Признаюсь, перед нынешними выборами порой одолевает чувство, будто мне предстоит отправиться за покупками в продовольственный магазин. Такой, знаете ли, из советских времен. Их тогда именовали гастрономами. Цены в Союзе были низкими даже с учетом мизерных окладов. Государство все поголовно регулировало – строго, однако не очень умело.
Основные продукты стоили копейки, но были годы, когда очередь за молоком выстраивалась с восходом солнца. До сметаны, обильно разбавленной водой, она вообще редко доходила. Твердокопченая колбаса для большинства горожан оставались несбыточной "грузинской мечтой". А мясной дефицит служил неисчерпаемой темой для всевозможных анекдотов.
Зато, как сейчас помню, во всех гастрономах красовались гигантские пирамиды из голубых банок сгущенки, фигуристо уложенных в соответствии с фантазией продавцов. Почему? – Для меня это загадка по сей день. Вряд ли тогдашний покупатель был согласен питаться только сгущенным молоком. Но выбора не было: не хочешь – ничего другого с прилавка не купишь!..
Впрочем, в отличие от политически неискушенных граждан, которым надоела сгущенка, с искушенными – дела на "идеологическом фронте" обстоят намного понятней. У политических тяжеловесов - "Грузинской мечты" и "Единого национального движения", прочный, как закаленный кирпич, электорат. Его не сбить с толку новыми идеями, так как выбор упирается не в идеологию, а в специфический расчет.
Слово "идеологический фронт" не случайно взято в кавычки. Идеи, обещания, намерения (даже серьезные) в данном случае роли не играют. Скажем, стратегический резерв правящей партии - это те, кто привык держать нос по ветру, чтобы, ни приведи господь, не оказаться в меньшинстве. Кстати, понять их легче, чем осудить. При нашем уровне социальной защиты смена политического руководства нередко чревата кадровой чехардой, вплоть до кассиров и мусорщиков.
Плотность таких избирателей вкупе с административным ресурсом резко склоняет чашу весов в пользу правящей команды. По самым скромным социологическим прогнозам ее готовы поддержать около трети опрошенных – едва ли не вдвое больше, чем других. В самой же партии, ссылаясь на внутренние исследования, уверенно говорят о 50-55%. Парадокс нынешней грузинской действительности в том, что чем выше процент поддержки "Мечты", тем, к сожалению, ниже уровень демократизации общества. Не говоря уже об отсутствии у граждан реального выбора…
В свою очередь электорат "Нацдвижения", как показало время, абсолютно не готов к компромиссам. Основную ставку националы и их сторонники по-прежнему делают на харизматического лидера. Это, безусловно, сплачивает их ряды, однако отпугнуло других оппозиционеров. Включая даже отколовшуюся "Европейскую Грузию".
А ведь собственный электорат способен принести националам не более 15% голосов. Взамен, правда, они готовы ради прихода во власть к самым решительным действиям. Революционная риторика "Нацдвижения" породила опасения, которые "Мечта" к тому же старательно усугубляет.
Именно на таком контрастно-расплывчатом фоне общество завороженно ожидало появления пресловутой "третьей силы".
Можно гадать, каким при этом было истинное отношение к "третьей силе" главных политических игроков. Похоже, они тоже уловили назревшую необходимость перемен, но, как всегда, истолковали и повернули все, исходя из собственных интересов. Сделали даже пробный шаг – отпочковали от себя сателлитные партии. За чем, понятно, последовали бурные дискуссии, обвинения прежних соратников в прессе, скандальные шоу на телеканалах…
Не исключено, конечно, что как власть, так и парламентскую оппозицию устраивало бесконечное обсасывание этого вопроса. Тем самым они хотели искусно отвлечь граждан от по-настоящему важных и наболевших проблем. То есть, пытались посеять миф и породить вокруг него ожидание очередного харизматического героя, который появится вдруг во всей красе, убьет дракона и восстановит справедливость.
Избитый прием, когда отсутствует состязательность идей. Хуже – когда идей нет вообще. Когда партии грубо соперничают по количеству обещанных рабочих мест или размерам пенсии, даже не пытаясь хотя бы в общих чертах обосновать, как они намерены эти проблемы решать.
Но грузинское общество, как обычно, оказалось хорошо осведомлено и, вдобавок, проявило политическую зрелость. "Секрет Полишинеля" был разгадан немедленно. И тут дал о себе знать удивительный феномен "третьей силы". В отличие от первых двух, она пришлась не по зубам даже массированной пропаганде и внушению. Некоторые партии, особенно "Лело", самонадеянно пытались сами наделить себя этим вожделенным званием.
Но политики напоролись на редкий случай, когда решение действительно принимает народ.
А он просто отказался принимать кого-либо в статусе "третьей силы".
P. S. Моей теще, находящейся в довольно преклонном возрасте, двигаться стало труднее, и она перестала ходить на выборы. Ворчала: "Одни слова! Подумали бы о нас, пенсионерах. О ценах на лекарства…" Тут я ей неожиданно возразил, что лекарства важный пункт предвыборной программы целого списка партий. И вдруг она загорелась – можно ли попросить принести урну для голосования домой?! Так что будем пробовать. Вот только кому поверила – не говорит.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
