Начну с того, что Нодар Дубадзе занимает в грузинской прозе совершенно особенную нишу, на которую другие писатели никогда даже не претендовали.
Да и вряд ли сумели бы претендовать. Он ведь и по жизни всегда стоял особняком. Именно стоял – не держался! Держаться-то ему удавалось как раз очень просто. Совсем как персонажам его книг. Которых никогда не придумывал, а хорошо знал, кропотливо превращая в литературный образ.
Формально судьба всячески ему, можно сказать, потворствовала (это я не о литературе). Редактор популярнейшего сатирического журнала, депутат, лауреат Ленинской премии. Жена – любимая и любящая. Две замечательные дочери. С одной из которых – Кети Думбадзе – нам с коллегами доводилось часто общаться на ниве журналистики. Незаурядная, добрая, отзывчивая – одаренная женщина, выросшая в бесконечной любви.
На самом же деле далеко не каждому довелось столько пережить (это уже как раз о литературе, потому что выплеснулось именно в ней). Отец Нодара Думбадзе был расстрелян в 37-м, мать 10 лет находилась в ссылке – как раз когда сыну требовалась ее заботливая рука. Сам же он, родившись в Тбилиси, рос у родственников в провинции.
Однако именно из этого сурового сочетания сформировались его преодолевающий тупую боль неповторимый, удивительно светлый оптимизм и тонкий народный юмор. Они – даже в последнем романе "Закон вечности", где перед героем, попавшим в больницу с тяжелейшим инфарктом, мысленно предстает вся его непростая жизнь.
Роман – об отношении к судьбе. Точнее, он о себе. О болезни, которая предательски сопутствовала последним годам, но, как и другие испытания, не сломила, не перековала, не лишила дарованного природой жизнелюбивого начала. Лишь помогла придать написанному большую убедительность и глубину.
Нодар Думбадзе — признание в любви >>
Будучи обласкан властями, Нодар Думбадзе никогда власть предержащим не служил. От него и не требовали, понимая, что творчество его глубоко народно, апеллирует к общечеловеческим ценностям и призывает исключительно к свету, любви, добру. Писатель и Ленинской премии удостоился, поскольку не дать ее было просто нельзя. Им зачитывался весь Советский Союз. Миллионы кинозрителей со смехом и слезами на глазах смотрели фильмы, снятые по его произведениям.
Читатель безоглядно ему верил. За счет уникальной художественной памяти он, словно видеокамера, фиксировал людей и события, а затем мощью своего огромного таланта правдиво их воспроизводил. Оживлял убедительные зрительные образы авторской мыслью. Не случайно романы Думбадзе так удачно поддаются экранизации. И, кстати, легко переводятся. Они изданы в 68 странах на 94 языках.
Собственно, интеллектуальная общественность в этой ипостаси его и воспринимает, давно причислив к классикам грузинской литературы. Другое дело, мы, к сожалению, никогда не узнаем, согласился бы сам писатель на отведенную ему роль.
Рассказывают, как в свое время ректор Тбилисского университета академик Нико Кецховели предложил литературно одаренному студенту перевестись с экономического факультета на филологический. Думбадзе отказался, шутливо сославшись на то, что он единственный подающий надежды литератор среди экономистов, а у филологов таких много.
Нодара Думбадзе нет с нами уже больше 30 лет. День его ухода лично у меня связан с примечательным эпизодом. Нас как раз привлекли к участию в составлении очередного доклада ЦК. Но первый секретарь, Эдуард Шеварднадзе, с утра не появился на работе, что было явлением совершенно исключительным. Потом мы узнали: он писал некролог на смерть того, кому крайне симпатизировал и кого очень уважал – писателя Нодара Думбадзе. Написал собственноручно. Если кому интересно, некролог этот, теплый и человечный, появился на следующий день на первой полосе в газете "Комунисти".
Писатель был похоронен в парке "Мзиури" — своем любимом детище. Через много лет его перезахоронили в Пантеоне выдающихся общественных деятелей Грузии на горе Мтацминда. Кто-то, то ли в шутку, то ли всерьез, заметил, что он стал единственным, кому, как и полагается по закону, дали обрести покой в Пантеоне на Мтацминда через 25 лет после кончины.
Лично для меня он писатель особый, занимавший и занимающий особую нишу в грузинской мысли и культуре…
