В спектакле сыграл один из самых интересных и талантливых российских актеров современности Максим Суханов. В постановке Суханов предстал в роли старика Фернана, у которого в голове сидит осколок от снаряда, из-за чего он периодически "отключается", а в редкие моменты здравого смысла любит поговорить о победах над женщинами.
И если на сцене Максим Суханов – это взрыв, эмоция, а его герой вызывает истошный смех или грусть, то в жизни артист более сух, наверное, оправдывая свою фамилию. Не был столь открытым Суханов и на встрече с журналистами. К примеру, на вопрос о наличии "добровольной диктатуры в театре", как была у Товстоногова, а также на просьбу одного из представителей грузинских журналистов рассказать о внутренней кухне актерско-режиссерских отношений, Максим ответил:
"Я не очень люблю открывать двери в кухню, скажу вам честно. Просто не люблю об этом разговаривать. Думаю, что это вообще лишнее. И знать об этом не нужно. Также могу вам сказать, что при любой диктатуре, будь она в театре или в жизни, ничего хорошего не получается. И вы все видите наглядно: и то, что происходит в мире, и то, что в нашей стране происходит, и что в вашей происходит. Также и в театре: диктатуры как таковой быть не может. Дисциплина, конечно, должна быть. А так вообще все заключается в сотворчестве. Если есть воля и исследовательский путь у актера и режиссера, тогда это получается интересно. А если диктатура, то что тут интересного в диктатуре?! Может, самому диктатору интересно, а актеру — не думаю".
В разговоре со Sputnik Максим Суханов вспомнил, как когда-то играл грузинского персонажа в постановке Роберта Стуруа "Брестский мир", рассказал, что у него трехлетний сын Буба и что Грузия всегда была ему близка и интересна.
- Максим, со времени последнего вашего визита в Грузию в 1988 году страна сильно изменилась?
— Вы знаете, я не такой наблюдатель: "Ага, вот это было, а вот это изменилось, а это вот осталось так!" Я, скорее, эмоционально чувствую атмосферу, людей. И поэтому я не могу сказать, что тогда, когда я приезжал, для меня что-то было не так, или негативное. И потом я, может быть, в какой-то степени идеалист, так как смотрел очень много грузинских фильмов и грузинскую кинематографию знаю… Одним словом, к Грузии я всегда относился с большой любовью и с нежностью какой-то.
- Нежностью?
— Да. Вообще для меня эта культура – такая нежная, ранимая и очень интересная. Поэтому я не могу сказать: вот это так, а это так. Мне нравится. Тогда я приезжал – мне очень нравилось. Естественно, тогда это был Советский Союз или конец Советского Союза, сейчас другое время.
- Но вы говорите, что чувствуете атмосферу, людей… Эти-то ощущения меняются?
— Я не могу так сказать. Если бы я хотя бы несколько раз приезжал и общался подолгу…
- Сколько раз вы были в Грузии?
— Я был всего один раз. В восемьдесят восьмом году. И это были гастроли, и мы улетели, понимаете. И вот сейчас тоже я приехал и тут всего три дня.
- Хоть что-то успели посмотреть в Тбилиси?
— Мы были в новом соборе с Рамазом Иоселиани (актер Театра киноактера им. М. Туманишвили – прим. ред.). Мне понравился собор. Внутри очень, ну как вам сказать, спокойно, скромно.
- Это в Самеба?
— Да. Я очень не люблю золото. И вот там его как раз нет, что мне понравилось. И мне понравилось, что люди поют. Очень хорошая атмосфера.
- Вы еще увлечены горловым пением?
— Вы знаете, не то чтобы увлечен. То есть когда-то я этим интересовался, потом перестал интересоваться, а для какого-то спектакля это потребовалось. И я возобновил просто. Но это не то, чтобы я каждый день хотя бы пять минут им занимаюсь (смеется).
- Какого мнения вы о грузинском горловом пении?
— Мне нравится грузинское пение. На слух вообще мне и язык грузинский нравится. И я завидую грузинам, что они могут и на русском, и на грузинском языках говорить. Я вот не могу на грузинском говорить. Но мелодика этого языка мне очень нравится.
- Было ли желание еще раз сыграть какого-то грузинского персонажа?
— Вы знаете, я не выбираю то, что мне играть. Мне нравится, когда режиссер видит меня в какой-то роли и предлагает мне это попробовать. Я сам не мечтатель в этом смысле.
- Максим, все говорят о том, что публика в Грузии очень эмоциональная. А вы что о ней думаете?
— Я не вижу особой разницы. Единственное, что аплодисменты в конце – более яркие, наверное. И вот то, что зал встал и аплодировал – было потрясающе. Вот в этом вот разница есть.
