В горах Джавахети на юге Грузии есть уникальное место, где жители говорят на чистейшем русском языке и носят старинную национальную одежду, которая передается из поколения в поколение. Здесь, в селе Гореловка, в 40-х годах XIX века поселились духоборы — представители религиозного течения, отрицающего церковную иерархию и гражданскую власть. После массовой эмиграции в 90-х духоборов в Грузии стало намного меньше — около 50 дворов и примерно 135 человек. По словам жителей Гореловки, несмотря на все трудности, они никогда не покинут Святую Землю, где живут уже почти 200 лет.
Регион Самцхе-Джавахети, где расположено село Гореловка, очень сильно отличается от остальной части страны. Одно сплошное высокогорье, величественное и иногда даже грозное. И много, очень много озер. Самое царственное из них — Паравани. Встречаются по дороге и маленькие поселения. Дома в них неказистые, серые. Вид иных из них вызывает чувство безнадежной тоски. Тут не найдешь разбитых перед домом роскошных садов и умилительных палисадников. Растительности мало — климат не располагает. Летом он жаркий и сухой, зимой — холодный и суровый. Столбик термометра иногда опускается до минус 30 градусов. Да и сами дома тут другие.
На западе страны дома строят обязательно на сваях. Это добавляет даже самым скромным архитектурным строениям легкость, устремленность ввысь. Здесь, на юге, все наоборот. Человеческие жилища словно врастают в землю, становясь ее продолжением. Верно, говорят, что человеческое жилье отражает не только форму его существования, но и образ мышления. Тут человек вроде как глубже пускает свои корни, крепче прорастает в землю. Может, потому, что суровый климат не оставляет ему выбора. Единственная сельскохозяйственная культура, произрастающая в этом краю беспрепятственно — картошка.
Не грузинский акцент
Мы доезжаем до перевалочного пункта — Ниноцминда, центра Ниноцминдского муниципалитета региона Самцхе-Джавахети. Останавливаем машину, выпрыгиваем из нее с особым удовольствием, разводя затекшие от долгого сидения в машине конечности, три часа в дороге.
— Вы из Тбилиси, — говорит нам владелец маленького магазина, он же продавец, он же кассир.
"Вычислить" в тебе не местного тут могут легко. Стоит лишь заговорить на любом другом языке, кроме армянского. Ниноцминда, если можно так выразиться, самый не грузинский район. И хоть и был он основан в XIX веке переселенцами из России — духоборами, воды с тех пор много утекло. Теперь в нем проживает преимущественно армянское население.
Армянская речь на улицах, вывески на армянском языке, машины с армянскими номерами. Отсюда до границы с Арменией рукой подать. До 1991-го город носил другое название — Богдановка. Взрослые люди по старой памяти продолжают называть Ниноцминда Богдановкой. Статус города он тоже получил относительно недавно — в 1991 году. Побродив по широкой центральной улице, запрыгиваем в машину. От Ниноцминда до Гореловки минут 20 езды. Расстояние как от Тбилиси до города Мцхета.
Талисман и святые места
На дороге наконец показываются характерные русские дома: низенькие, колоритные, с деревянными ставенками и аккуратным частоколом. Притом, все так натурально, будто ошибся географией. И ты не на юге Грузии, а в самой что ни есть русской глубинке.
Невероятность всему происходящему придает еще одно явление. Здесь живут аисты! Их не два, три или четыре, их очень много! Они вьют гнезда на печных трубах, крышах, телеграфных столбах. Аист как здешний талисман. Какой бы суровой ни выдалась зима и какие бы испытания ни выпадали на его долю, он все равно возвращается с наступлением весны.
Есть в Гореловке одно сакральное место – молельный дом. В него-то мы и направляемся в первую очередь. От остального мира его отделяют традиционные русские ворота. С боковой калиткой и характерным для них навесом. Поначалу кажется, тут обязательно кто-то должен быть. Слишком явственно ощущение человеческого присутствия. Но нет ни души. Тишина и раскиданные по зеленой траве беленые домики с расписными ставнями и сине-зелеными резными наличниками. Если бы не его натуральные размеры, комплекс вполне мог бы сойти за игрушечный городок.
В одном из них – духоборческая молельня. На дверях висит замок. Заглядываем внутрь — там ни традиционных для христианской религии распятий, ни икон, ни свечей — ничего подобного. Духоборы отвергают религиозную символику. Бог, считают духоборы, это внутренний свет, который существует в каждом индивидууме. Бог выражает любовь, поэтому все люди между собой равны. Вот с этой верой в непостижимый, внутренний свет духоборы и приходят сюда. Рассаживаются на длинные скамьи, расставленные вдоль стен, и каются в собственных грехах.
Русская религиозная группа духоборов появилась во второй половине XVIII века. Духоборы не признавали какую-либо власть, в том числе церковную. Они отказывались платить налоги, проходить обязательную военную службу и не признавали крепостного права. Православная церковь из-за своеобразия в их вероучении полагала, что приверженцы духоборства борются со Святым Духом. А царская власть видела в них потенциальную угрозу для стабильности страны.
Духоборы отрицают первородный грех, веруют в перерождение души, исповедуются только Богу, пост считают воздержанием от злых мыслей и дел, богослужение совершают в комнате.
Одним словом, интересы церкви и правительства сошлись, и духоборов было решено сослать. Кого-то отправили в Сибирь, других на территорию под Мелитополем. Люди осели там и построили несколько сел. Но прошло некоторое время, и духоборы вновь впали в немилость. Перед ними поставили ультиматум: либо они принимают православие, либо переселяются на Кавказ. Предавать веру духоборы не стали и двинулись на Кавказ. Так они и обосновались на Джавахетском нагорье.
Есть рядом с молельней и другое, не менее знаковое для духоборов строение – сиротский дом. Сто с лишним лет назад здесь жили сироты и престарелые. Тут же жила и руководительница общины Лукерья Калмыкова. После ее смерти община распалась на две части — Малую и Большую сторону. Руководители последней группы были представлены крайними пацифистами. Именно они устроили одну из самых известных в истории пацифизма акций – сожжение оружия.
Представители Малой части, населявшие преимущественно Гореловку, к этой акции не присоединились. Как руководители, так и участники были за это показательно наказаны. Кого-то кинули в тюремные застенки, других сослали в Сибирь. За духоборцев вступился сам Лев Толстой! По одним из источников, гонорар, вырученный за роман "Воскресенье", был потрачен на оплату эмиграции духоборов в Канаду. По другим сведениям на эти средства им была построена школа. Так или иначе, но один из столпов русской литературы принимал самое активное участие в судьбе духоборов.
Общение с Богом и языковой барьер
Колоритных русских домов в Гореловке пока еще много. Только одни из них заколочены, а в других уже живут этнические армяне. Уезжают духоборы из деревни. Хотя есть и такие, кто наоборот возвращается в родные края. Василий Сластухин из их числа. Дом у Сластухина традиционный, русский. С низкими потолками, деревянными полами, русской печью.
— Сам складывал, — не без гордости говорит хозяин, кивая на печь. — Зимой все стружки идут в топку, — улыбается Василий, объясняя, что он слесарь по специальности.
Рассказываю ему о том, что мы, прежде чем нагрянуть к нему в гости, побывали в молельне.
— Мы, как и вы, по воскресеньям на службу ходим, — говорит он. — Только у нас по-другому, мы придем в наш дом, тихонько сядем на лавку и свои неправильные поступки вспоминаем. У нас нет батюшек, священников, наставников. Мы сами с духом боремся, и в этом нам посредники не нужны. Потому и духо-борцы.
В молельню духоборы ходят. Но с каждым годом ряды верующих редеют. Не то, чтобы молодое поколение в атеистов превращается, а в селе все меньше народа остается. Народ уезжает на поиски лучшей доли.
— Нас тут 135 человек осталось, — продолжает Василий. — В 90-е многие уехали. От безысходности больше уезжали. Жить-то на что-то надо было. А тогда разруха была, безработица, колхозы расформировали. Второй поток уезжающих из этих мест пришелся на 2000-е. Был момент, когда люди уезжали по программе "добровольного переселения", принятой российским правительством. Уезжали в Тульскую, Брянскую и Тамбовскую области. Так они же не от хорошей жизни бежали. К тому же языка грузинского не знали. Вот смотрите, я уже взрослый человек, мне за 60. А языка грузинского так нормально и не выучил.
— У нас все наше население в таком положении, — подключается к нашему разговору супруга Василия Рая. – Я вот и читать умею, и писать. Но речь не понимаю, разговаривать не могу. У нас здесь до 1993-го грузинских школ вообще не было.
— В здешних школах ведь как обучали языку, — продолжат Василий. — Ты, хлопец, сиди тихо, не мешай, а мы тебе за это оценку напишем. Не было заинтересованности у педагога научить тебя государственному языку. В итоге выросло несколько поколений без знания языка. Можно в школе не учить, но на бытовом уровне его хотя бы выучить. Но и тут тупик. Тут на сотни километров ни одного грузина ты бы не нашел. Села вокруг только духоборами заселенные. Откуда взяться знанию языка в таком положении?
Грузия – формула любви
— Я 30 лет живу в Ставропольском крае, — подхватывает наш разговор гостья Василия. – В три месяца раз приезжаю в Грузию. Я в Ахалцихе родилась, а в Гореловке школу заканчивала. Меня вообще в Грузию тянет. Только заезжаю через таможню — и все, воздух свой, родной!
Повисает на некоторое время пауза. И тут в гостиную входит Рая. В руках у нее два маленьких стакана ароматного турецкого кофе, с конфетами на блюдцах.
— Знаете, — возвращается к прерванному разговору хозяин дома, — после того, как наш народ мигрировал из сел, дома же опустели. Так вот в эти осиротевшие дома вселили грузин. В Спасовку, например, аджарцев из высокогорного села Хуло заселили. Они там прижились. А в Гореловку людей из Ахалцихе, Аспиндза, Боржоми. Но у нас ведь тут собачьи условия. И они недолго тут продержались. Удрали.
— Уезжают соседи, близкие, родственники, а вам уехать никогда не хотелось? – спрашиваю я у Василия.
Василий отвечает не сразу. Помедлив, говорит:
— Дети (у Василия две девочки — прим. автора) растут, а какое тут трудоустройство? Вон сарай и скот, все. Сегодня хорошо, а завтра не знаю. Сам я не хочу никуда уезжать. Наездился уже. Родился тут, закончил школу. А в 73 году пошел служить в армию. Но меня забраковали по состоянию здоровья. Я вернулся из столицы домой, в Гореловку. А тут троюродный брат в Феодосию собирается ехать отдыхать. Ну и махнул вместе с ним и задержался там на целых 30 лет. Я в строительстве разбирался, поэтому пошел работать на стройку. Но низкой зарплаты не хватало, и я пошел устраиваться на железную дорогу. Потом грянули тяжелые 90-е годы, и я подался в гастарбайтеры. Семь лет ездил челноком из Украины в Москву. Бывало, заработаешь рубль и не знаешь, выйдешь из всего этого живым или с пробитой головой. Но меня все время тянуло домой. Не знаю, может, потому, что у меня родители остались здесь. Смотреть за ними нужно было. Я приезжал сюда, оставался ненадолго и снова уезжал. У меня там семья уже была. Но меня все равно домой тянуло. Ну, я и решил, все, хватит. Пора домой, в Грузию. Бросил все и решил начать жизнь с чистого листа. Я обычно на машине ездил. И вот заезжаю в Грузию, сердце колотится, слезы на глазах, — тут у него начинают блестеть глаза. Он от этого немного конфузится, замолкает…
Посидев еще немного, мы начинаем прощаться с гостеприимными хозяевами дома. Рая провожает нас до ворот. Успевает сказать, что работает в местной школе педагогом. И уже как-то совсем обнадеживающе замечает, что набор в русскую школу в этом году больше, чем в предыдущие годы. Закрывая калитку уже с другой стороны, Рая успевает бросить: "Может, останетесь на обед…? Ну, или чай вместе выпьем…"
Так, тепло попрощавшись, мы трогаемся в путь. Рая так и остается стоять у ворот, махая рукой отъезжающей машине. При всей своей природной открытости и дружелюбии духоборы жили и продолжают жить общинным строем и остаются, как ни странно, и по сей день закрытыми для всех остальных. Хотя, может быть, эта обособленность от остального мира и спасла от исчезновения их культуру, традиции и религию.
Sputnik Грузия в скором времени продолжит цикл материалов, в которых расскажет о том, как живут духоборы и вернувшиеся в Гореловку жители.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
