Надо признать, отвыкли мы от террористических угроз.
Речь не о терроризме международном, хотя отдельные события в новейшей истории Грузии можно было бы при желании истолковать и под ракурсом международных акций. Особенно если считать, что Северный Кавказ – за рубежом. Однако это лишь географически и политически, а не ментально.
Но гораздо больше у нас было проявлений внутреннего терроризма, то, что на самом деле мы привыкли называть «беспределом». В начале и середине 1990-х сам термин «терроризм» еще не вошел в оборот, но массовые грабежи с оружием, которое носили все, кому не лень, угон автомобилей под дулами автоматов, захват квартир, похищения людей и расстрелы средь бела дня – во всем этом, в нашем недавнем прошлом, с лихвой присутствовали элементы терроризма.
А затем все постепенно сошло на нет. И даже в ходе масштабных политических эксцессов в Тбилиси хаоса не возникало.
Я не сомневаюсь, что все эти годы спецслужбы не теряли бдительности, что скрытая борьба с терроризмом постоянно велась и на территории Грузии. Но наружу практически ничего не выходило, и мы лишь с горечью читали о масштабных террористических актах на Ближнем Востоке, в некоторых европейских странах, в России и других уголках мира.
И вот прорвалось и у нас, в Грузии.
Для общественности события, развернувшиеся в одном из домов на проспекте монаха Габриэла Салосского – это настоящий шок.
По мере поступления информации одолевало чувство, будто кто-то разбудил меня среди ночи, прервав сладкий сон. Надо, поеживаясь, вылезать из кровати, одеваться. Нырять в неопределенность. Как в 90-е, которые, казалось, никогда не вернутся…
Впрочем, это лишь эмоции. И возникли они, потому что неопределенность действительно присутствует.
Прошли уже сутки, но ни мне, ни окружающим меня людям по-прежнему ничего не понятно. Внятных объяснений нет. Нет даже шаблонных, отработанных для подобных случаев заявлений.
Я понимаю, в подобных ситуациях строго соблюдаются профессиональные тайны. Понимаю, что нельзя показывать детали операции по телевизору. Это может привести к лишним жертвам, и я сам в этом убеждался. Понимаю, что достоянием общественности на данном этапе может стать, естественно, не вся информация.
Но тем не менее, за минувший отрезок времени аналитики спецслужб могли и обязаны были собрать достаточно информации для того, чтобы хотя бы нас успокоить. Или мобилизовать.
