, в этом насильственном переселении, были дома, которые достались вновь прибывшим в Асурети из Рачи. Дома, обстановка, хозяйства – все то, что их встретило на новом месте жительстве, превзошло их ожидания.
Сохранилось в селе и немецкое кладбище. Оно давно заросло сорняками, сквозь которые проглядывают надгробные камни. Но центральное место расчищено и чем-то неотвязно напоминает ритуальную площадь. Могильные камни на ней расположены по кругу. Понять, какую смысловую нагрузку несет такое расположение этих камней, нет никакой возможности. Надписи на них сделаны на немецком языке.
В поисках потерянного рая
Есть у села еще одна достопримечательность — заезжий немец. Манфрида Тихонова в селе знают все. Воспринимают его абсолютным немцем, хотя фамилия у него и русская.
Местные относятся к нему настороженно. Говорят, живет отстраненно, общается все больше с соотечественниками из Германии, которые часто к нему приезжают, и со своими четвероногими членами семьи – собаками и кошками, которых полон двор.
Хотя тут, как мне кажется, все объяснимо. Ну, во-первых, немецкая привычка жить обособленно, без стайного инстинкта совместного, сельского бытия, а во-вторых, языковой барьер, который даже при огромном желании общаться с соседями, все же мешает наладить контакт.
"Мой русский – очень плохой русский", — отвечает мне с балкона второго этажа Манфред, при моей попытке прорвать собачью оборону у калитки и зайти внутрь. Постояв с секунду, Манфред в сердцах махнул рукой и исчез в дверном проеме. Я разочарованно подумала было, что Тихонов не пожелал с нами общаться, как через некоторое время входная дверь скрипнула, и на пороге появился он – человек, променявший комфорт и благоустроенность немецкого мегаполиса на жизнь в грузинской провинции.
"Не пугайтесь маленького хаоса, я живу один", — предупреждает Манфред и ведет нас по деревянной лестнице на второй этаж. После такого предисловия я невольно оглядываюсь по сторонам, в поисках явных признаков холостяцкого бытия. Холл, просторная комната, снова лестница, теперь уже на третий этаж, в мансарду… Нет, в доме нет и намека на беспорядок! Напротив, в нем будто только и ждали нашего прихода. В мансарде под брусчатым потолком светло и уютно. На столе тарелка с садовыми яблоками и пузатая бутыль с остатками коньяка. Поодаль современный угловой диван, рядом с ним печь…
Манфред родился на востоке Германии, в городе Шверин. Его родители познакомились после войны, в 46-м, в Германии. Отец Манфреда был русским солдатом, который влюбился в немецкую девушку. А потом уехал в свой Саратов и писал письма матери Манфреда. За это он жестоко поплатился, отсидел срок в сибирских лагерях. Впервые Манфред увидел отца в 14-летнем возрасте, когда тот приехал к нему в Германию.
Манфред прожил в Берлине 45 лет. До 94-го года занимался техническим обеспечением в редакции немецкой газеты. А потом решил заняться собственным бизнесом и открыл рекламную компанию. Квартира, работа, семья. В общем, все, как у всех. Вроде бы все есть и все хорошо, и в то же время жить тошно. И однажды ему нестерпимо захотелось послать все к чертям и начать жизнь заново. Это случилось 12 лет назад. У него была грузинская подруга, которая много рассказывала о своей родине — Грузии. И Манфреду очень захотелось туда поехать. Ну, а дальше, пришел, увидел, полюбил. И Манфред решил остаться.
В Асурети как раз одна немка всей семьей уезжала на историческую родину, в Германию, и Манфред воспользовался случаем и купил у неё дом. Сегодня это один из самых колоритных и ухоженный домов Асурети. Между прочим, построен этот трёхэтажный дом в 1862-ом году.
Он достался ему не в самом лучшем состоянии, но Манфред на все руки мастер. Подлатал стены, обновил потолок, мансарду, поставил печь. Что-то делали мастера, что-то помогали делать односельчане.
— Слушайте, у нас население в Германию едет. Кто за образованием, другие — за работой. Возвращаются из них немногие, — говорю я Манфреду. - А вы наоборот, приехали в грузинское село, свой бизнес строите. Парадокс какой-то…
Манфред улыбается.
"Город — это хаос, быстрый ритм жизни, другие отношения и дикие расходы. За двухкомнатную квартиру в Берлине я платил 800 евро в месяц, 500 евро — за автомобиль, страховка дорогая. И еще налоги. В общем, если считать все вместе, жизнь обходилась недешево. В Европе ведь не покупают жилье. Все слишком дорого. В Грузии все гораздо проще. Нет таких больших расходов, нет этого ненормального ритма жизни. И самое важное, тут все натуральное, настоящее. Ты максимально близок к природе. Бывает, ты даже сам не понимаешь, где заканчиваешься ты и начинается она. Городской суеты и шума мне хватало и в Берлине. В Грузии я искал чего-то другого", — задумчиво заключает Манфред.
Повременив с минуту, я осторожно спрашиваю, не одиноко ли ему в этом большом и старом доме. Не совсем поняв мой вопрос, ведь русский у него плохой, как выражается Манфред, он вначале говорит – нет, я не боюсь. А потом, добавляет, что к нему часто приезжают гости, друзья, туристы. Особенно нравится друзьям распивать вино его собственного приготовления.
Винодельческий бизнес и прославил Манфреда на всю округу. Хотя сам он свое занятие называет всего лишь хобби. Заговорив о вине, Манфред приглашает нас спуститься с ним в погреб, туда, где совершается таинство и рождается на свет шала. По преданию, именно немецкие переселенцы вывели в Асурети этот особый сорт винограда и производили из него вино. Виноградники, которые Манфрид приобрел по приезду в Асурети, находятся в семи километрах от дома. Там же и старый винный завод, построенный еще немецкими переселенцами. Сегодня он принадлежит частному лицу. А площадь виноградников с годами сокращается. И это его, по природе хозяйственника, серьезно заботит. Земля требует хозяйственного к ней отношения и упорного труда. А из-за недостаточного ухода за лозой, она гибнет, переживает Манфред.
Он берет в руки бутылку вина, в которую заливается вино, и показывает, как работает старинный пробочный аппарат, который подарили ему его немецкие друзья. Движения у него при этом уверенные и четко отработанные. Уже в саду Манфред извлекает из кармана мобильный телефон и показывает видеозапись, на которой он лихо разъезжает на собственном тракторе по винограднику.
"Сын меня снимал, — говорит Манфред. — Мои дети часто ко мне приезжают. Дочь с моим швилишвили (внук – по грузински, прим. автора) недавно у меня гостили. У нее муж грузин, но они развелись, и грузинский она знает куда лучше меня".
— А сами вы давно были на родине?— спрашиваю у Манфреда.
— Я не был в Германии уже шесть лет. И, честно говоря, меня и не тянет туда. Опираясь на дверной косяк, Манфред задумчиво замечает: "Смотрите, какой красивый гранат, и малины у меня в саду много… Зачем мне уезжать отсюда, разве это не парадиз…?!"
Перелетные птицы
В 2017 году в Грузии исполняется 200 лет со дня переселения немцев в Грузию. В будущем году также отмечается 25-летие установления дипломатических отношений между Грузией и Германией. Как сказали нам в посольстве Германии в Грузии, 2017-й объявлен годом грузино-немецких взаимоотношений и обещает быть богатым на праздничные события. Подготовка к культурным, образовательным и научным мероприятиям уже начата. А мне вспомнился урок в воскресной школе при лютеранской церкви, где после долгих раздумий на предмет символа переселения в Грузию, ребятами было выбрано не транспортное средство, на котором колонисты добирались в Грузию в течение двух лет, а обыкновенные перелётные птицы.
