Иногда читаю на фейсбуке у моих френдов слова про "загнивающий запад", кровожадных либерастов (кстати, никто толком не может объяснить, что это такое), масонов, мне становится страшно. Не поняли, про что я? Извольте, вот вам из свеженького. Потому и хочется крикнуть: "Вы чего, а?". Люди везде люди, и вы не знаете, через кого вам придет помощь завтра или, наоборот, чья-та козья подножка.
…. Эта история началась в 90-х годах. Только что закончилась абхазская война и было море беженцев из Сухуми, Очамчире и других городов. Время не располагало к лирике. Хатуна кое-как научилась держать ножницы и стригла чьи-то лохматые затылки сперва в трехларовой парикмахерской, потом перебралась в место получше. И тянула своего сына. Как могла, как умела. Была, прямо скажу, не святая. Впрочем, о святости она никогда и не думала. Надо было выкручиваться, и она напрягала усилия.
А как только у Хатуны вырывался момент и несколько лишних лари, она шла в бары. Потому как жизнь дается один раз и надо все успеть. По натуре Хатуна была хохотушка и всегда улыбалась во все оставшиеся 24 зуба. Ее портил немного длинный изогнутый нос. Но причем тут это, когда главное сокровище человека внутри, а не снаружи. А улыбка, американцы правильно сказали, залог успеха. Женского или финансового – без разницы. "Keep smiling" этой позорной жизни, и когда–нибудь фортуна улыбнется тебе. Главное, услышать ее легкий стук сердцем.
Само собой, у нее были поклонники. Сколько, не знаю, свечки не держала, а Хатуна особенно карты не раскрывала. Просто методично искала лучшего. Наши ее для серьезных отношений не привлекали. Но последние и не парились особо, чтоб в разгар разрухи связать себя семейными узами с разведенной парикмахершей с ребенком. В то время считалось, что приличная женщина не пойдет работать в парикмахерши и трогать чьи-то мужские затылки. Ибо это ведет к неконтролируемым последствиям.
Именно в одном из баров она подцепила Дитриха. Приехал человек по каким-то международным делам в шеварднадзевскую Грузию, ну и отрывался после работы, как мог. Хатуна проявила активность, сказала пару слов на ломанном английском типа "твоя наврала, моя не поняла". Дитрих, хоть и немец, который теоретически должен быть сухим и скупым, заказал ей что-то выпить. Разговорились о том о сем, руками, ногами или еще как, я не знаю. Но факт, Дитрих рассказал Хатуне свою душевную боль. Мол, два сына у него, а жена вильнула хвостом. Хатуна погладила его по седеющим волосам и сказала, что горю его можно помочь.
Они стали встречаться. Хатуна зубрила немецкий по разговорнику, купленному у букинистов, и говорила своим сотрудникам в десятиметровой забегаловке с креслами, что это самый тяжелый язык на свете. То ли дело мягкий певучий мегрельский, будто льющееся вино из нечаянно опрокинутого кувшина, который делал ее отец в Гали своими руками. Но давно нет отца, а есть мать-склеротичка и старшие сестры, которые рвутся изо всех сил, чтобы выжить. И есть ее сын Мераб, которому всего пять лет. Жить им негде, и они кочуют из одной норы в другую, иногда сбегая от хозяев, так как нечем платить. Нехорошо, ясное дело, так кидать людей, но это от безвыходности и затянувшегося финансового кризиса.
Грузинские стереотипы, или Кем не может работать жена грузина >>>
После года активного общения Дитрих купил Хатуне однушку в Вазисубани и стал периодически помогать этими своими марками. Хатуна изощрялась в готовке и приучила Ганса к мегрельской кухне. Дитрих распробовал "остри", оценил мчади и уже не мыслил жизни без дымящегося гоми с куском молочного сулугуни по утрам. Оказывается, первая жена Дитриха не умела толком готовить и особо не утруждала себя головоломкой "что такое сделать мужу приятное". Хатуна, вызнав ее минусы, делала все, чтоб подчеркнуть свои плюсы.
Дитрих сделал ей визу в свой "дойчланд". Хатуна одолжила деньги по всем подругам и поехала туда с кучей подарков для сыновей Дитриха, его родителей и всех мало-мальски имевших отношение к его семье. Захватила с собой всеми правдами и неправдами аджику, зеленую и красную в диких количествах. Помню, как она специально разузнала, за какую футбольную команду болеют Отто и Генрих, потом носилась по городу и выяснила, где именно печатают рисунки на майки. Наштамповала эмблемы футбольных клубов на белые майки из Лило, взятые по первой цене оптом, кажется, по пятьдесят лари.
Можете себе представить ее впечатление от Берлина после Тбилиси начала 90-х. Думаю, это был культурный шок. Что уж там Хатуна вытворяла, так и осталось неизвестным, но семья Ганса пришла в совершенный восторг. К тому времени она замусолила тот грузино-немецкий разговорник до дыр и уже могла слепить небольшую речь при острой необходимости. Тут, как назло, один из мальчишек заболел, и Хатуна превзошла саму себя. Натягивала на него носки, смоченные в уксусе, отпаивала чаем с вареньем, мазала йодовую клетку. Оказалось, немцы ничего не слыхали про такое народное самолечение и поняли, что Хатуна — не последний человек в таинственной грузинской медицине.
Сыновья написали потом отцу строки, которые решили окончательно дело: "Нам бы такую маму!".
Вскоре они поженились. Хатуна стала автоматически фрау Бауер, Дитрих усыновил Мераба.
Почему женщины Грузии уезжают на заработки в другие страны >>>
Сейчас Дитрих и Хатуна живут в Германии на солидную пенсию в тихом городке на лоне природы. Мераб болтает по–немецки с еле уловимым акцентом, который некоторые по неопытности принимают за испанский. Но это не играет никакой роли, так как Мераб окончил университет и прекрасно устроился в машиностроительной фирме. Хатуна иногда звонит в Тбилиси поболтать со старыми друзьями. Ей удалось перетянуть в Германию всех родственников, и они всерьез подумывают открыть свой маленький грузинский ресторанчик, так как все соседи Дитриха давно не могут жить без красной аджики. Говорят, она хорошо подходит к местной колбасной продукции…
Это я к тому, что если ты человек, то везде встретишь человечное отношение хоть на том самом Западе, хоть в джунглях Амазонки. А ярлыки клеить и обобщать всех подряд это не есть "зер гут".
