Александр Геловани
Еще вчера самой горячей точкой на сцене этого театра был Алеппо. Исламистская оппозиция предприняла отчаянную попытку прорвать осаду города и даже добилась некоторых успехов. Однако после достаточно резвого начала, когда исламистам удалось захватить часть квартала 1070 на юго-западе города, наступление остановилось
Затишье перед бурей
На этот раз обороняющиеся не имели поддержки с воздуха со стороны российской авиации, ну или почти не имели. Кроме того, еще до начала наступления исламисты торжественно объявили о новом объединении. То есть в наступлении участвовали практически все вооруженные группы исламистов. Кстати, впервые за многие месяцы исламская оппозиция предприняла наступление не только на коридор на юго-западе Алеппо, но и на западную часть города, которая находится под контролем сирийских правительственных сил. Из этого можно сделать вывод — ресурсы "Джебхат аш-Шам" и поддерживающих их других исламистских вооруженных отрядов весьма ограничены. Учитывая то обстоятельство, что им в боях за Алеппо противостоят в основном элитные бойцы иранского корпуса стражей исламской революции и очень хорошо подготовленные бойцы шиитской группировки "Хезболла", весьма проблематично, что исламистам удастся в ближайшее время деблоокировать восточный Алеппо. И это — несмотря на то, что в прошедших боях союзники Асада понесли тяжелые потери. По сообщениям оппозиционных источников, погибло не менее семи командиров подразделений корпуса стражей исламской революции и не менее пяти командиров шиитской группировки "Хезболла". Конечно, полного доверия к этим источникам нет и быть не может, но и игнорировать их не следует.
О серьезном контрнаступлении и продвижении сирийских правительственных войск в районы, контролируемые исламистской оппозицией говорить сегодня тоже весьма проблематично. За годы противостояния районы Алеппо превратились в укрепрайоны, где стреляют из каждого окна и подвала. В таких условиях даже готовность умирать недостаточный аргумент для серьезных военных успехов, тем более, что умирать готовы с обеих сторон. Таким образом, ситуация под Алеппо немного "успокоилась".
Конечно, это очередное “спокойствие” перед бурей, стороны обязательно постараются изменить расклад в свою пользу, а пауза вызвана подтягиванием резервов и перегруппировкой. Учитывая реальный расклад сил на местах, а также переговорные усилия стоящих за воюющими сторонами стран, речь прежде всего идет о США, России, Турции, а также Саудовской Аравии и Катара, можно сказать одно — ситуация не устраивает всех, но изменить ее кардинальным образом исключительно военным путем невозможно.
Турецкий фактор
Крайне интересно во всей этой истории ведут себя турки. Выполнив задачу-минимум, то есть взяв под контроль участок сирийско-турецкой границы западнее Евфрата и не допустив соединения западного и восточного курдских анклавов, турецкие танки вместе со своими контрагентами в Сирии — Свободной сирийской армией (ССА), остановились, ведя вялые позиционные бои с ИГИЛ.
В конце прошлой недели министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу обозначил две главные цели продолжения турецкой военной операции. Одна из них — город Манбидж, расположенный на западном берегу Евфрата. Здесь все понятно, Манбидж контролируется отрядами курдской самообороны YPG и союзными им формированиями Сирийских демократических сил (SDF). В августе эти силы отбили Манбидж у ИГИЛ, и, естественно, отдавать его без боя туркам не собираются.
Торг идет серьезный, так как за спиной у курдов стоят американцы, которые кстати высказались категорически против участия турецких войск в операции по взятию Ракки, которая сегодня контролируется ИГИЛ. Тут все логично, Ракка находится на восточном берегу Евфрата, а про восточный берег в договоренности между США и Турции ничего сказано не было. Об отношениях между курдами и турками в Сирии говорит тот факт, что сирийские курды не скрывали радости в социальных сетях в связи с хоть и локальными, но все же успехами ИГИЛ в боях местного значения со Свободной сирийской армией.
Но еще интереснее вторая цель, заявленная министром иностранных дел Турции. Речь идет о планах взятия под свой контроль города Эль Баб, который сегодня контролируется ИГИЛ. Вроде как все понятно, освобождение любой территории от террористов ИГИЛ — благое дело. Но все дело в том, что Эль Баб находится всего в паре десятков километров от Алеппо, и практически является ключом к городу с севера. Турецкие власти заявили о том, что не собираются идти на Алеппо. Но ведь ситуация может измениться, и туркам "придется" войти в город, по соображениям гуманитарного характера, например.
Ну и последний штрих к картине, исламисты, пробивающие коридор в Алеппо, сообщили, что к ним присоединились "моджахеды из Узбекистана". Тут интересно то, что сирийская исламистская оппозиция состоит в основной своей массе из сирийских арабов-суннитов. Узбеки и другие иностранцы в Сирии воюют за ИГИЛ, являющейся по сути этаким "исламским интернационалом". А если к этому добавить еще тот факт, что пару дней назад СМИ исламистов жаловались, что ИГИЛ чинит препятствия молодым людям, идущим на помощь "своим братьям" в Алеппо, сюжет с переходом боевиков ИГИЛ на сторону исламистов становится предельно ясным.
Страсти по Мосулу
Отвлечемся немного от сирийских страстей и перенесемся в Ирак, где иракская армия совместно с шиитскими иррегулярными соединениями вошла в город. Курдская Пешмерга (вооруженные формирования иракских курдов), которая играла главную роль на начальном этапе операции, заявила, что не будет входить в город. И вот тут надо понимать мотивы сторон.
Мосул является ценным призом для воюющих сторон. На этот крупный промышленный центр и, что еще важнее, ключевую точку при транспортировке энергоресурсов претендуют как иракское правительство, так и курды. Конечно, Мосул в руках ИГИЛ вечная угроза и проблема для иракского Курдистана, а поэтому освобождение Мосула от ИГИЛ является стратегической задачей как для курдов, так и для иракских шиитов. Но проблема в том, что курды прекрасно понимают, Мосул им никто не отдаст, сейчас, по крайней мере, и терять своих людей в тяжелых уличных боях Пешмерге как-то не резон.
Кроме того, есть и гуманитарный аспект данной операции, в штурме Мосула активное участие принимают как подразделения иракской армии, так и шиитской милиции. И сегодняшняя иракская армия, подавляющее большинство которой составляют шииты, достаточно враждебно относится к иракцам-суннитам, которые после процесса “арабизации” Мосула Саддамом Хусейном составляют большинство населения города. Шиитская милиция вообще с ними не церемонится, случаи насилия и массовых убийств среди гражданского населения неоднократно отмечались в отчетах международных правозащитных организаций, в том числе и Human Rights Watch.
Понятно, что в таких условиях власти Иракского Курдистана вовсе не хотят участвовать в штурме. Тем более, что Турция, с которой у властей Иракского Курдистана сложились весьма хорошие, деловые отношения, достаточно болезненно следит за нарушениями прав иракских суннитов, не говоря уже о прямых репрессиях против гражданского населения. Ну а турецкие танки могут оказаться на расстоянии одного танкового броска до Мосула еще быстрее, чем до Алеппо, благо граница совсем недалеко.
То, что репрессии против гражданского населения Мосула уже идут, свидетельствует масса фото и видеоматериалов в социальной сети, размещаемые непосредственными участниками боевых действий. Представителей средств массовой информации в зону боевых действий пускают весьма дозировано, конечно, заботясь об их безопасности.
Цена за Мосул
Необходимо хорошо понимать, что за два с лишним года под властью ИГИЛ (Мосул был взят боевиками ИГИЛ 4 июня 2014 года) жители города, и даже не сунниты, которые по каким-то причинам не смогли или не успели сбежать, адаптировались к новым реалиям. Те же христиане платили джизью (налог с неверных) и продолжали жить в городе. Не говоря уж об арабах-суннитах из суфийского тариката Накшбандиа, которые не только не стали салафитами, но и выполняли функции полиции, так что далеко не все воспринимают штурм как освобождение.
Конечно, ИГИЛ отбросил Мосул во времена средневековья, хотя даже в средневековье в Мосуле не царили такие суровые порядки и связанные с ними жестокости. Но и считать, что все жители города готовы встречать с цветами своих освободителей тоже не стоит.
У ИГИЛ ресурсная база в результате боевых действий в Сирии серьезно сократилась, и если у сирийских боевиков ИГИЛ всегда есть выхода перехода на сторону той же исламистской оппозиции или Свободной сирийской армией, то у иракских такой возможности нет.
В конечном итоге, иракская армия и шиитская милиция, конечно, возьмут Мосул. Когда и какой ценой — вопрос другой. В какой-то момент то же руководство ИГИЛ может решить, что сопротивление не имеет смысла и перебросить силы на другие участки, где тоже достаточно жарко. Но вероятность такого развития событий все-таки меньше, нежели вариант, когда ИГИЛ защищает Мосул до последнего боевика. Ведь даже уничтожение командиров подразделений ИГИЛ в Мосуле, в результате взрыва, устроенного в военном штабе тогда, когда эти командиры приехали на совещание, не внесло кардинальных изменений в сложившуюся ситуацию.
В театре Сирии и Ирака сегодня главные роли играют военные. Причем не только военные, непосредственно участвующие в боевых действиях, но и большие чины, сидящие в генеральных штабах стран, поддерживающих различные стороны конфликта. На этом фоне совсем неслучайным выглядит заявление главы Генерального штаба Ирана Мохаммеда Бакери о том, что враги Ирана даже не представляют, насколько силен Иран. Ну а темы, которые обсуждались на встрече в Москве начальника Генерального штаба России Валерия Герасимова со своим турецким коллегой Хулуси Акаром, тоже нетрудно угадать. Кстати Хулуси Акар был тем самым генералом, который в июле нынешнего года подавил попытку военного переворота. Впрочем, это уже другая история.
