Родство корней моего рода с мегрельскими князьями побудило меня заглянуть в историю прежнего Одиши и рассказать об одной, в высшей степени интересной личности. Неординарный, полный противоречий Леван II Дадиани был наделен всеми отрицательными и положительными чертами, характерными для его эпохи. Несмотря на множество ошибок ему удалось войти в историю как талантливый политик и мужественный главнокомандующий.
Леван рос в Кахети, в семье своего деда – Александра II, где он с детства знакомился с системой злокозненной политики Шаха Аббаса. За обретение политического влияния при дворе кахетинского царя боролись дипломаты османского и московского царей. Господствовали лицемерие, подхалимаж и всяческое зло… Для выросшего в таких условиях Левана Дадиани также были характерны коварство и жесткость, которые считались средствами политической борьбы той эпохи. Поэтому Вахушти Багратиони упоминает Левана в довольно горьких словах – как подлого, горделивого, коварного… Но вместе с тем, Леван Дадиани был талантливым, бесстрашным и волевым человеком, который прекрасно разбирался в тогдашней политической жизни и умело боролся за укрепление своего княжества методами и средствами, применяемыми в то время.
В 1611 году, во время охоты, его отец стал жертвой несчастного случая, и 14-летнему Левану пришлось выполнять обязанности одишского князя. Эту должность он занимал до конца жизни, то есть в течение 46 лет. Современник Левана, итальянский миссионер Арканджелло Ламберти характеризует его следующим образом: "Если бы этот князь воспитывался в нашей просвещенной стране и получил образование у наших лучших учителей, ни один князь с ним бы не сравнился. Без наставника и мастера, благодаря лишь своим природным способностям, он овладел замечательными навыками. Его невозможно увидеть в безделье. Напротив, он постоянно неустанно трудится и всегда готов к любым делам. В походе он быстр, молчалив и бодр. Потому побеждает в любой войне".
Окрепший Леван называл себя государем и царем. Его мечтой было покорить Имеретинское царство, объединить Западную Грузию под своим покровительством и получить царский трон. Поэтому Леван обращал большое внимание на наращивание военной мощи. Он создал артиллерию, велел "одному французу" отлить 30 пушек, приобрел ружья, проводил учения для ополченцев.
В Одиши он приструнил непокорных дворян, пресек кражи, укрепил православную веру и таким образом установил твердое правление. В Зугдиди Леван открыл монетный двор, где выпускались персидские деньги. Он всячески способствовал экономическому продвижению княжества и в целях торговли и поддержки поселил в Рухи армянских и еврейских купцов.
Что касается внешних отношений, то Леван проводил такую ловкую политику, что со стороны Османии и Ирана ему ничего не угрожало. Леван Дадиани начал дипломатические переговоры с московским царем Михаилом Федоровичем по поводу российского покровительства. Некто Габриэл, направленный в 1626 году послом в Москву, уверял русского царя, что Леван в Грузии самый сильный, никому не платит дань и его княжество достаточно большое. Он основал ювелирную мастерскую, где изготовлялись замечательные образцы грузинской чеканки. Он же отремонтировал и украсил почти все церкви и монастыри Одиши.
Леван II Дадиани хорошо понимал необходимость европейских преобразований страны. В Одишское княжество он приглашал купцов и мастеров из Европы. Старался, чтобы иранский шелк выходил в Европу через Грузию.
Леван покрыл долги Крестового монастыря в Иерусалиме и выделил средства на его реставрацию, он же заказал Мамуке Тавакарашвили переписать бессмертную поэму Руставели "Витязь в тигровой шкуре", которая в настоящее время является самой древней рукописью этого произведения. В годы деятельности Левана создавалось большое количество эпиграфических памятников. И хотя для достижения политических целей Леван зачастую проявлял безжалостность, тем не менее, его справедливо считают великим грузином, поскольку он кровно был заинтересован в развитии Одиши и сохранении его культурной сокровищницы. Помимо экономической модернизации, он занимался консервацией исторических рукописей и финансировал множество новых строек. С любовью вспоминают его еще и потому, что у источников воды ставил золотые и серебряные кубки, чтобы все пили из этих дорогих сосудов. Интересно, что никто никогда так и не решился их украсть…
