Представители этой специальности ходили по тбилисским дворам с деревянным станком наперевес и нараспев кричали: "Точи-и-и ножи, ножницы-ы-ы…" Заходили внутрь, не спеша снимали с плеч станок и приводили нехитрый механизм в действие. Делалось это простым нажатием ноги на педаль. Точильня медленно заводилась, издавая при этом характерные звуки… Так было раньше. Сегодня точильщики не ходят ни по дворам, ни по улицам. Ведут оседлый образ жизни, обитая в конкретных местах.
Как подарить вторую жизнь
Представителей этой Тифлисской профессии осталось в городе не так много. По словам точильщика, с которым мы проболтали более часа, в Тбилиси их насчитывается около десяти. Клиентура с годами редеет. Ну, разве что, под новый год выстраивается очередь. Народ спешит наточить ножи для разделки с яствами.
Обычно точильщики ножей и ножниц и всей остальной бытовой утвари, подлежащей затачиванию, обитают на территории рынков. В редких случаях делят помещение с сапожниками в починочных будках. Но в основном, по многолетней традиции, устраиваются на тбилисских базарах — самобытных и колоритных местах города. Шумные, красочные, переполненные — такие, какими их и описывал Андрей Вознесенский.
Точильня моего героя расположена на одном из тбилисских базаров.
Точильных аппаратов у него в будке много. И каждый из них собран вручную. Мураз работает на тбилисском базаре уже давно. Как поставил будку с точильными механизмами 23 года назад, так и тянет лямку до сих пор. Уже на подмогу и внук пришел, 17-летний Шако, и на пенсию вроде бы пойти можно. Но Мураз даже мысли не допускает о выходе на покой. Да и с какой стати ему уходить, когда работа у точильного аппарата не требует таких физических затрат, как раньше. Многое изменилось с тех пор, когда точильные устройства носили на плече и приводили в действие нажатием на педали. Теперь, этот аппарат представляет собой уже тяжелую металлическую конструкцию, которую не очень-то поносишь с собой. К тому же, аппараты сегодня работают на электричестве, посему никаких физических усилий прилагать и не нужно.
Мураз на все руки мастер, он и точит, и штукатурит, и аппараты сам собирает. "Вот видите, — говорит Мураз, показывая на устройство с четырьмя точильными камнями, — сам собирал, люблю мастерить".
Точильные камни делаются из каменной крошки. Для этого используются самые обыкновенные камни, которые дробятся, а потом прессуются в формы. Производятся они на заводах, хотя Мураз говорит, что покупал камни на рынке.
Пока мы с Муразом мудрствуем о тонкостях ремесла, внук его Шако вовсю орудует у станка. Парень, нужно сказать, справляется с делом не хуже деда, хотя до конца все тонкости, конечно, еще не освоил. Говорит, что в этом году будет готовиться к сдаче экзаменов, но и деду помогать, конечно же, будет.
Муразу нравится его работа. Большей частью из-за того, что за день он общается с массой народа. И те, кто приходят к нему единожды, становятся завсегдатаями его будки.
— А как же современные ножи, которые, как утверждают при покупке продавцы, затачиванию не подлежат?— спрашиваю я.
— Да ладно вам, точится абсолютно все. Конечно, производителю выгодно, чтобы вы приобретали как можно больше новых товаров. Поэтому, продавая столовые приборы, выгоднее заверить покупателя в том, что вещь ремонту не подлежит, нежели в том, что хороший точильщик подарит ему вторую жизнь. Любой нож можно заточить, даже керамический. Просто его затачивание обходится так дорого, что выгоднее купить новый", — откровенно признается Мураз.
Секреты мастера
— Не-е-е-т, не буду я вам секретов раскрывать. Секреты должны оставаться секретами, — отвечает мне мой точильщик на просьбу посвятить в тайны ремесла.
В это время к будке подходит мужчина и обращается к Муразу: "Может показаться нелепым, но я все же спрошу — не точите ли вы сверла от дрелей?"
Мураз, улыбаясь, отвечает: "Да, точим, и даже победитовые сверла точим".
Мужик радостно восклицает: "Ну надо же! Вот удача-то! А я махнул уже рукой, думал, что отслужила мне моя дрель. Зайду к вам обязательно".
Вот вам и секрет профессии. Точится на точильном аппарате все, просто нужно определенное умение, заговорщическим шепотом сообщает Мураз.
Точильных дел мастеру многим приходилось по жизни заниматься. Была у него когда-то в молодости и мечта — выучиться на юриста. Впрочем, озвучив ее, он тут же смущается и, смеясь, добавляет: "Хорошо, что не получилось из меня юриста. Кажись, я бы очень многих пересажал".
Потом, помолчав немного, говорит вроде как уже самому себе: "…Сложное это дело. И по справедливости поступить, и человеком остаться, и совесть чистую иметь. Иногда, следуя юридическому закону, человека нужно наказать, а вот согласно человеческому, сажать не хочется. Думаешь про себя, ты ведь тоже точно так же поступил бы, потому что это по совести".
Мураз пробовал поступить в вуз, когда ему самому было столько, сколько сейчас его внуку. Но не хватило баллов, ему прозрачно намекнули, дай взятку и тебя посадят в институт. Но семья его не шиковала, лишних денег не оказалось, и Мураз похоронил мечту. Хотя, нужно сказать, не сразу. Вначале он подумал, что обязательно подготовится и сдаст на следующий год. Но потом его призвали в армию, и он уехал служить родине в Севастополь. Ну, а когда приехал после службы, вокруг все так завертелось, закрутилось, что давнее желание отодвинулось на задний план. Начал работать в министерстве торговли водителем. Нужно было содержать семью, зарабатывать деньги.
"Я вас сейчас рассмешу, — говорит мой новый знакомый. — Как-то один начальник попросил помочь ему поднять на четвертый этаж пианино. Инструмент не был антикварным, но тоже прилично весил. Раньше, если нужно было в целости донести до места назначения вещь, поручали именно рабочим езидской национальности. Считалось, что они обладают недюжей силой и могут поднять тяжелые вещи на любой из верхних этажей. И вот пришел я к своим приятелям и объяснил суть. Мы приехали к месту назначения. Сняли инструмент, и ребята говорят, мы сейчас лифтом его поднимем, только ты не вздумай нас выдавать. Начальник этот обещал заплатить при подъеме пианино за каждый этаж. И что вы думаете, они сымитировали подъем вручную и заработали приличную сумму", — смеется Мураз.
После развала Советского союза нужно было как-то выживать, и люди уезжали на заработки. Уехал из Грузии и Мураз. Прожил в России он лет восемь, но опыта ему хватило на всю оставшуюся жизнь. "Я попал туда в период, когда любой из приехавших с Кавказа будто расплачивался за войну в Чечне. Как-никак лицо кавказской национальности. Меня не хватило на все это. Бросил я все и вернулся домой".
Мураз, подумав, говорит, что не о чем не жалеет. "Знаете, пусть меньше у меня будет денег, но я живу в стране, которую люблю, в городе, в котором мне комфортно. У нас человеку плохо стало, так люди сразу сбегутся, звонят в скорую помощь, сами пытаются помочь…".
Бросаю напоследок взгляд на будку точильщика. Она, честно говоря, давно нуждается в ремонте. И краска облупилась на ней, и железо местами съела ржавчина. Я попробовала представить, в какую лавку чудес можно было бы превратить этот скромный ремесленный уголок. Это же не просто лавка на тбилисском базаре, это часть истории и городского колорита. Мураз на мои мысли улыбается и говорит: "О чем вы говорите, нам ведь не жить приходится, а выживать. А в таких условиях, раскошеливаться на ремонт будки или модернизацию даже в голову не приходит…"
