В январе 2013 убийцу Георгия Гонгадзе суд приговорил к пожизненному заключению. На самом нашумевшем политическом убийстве Украины была поставлена точка.
…Первую любовь англичане называют "puppy love" – "щенячья любовь". Удивительно точное определение. Это первое сильное чувство не теряет своей остроты на всю оставшуюся жизнь.
Моей первой любовью был Гия Гонгадзе, мой одноклассник. В восьмом классе он был безнадежно влюблен в нашу первую красавицу Лену Н., которая, мягко говоря, не отвечала ему взаимностью. Надо было видеть, как он страдал. У меня разрывалась сердце, когда я глядела на эти Шекспировские страсти-мордасти. И я написала ему объяснение в любви, воодушевленная только что пройденным письмом Татьяны к Онегину. Гонгич (такая у него была кличка с первого класса) тут же накалякал мне ответное послание.
Сегодня, перечитывая эти строки, я вижу нечто вроде обращения к тем людям, кто сегодня на форумах пишет высказывания типа: "Так грызуну и надо!".
"… В этом мире все так устроено, что кто-то должен жертвовать собой ради благополучия других… Ты ведь знаешь, что зло порождает зло, а я ведь готов был защищать справедливость и защищал ее. Но я убедился, что ее нет на свете. Люди говорят одно, а думают другое…"
Гонгич писал тогда о типичных классных разборках и настроениях – то, что мы все болезненно переживали.
Дело было на уроке геометрии, и наш математик, заподозрив подвох, тут же вызвал беднягу к доске и влепил очередную двойку. С точными науками у будущего борца с украинской коррупцией были нелады.
Вообще, если вспоминать и анализировать Гонгича в ракурсе будущей известности, то можно подвести такой итог.
Лидером он никогда не был, хотя и выделялся на общем фоне своей нестандартностью. Чего–чего, а противоречий у Гии хватало с избытком. Самый высокий и сильный в классе, он никогда не использовал свои физические параметры для поддержания авторитета. Читал много, а писал с ошибками. Не боялся высказывать свое мнение, отличное от общепринятого. И когда мальчишки поднимали его на смех, часто хохотал сам, если подколы были удачные.
Тогда между русским и грузинским сектором шла какая-то скрытая вражда, выливавшаяся в беспричинные драки.
Гонгич, относительно спокойно воспринимавший личные оскорбления, неизменно дрался на стороне русского сектора, невзирая на численное превосходство противников. Причем он спокойно мог избежать участия в этих побоищах, результат которых был ясен заранее, что и делали ребята похитрее.
Считал ли он себя русским? Да нет, конечно. Тут были какие-то другие высшие материи.
Да и сами эти драки грузин с грузинами, учившихся на разных секторах, были верхом идиотизма. (У нас в классе единственным русским был Вова Пышнов, который никогда не участвовал ни в чем подобном.)
Впрочем, нас, девчонок, к таким дебрям мужского самосознания никто не подпускал.
После восьмого наши пути разошлись. До меня доходили только отрывочные сведения: поступил в унивеситет, был в армии, похоронил отца, уехал в Киев, снимал фильм про абхазскую войну.
В 2000 году по телевизору передали, что в Киеве пропал без вести журналист Георгий Гонгадзе. Напрасно я твердила себе: это не он, это кто-то другой. Сердце упрямо ныло: нет, это наш Гонгич, и ищут его напрасно, он уже в другом мире.
Дальше известное дело. Было найдено тело без головы. Мать Гии, тетя Леся, в надежде найти следы сына, приехала в Грузию. Вышла на трибуну Шеварднадзевского парламента, не смогла говорить, заплакала. И все депутаты в едином порыве встали перед горем матери.
Видно, этим людям тоже было не чуждо ничто человеческое.
После революции роз приехала из ближнего зарубежья наша одноклассница.
Встретившись, мы поговорили о том о сем, конечно, вспомнили Гонгича.
— Помнишь, в третьем классе только он под пионерским галстуком носил крестик. А когда спрашивали: "Зачем это?", гордо отвечал:
— Я христианин….
— У нас тут в газетах промелькнуло сообщение, что в Чехославакии кто-то сфотографировал Гонгича. Или кого-то другого. Сходство поразительное. В статье, естественно, фамилия Гонгадзе не указывалась. Просто было написано, что очень похожий человек был снят на улице в Праге. Может все-таки…
Подруга не дала докончить.
— Это скорее всего его брат-близнец.
— Какой еще брат?
— Помнишь, он нам еще рассказывал, что у его матери родились близнецы: он и его брат, который умер в роддоме.
— Что-то такое помню. Мы еще смеялись над ним, когда Гонгич в шестом классе в побег ушел: "Два Гонгадзе – это чересчур!". Оказывается, людей не бывает много…
Тогда, в шестом классе, наши трое мальчишек решили бежать в Турцию – искать клад графа Монте-Кристо. Богатая идея исходила от Гонгича, как от самого начитанного из сильной половины класса. Был объявлен республиканский розыск, и на третий день тройку вернули в школу. И мы слушали захватывающий рассказ про то, как в батумском порту пограничники их сняли с какого-то корабля…
— Оказывается, его брат жив, — продолжала подруга, возвращая меня из 1982-го в 2006-й.
— ?
— На тренинге я познакомилась с одной женщиной, близко знавшей эту семью. Она мне рассказала, что тетя Леся тоже много лет думала, что тот, второй, умер в роддоме. Но однажды они шли как-то с Гией по улице и наткнулись на его двойника. Тот шел со своими родителями им навстречу. Ребятам тогда было лет 12. Леся сперва окаменела, а потом, опомнившись, побежала за тем, вторым. Но его родители тут же поймали такси и уехали.
Это известный трюк, когда в роддоме продают одного из близнецов в богатую бездетную семью. А матери потом говорят, что второй родился мертвым или еще что-нибудь в этом роде. И не докажешь ничего. Труп не выдается.
— Н-да, нет ничего тайного…
Сегодня в Киеве есть проспект Гонгадзе, в Интернете найдется множество статей и фотографий журналиста с внешностью киноактера. А в памяти моего сердца он так и останется долговязым подростком с неутолимой жаждой к справедливости.
Не знаю, откуда пошло это выражение "лучший из миров", где встречаются люди всех времен. Наверное, потому, что там ничего нельзя украсть или отрезать кому-то голову. Потому что у Бога все живы.
Пишу это все только ради того, чтоб читающий эти строки помянул раба Божьего Георгия с любовью.
