Американский еженедельник "Детройт экспресс" рассматривает обе версии и приходит к заключению: как бы там ни было, присяге воина Яков Джугашвили не изменял и свою родину не предал. Вместе с тем не исключается версия, которую можно обозначить как "Лжеяков".
Известно, что отношения Якова Джугашвили со своим всемогущим отцом не сложились с самого начала. Правда, когда младший о чем-то спрашивал, старший как-то отзывался, но не по-отечески добро (как следовало бы ожидать от грузина), а отстраненно-распорядительно.
– Что делать дальше? – спрашивал "товарища Сталина" редко видевший отца подросший сын.
–Учись на артиллериста,- не объясняя, почему не на летчика или, к слову, архитектора, распорядился отец.
Так Яков Джугашвили оказался в Артиллерийской академии, а уж было это ему по душе или не было, никто не знает.
Из характеристики слушателя четвертого курса командного факультета Артиллерийской академии Джугашвили Якова Иосифовича: "Партии Ленина-Сталина и социалистической родине предан, общителен, учебная успеваемость хорошая, но в последнюю сессию имел неудовлетворительную оценку по иностранному языку". Подписано: старшина группы, капитан Иванов.
— Иди и воюй! — сухо соглашается товарищ Сталин.
23 июня Яков идет и начинает воевать, а уже 16 июля оказывается в плену у немцев. Как это могло быть? Как и с тысячами отступающих советских воинов, оказавшихся в окружении и пытавшихся пробиться к своим. Что было – просто сказать, да непросто сделать. В данном же случае остаткам 14-го гаубичного полка, в который входила батарея старшего лейтенанта Джугашвили, выбраться как раз удалось, только вот командира батареи среди них не оказалось.
Здесь надо сказать, что независимо от того, как Сталин относился к Якову, для всех остальных он являлся сыном вождя, и этого было более чем достаточно, чтобы командование держало его под особым присмотром – понимали, что ждет всякого командира в случае его гибели или пленения.
"Поэтому, — пишет автор публикации в "Детройт-экспресс", — приказ командира дивизии полковника Васильева начальнику особого отдела взять в случае отступления Джугашвили в свою машину был жестким. Как следует из донесения начальника артиллерии, приказ был выполнен, тем не менее, в ночь с 16 на 17 июля, когда остатки дивизии вырвались из окружения, Якова Джугашвили среди вышедших из кольца не оказалось".
Понятно, что начались поиски, непонятно, почему на четвертые сутки.
Искали всерьез. Сталин Сталиным, но была еще шифровка от самого Жукова: выяснить и доложить, а шутить со скорым на расправу маршалом охотников не было. Отправленные на поиски мотоциклисты вскоре наткнулись на рядового Лапуридзе, с которым Яков выходил из окружения. Тот рассказал: переоделись в гражданское, документы закопали в лесу, осмотрелись. Убедившись, что немцев поблизости нет, Яков сел передохнуть, Лапуридзе же пошел дальше и наткнулся на ту самую группу мотоциклистов, а те, решив, что вот-вот объявится и Яков, с чувством исполненного долга укатили обратно. Мягко говоря, странно…
Между тем, из рассказа другого очевидца событий, однополчанина Якова Ивана Сапегина, складывается другая картинка. Командир дивизии бросил попавший в окружение полк на произвол судьбы и, проехав мимо Джугашвили, даже не остановился. Вполне возможно.
13 августа 1941 года. В политотдел шестой армии Южного фронта приносят немецкую листовку с фотографией небритого мужчины в красноармейской шинели, стоящего в окружении немецких солдат. "Это Яков Джугашвили, старший сын Сталина. Он сдался в плен, сдавайтесь и вы!" – призывала листовка.
Другое фото. Тот же Джугашвили, но в окружении старших офицеров вермахта. Его китель почему-то застегнут по-женски, на левую сторону, жаркое августовское лето, а на Якове шинель.
Дальше – больше: ни на одной фотографии он не смотрит в объектив. И наконец. Протокол первого допроса Якова Джугашвили от 18 июля 1941 года. В нем сказано: "Так как у военнопленного никаких документов обнаружено не было, он выдает себя за сына Сталина. Ему было предложено подписать прилагаемое при этом заявление в двух экземплярах, Джугашвили владеет английским, немецким и французским языками".
В Советском Союзе иностранные языки знал не только Джугашвили. Чисто теоретически нельзя исключить, что этот кто-то, рассчитывая на смягчение участи в немецком плену, решил выдать себя за сына Сталина.
Из других странностей, приводимых американским изданием. За два года плена немецкие спецслужбы и пропагандисты почему-то не сняли ни одного кадра кинохроники с Яковым Джугашвили, точно так, как нет и записи его голоса.
А теперь главный вопрос: чего добивались немцы, если затеяли игру с "Лжеяковым"? Ответ: держать Сталина в напряжении и встречать разведчиков, заброшенных с целью вызволить Якова из плена. А такие попытки, хоть и неудачные, были, и они помогли отследить связи и контакты действующих в немецком тыле подпольщиков.
Финал истории со многими неизвестными. Из показаний охранника особого лагеря "А" в Заксенхаузене Конрада Харфика. 14 апреля 1943 года около восьми часов вечера он должен был запереть дверь в проволочном заборе, разделявшем бараки с военнопленными. Вдруг Яков Джугашвили бросился к проволоке с током высокого напряжения, и когда самоубийца схватился за проволоку, охранник выстрелил ему в голову.
Зачем? Зачем было убивать из пистолета, когда пятьсот вольт электрического напряжения справились бы с делом лучше любой пули? Вначале убили, а потом бросили на проволоку?
27 октября 1977 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за стойкость в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, мужественное поведение в плену старший лейтенант Джугашвили Яков Иосифович посмертно награжден орденом Великой Отечественной войны I степени.
Его имя занесено на мемориальные доски с именами погибших на войне выпускников двух высших учебных заведений, в которых он учился — Московского института инженеров транспорта и Артиллерийской академии имени Дзержинского.
Детройт, США
