Эх, тяжело ж политикам под цифровым прицелом!

— Господи, ну зачем тебе фотоаппарат?

Я непонимающе смотрю на супругу. Ей удалось выкроить свободный выходной, и мы задумали выбраться за город. Пожимаю плечами:

— Как зачем? Чтобы фотографировать.

— И ты уверен, что без этой массивной коробки с объективом не обойтись?! Есть же мобильник! Замечательно можно все снять.

Я вздыхаю. У нее и правда мобильным телефоном получаются великолепные снимки. Глаз не оторвешь. Цветы, море цветов. Игра теней и красок. Характерная мимика застигнутых врасплох друзей. Талант ухватить момент! Остальное камера делает сама. Это словно езда на любимой тачке – сплошное удовольствие без необходимости копаться в моторе.

Раньше, когда мир еще не был так плотно оцифрован, на фоне большинства знакомых я смотрелся докой. Не то, чтобы меня отличали оригинальный вкус или высокое мастерство. Просто я не поленился от начала до конца овладеть процессом. Химикаты, бачок, ванночки с раствором, красный фонарь… Иными словами, научился копаться в моторе, что по душе далеко не всем. И уж точно дело совершенно не женское!

Однако как только любителям стали доступны автоматические камеры, словно грибы, начали плодиться экспресс-лаборатории. Не хватало. Приходилось ожидать фотографии по нескольку дней. Но зато качество!

Мои позиции сильно пошатнулись. Правда, окружающие все еще продолжали со мной считаться. Подозреваю, сказывалась социальная инерция. Имея в переводе с древнегреческого весьма образное название "светопись", фотография изначально все-таки воспринималась не как искусство или развлечение, а, скорее, как отрасль науки. Причем, науки синтетической, требующей широты мышления.

Служили ей единицы. Думаю, их уважали почти как ученых. А мне случайно перепали осколки этого уважения. Фотографу прошлого необходимо было разбираться в физике – знать законы оптики. Он должен был владеть химией – осуществлять химические процессы. Ну а художественность на первых порах сводилась преимущественно к тому, чтобы изображение на снимке можно было идентифицировать.

Что же послужило толчком к чудесному последующему перевоплощению?

Лично мне в истории фотографии видятся два великих переломных момента. Первый как раз и послужил поводом для сегодняшней колонки. 11 октября 1881 года американец Дэвид Хьюстон запатентовал фотопленку. Добавлю, основатель компании "Кодак" Джордж Истмен немедленно выкупил у Хьюстона все его патенты, сделав ставку на максимальное упрощение задачи фотолюбителей.

К примеру, отсняв до конца пленку из 100 кадров, клиент мог отослать ее по почте в фирму прямо с аппаратом. Там пленку проявляли, печатали снимки и, перезарядив камеру, возвращали ее владельцу. Поначалу удовольствие было недешевым Тем не менее, в стартовые годы прошлого столетия на фирму "Истмен Кодак" приходилось 90 процентов всего мирового производства фотопленки.

Джордж Истмен был человеком явно весьма предприимчивым и хватким. Потому что первый пригодный к практическому применению образец целлулоидной катушечной фотопленки изготовил на самом деле Гудвин Ганнибал, придумавший желатиновый контрслой. Он подал свою заявку на патент в 1887 году. Истмен, воспользовавшись тем, что Ганнибал был священником, а не химиком, сумел в патентном бюро заявку "завалить". После чего в 1889 году сам, как ни в чем не бывало, запатентовал аналогичный продукт.

История этим не завершилась. Ганнибал вел борьбу за свои права вплоть до самой гибели в автоаварии в 1900 году. "Кодак" к тому времени превратился на рынке в монстра и бессовестно давил своим авторитетом. Так бы, наверное, и не удалось уличить Джорджа Истмена в нарушении конкурентных прав. Однако компании "Antony and Scovill", выкупившей у супруги погибшего священника его завод, после многолетних распрей все-таки удалось доказать свою правоту. В 1914 году компания "Истмен Кодак" была оштрафована на 5 миллионов долларов (фантастическую для того времени сумму)!

Справедливость восторжествовала. Впрочем, для фотографии как таковой это вряд ли имело значение. Что ни говори, но именно предприимчивость и коммерческое чутье Джорджа Истмена помогли принципиально упростить технологию, сделать процесс фотографирования в разы более доступным, а главное, выдвинуть на передний план художественно-документальный аспект.

Через несколько десятилетий фотограф Эдди Адамс будет иметь законное основание заявить: "Фотография – это самое мощное оружие на свете". Его знаменитый снимок, зафиксировавший расстрел вьетконговца, положил начало массовому движению против войны во Вьетнаме. А фотожурналистов в многочисленных вооруженных конфликтах стали все чаще целенаправленно отстреливать, превратив эту профессию в одну из самых опасных.

А второй перелом?

Он произошел буквально у всех нас на глазах. Цифровые технологии. Просто жмешь – и все фиксируется: картинка, движение, звук. Перечислить гаджеты, оснащенные камерами – задача непосильная. Легче назвать те, что без них.

И тут уж ничто не ускользнет от всевидящего ока. Это уже не массовость – это, если можно так выразиться, поголовность. Случись что не так, отнимать устройства, как раньше, бессмысленно. У всех не отнимешь! Особенно тяжело политикам. Где-то, что-то, когда-то сказал, случайно брякнул – все в кадре. И не отвертишься – свидетель-то бесстрастный.

Выход нашли просто гениальный: не обращать внимания! Проверили раз, проверили другой – срабатывает. Ты его спрашиваешь про попа, а он тебе про попову дочку. И не краснеет. Сегодня на языке одно, завтра другое. Как говорят на новой родине нашего бывшего президента: да кто вам считает! На здоровье. Снимайте, сколько угодно. Прямо не светопись, а светопреставление!..

Спрашиваете, как быть?

Как в анекдоте: расслабиться и получить максимум удовольствия. Шоу-то продолжается. И день наверняка выдастся удачным.

Поверьте!