Александр Геловани
Сказать, что 2016 год был непростым для Южного Кавказа, значит ничего не сказать. Впервые с августа 2008 в регионе была война. Локальная, непродолжительная, но тем не менее, четырех дней в апреле вполне хватило для того, чтобы перевернуть ситуацию на Южном Кавказе с ног на голову. Впрочем, и во все остальные дни, кроме четырех военных дней, ситуация на Южном Кавказе была весьма далека от стабильной.
Южный Кавказ один из тех регионов мира, где протяженность закрытых границ куда больше открытых. Армяно-азербайджанская, турецко-армянская и грузино-российская (за исключением узкой ленты Военно-Грузинской дороги) закрыты, и судя по всему закрыты на очень долго.
Более того, сегодняшний Южный Кавказ никак не является единым регионом и, по своей сути представляет собой разорванное геополитическое пространство, в котором, Грузия, хоть с перебоями, но дрейфует в сторону евроатлантической интеграции, Армения прочно интегрирована в евразийское военно-политическое и экономическое пространство, а что касается Азербайджана, власти этой страны уже который год достаточно успешно маневрируют между Москвой, Брюсселем и Вашингтоном, при этом оставаясь в политической парадигме центральноазиатских стран постсоветского пространства. Именно поэтому, несмотря на географическую близость и наличие общих проблем, страны корректнее рассматривать по отдельности.
Нелегкий год
Для Азербайджана 2016 год был очень нелегким. Проблемы начались ещё с начала года и были обусловлены прежде всего общей экономической ситуацией в мире, а конкретнее — падением цен на энергоресурсы. А ведь именно экспорт "черного золота" является главным источником богатства Азербайджана. Весь год мировой рынок нефти лихорадило, что, конечно, не могло не отразится на курсе национальной валюты маната, который в конце года был отпущен в свободное плавание, и на ситуации в социальной сфере.
На самом деле, это тот самый случай, когда можно было бы сказать — нет худа без добра. Несомненным положительным моментом стало то, что сокращение доходов Азербайджана от продажи нефти привело политическую элиту страны к пониманию необходимости серьезных структурных изменений в экономике страны. Ну а так как не только политика является концентрированным выражением экономики, но и серьезные реформы в экономике невозможны без наличия политической воли и необходимых политических инструментов, первый шаг в этом направлении был сделан. Речь идет о проведенном в сентябре референдуме о внесении изменений в Конституцию страны.
Если воспринимать референдум как очередной шаг для укрепления власти президента Азербайджана Ильхама Алиева, то становится абсолютно непонятно, зачем президенту понадобилось укреплять и без того достаточно прочную власть. Кстати, многие аналитики предпочли именно такое объяснение, а от вопроса зачем, просто отмахнулись. Рискну выдвинуть версию, что необходимость внесения изменений в Конституцию страны была вызвана пониманием необходимости структурных изменений экономической жизни, то есть проведением реформ по сингапурскому сценарию старика Ли. Однако такие реформы неизбежно привели бы к сопротивлению устоявшихся элит, и вот тут президенту Алиеву действительно есть резон укрепить свою власть.
Внешняя политика и планы Баку
Планы таких реформ косвенно подтверждаются и изменениями во внешнеполитическом курсе Азербайджана за минувший год. Понятно, что любой период реформ, это период турбулентности. Несомненно, при таких обстоятельствах необходимо исключить или свести к минимуму возможность вмешательства в политическую жизнь в стране извне. Превентивные меры по купированию угрозы вмешательства западных либеральных интервенционистов были предприняты ещё в 2015 году. И минувший год стал годом углубления отношений с двумя крупными соседями Азербайджана — Россией и Ираном. В этом плане состоявшийся в августе визит президентов России и Ирана в Баку сложно переоценить.
Стороны договорились о реализации крупного транспортного проекта "Север-Юг", то есть Азербайджан из потенциального препятствия в деле сотрудничества двух крупных стран, которые сегодня являются ближайшими союзниками друг друга, превращается в необходимый элемент этого сотрудничества, а это значит, что стабильность в Азербайджане не просто выгодна, но и объективно необходима как Москве, так и Тегерану. По крайней мере при данном внешнеполитическом раскладе. Что и было подтверждено визитом Ильхама Алиева в Тегеран, в ходе которого было подписано одиннадцать соглашений. И хотя Азербайджан официально никогда не поддерживал санкции против Ирана, отношения между странами достигли в этом году самого высокого уровня за всю историю существования независимого Азербайджана.
Серьезные изменения в политике ближайшего стратегического союзника Азербайджана — Турции, также создали фундамент для дальнейшего сближения Баку и Анкары, уровень отношений которых объективно снизился по сравнению с уровнем 90-х годов. Отличие нынешнего подъема отношений от отношений времен девяностых в том, что сегодня Азербайджан уже не выступает в роли ведомого, а на место прожектов по возможному объединению стран, пришло прагматичное понимание необходимости партнерства между близкими народами.
Несомненно, положительным моментом для Азербайджана стала нормализация отношений Анкары с Москвой. Ну а желание Турции активно участвовать в процессе урегулирования карабахского конфликта, учитывая позицию, которую наверняка будет занимать турецкая дипломатия в процессе переговоров, естественно, отвечает интересам Азербайджана. Впрочем, официального формата ждать не стоит. Армения ни за что не откажется от формата Минской группы ОБСЕ. Однако, значения договоренностей между Анкарой и Москвой по вопросу Карабаха, и даже сам факт обсуждения вопроса между сторонами, конечно, может оказать серьезное влияние на дальнейший ход событий.
Всё вышеперечисленное совсем не отменяет тех объективных противоречий и рисков, которые существуют и никуда не делись. Однако то, что Азербайджан серьезно упрочил свое положение в регионе за минувший год — объективная реальность. К негативу можно отнести военные действия в Карабахе в апреле. Несмотря на патриотический подъем в стране, азербайджанской армии не удалось достичь серьезных успехов в ходе боевых действий. Несколько квадратных километров занятой территории можно не считать. Реакция Запада и особенно Вашингтона на начало военных действий, была весьма болезненной. Впрочем, с приходом администрации Трампа у азербайджанских властей есть все основания надеяться, как минимум, на то, что Соединенные Штаты не столь активно будут вмешиваться в кавказские дела. Впрочем, полного отстранения Запада от дел Южного Кавказа, конечно, ожидать не следует.
Проекты с Грузией
Что касается отношений с ближайшим соседом Азербайджана, Грузией, то тут за год никаких особых изменений не произошло. И это как раз тот случай, когда отсутствие новостей — это хорошие новости. Продолжается реализация таких важных проектов, как строительство железной дороги Баку — Тбилиси — Карс, завершение которого намечено на конец 2017 года, и газопровода Южного газового коридора TANAP. Первые поставки газа по новому газопроводу намечено начать в начале 2018 года.
Азербайджанский бизнес занимает первое место по объему инвестиций в экономику Грузии, за три первых квартала 2016 года азербайджанские инвестиции в Грузию превысили 430 миллионов долларов США, что, впрочем, на 9,6% меньше аналогичного показателя прошлого года. Почти весь природный газ Грузия получает также из Азербайджана. В августе Баку посетил премьер-министр Грузии Георгий Квирикашвили, и произошло это практически сразу после переговоров президентов Азербайджана, России и Ирана. Понятно, что время визита было выбрано не случайно и, хотя Грузия не участвует напрямую в азербайджано-ирано-российском проекте "Север — Юг", использование логистического потенциала западного соседа Азербайджана наверняка обсуждалось в ходе переговоров.
В конце года активизировались разговоры о необходимости развития военного сотрудничества между Тбилиси и Баку в рамках оси Турция — Грузия — Азербайджан. В Баку давно рассматривают данный проект в качестве естественного противовеса ОДКБ, членом которого является Армения на Южном Кавказе. Однако, при изменившихся условиях, а именно охлаждения отношения Турции с Западом, и наоборот при подъеме азербайджано-российских и российско-турецких отношений, у данного проекта могут появиться совсем другие акценты.
Среди возможных рисков для грузино-азербайджанских отношений — возможное открытие железнодорожного сообщения между Россией и Арменией через Абхазию, строительство Аваро-Кахетинской дороги, которая станет дополнительным связующим звеном между Россией и Арменией. Власти Азербайджана, по понятным причинам, болезненно относятся к перспективе реализации этих проектов. Впрочем, и в самой Грузии отношение к ним неоднозначное, хотя и совсем по другим причинам.
Резюмируя сказанное, можно сказать, что азербайджанские власти практически завершили построение конструкции, дающей возможность на проведение коренных реформ в экономике с минимизацией политических рисков. Другое дело, решаться ли они на подобные реформы, так как риск дестабилизации по-прежнему остается. А как себя поведут сегодняшние партнеры в случае дестабилизации — доподлинно неизвестно никому, даже им самим.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
