Антикризисный менеджер
Вскоре после новогодних праздников, отвечая на многочисленные вопросы журналистов по поводу возможной отставки, премьер-министр Грузии Георгий Гахария сделал следующее заявление: "Вы так настойчиво спрашиваете, разве хотите, чтобы я вас заспойлерил? Дождитесь финальной серии". 18 февраля политический сериал длиной в один год и пять месяцев для главы грузинского правительства завершился.
Гахария занял премьерский пост на фоне растущей турбулентности. В кресле главы кабмина он появился после пресловутой "ночи Гаврилова" и массовых протестов, с которыми он пытался справиться в качестве министра внутренних дел. К слову сказать, его работа в этой должности совпала с первыми крупными общественными выступлениями после периода утверждения во власти "Грузинской мечты".
Гахария приобрел огромный опыт антикризисного менеджера. В этом качестве он занимался сдерживанием протестов конца 2019 - начала 2020 гг., а также руководством кабмином в условиях пандемии COVID-19. В его премьерство был подписан меморандум между властями и оппозицией. Во главе кабинета министров Гахария находился и в период подготовки и проведения парламентских выборов, главной кампании четырехлетнего политического цикла. И, пожалуй, самых трудных для "Грузинской мечты", начиная с 2012 года. Наверное, безо всякого преувеличения теперь уже бывшего премьера можно назвать самым известным специалистом по преодолению кризисов. Хотя в какой-то степени - и по их созданию.
Далеко не факт, что впоследствии он не будет востребован в других, не менее захватывающих политических сериалах. Не исключено, что и с оппозиционной стороны - постсоветская история Грузии полна таких перевоплощений в спектре от Михаила Саакашвили и Нино Бурджанадзе до Георгия Маргвелашвили, позиционировавшего себя как "оппозиционного президента", и экс-министра Георгия Хаиндрава, ставшего после завершения своей чиновничьей карьеры одним из самых непримиримых критиков власти.
Но все это еще впереди. И в сфере предположений. На сегодняшний же день можно констатировать, что в Грузии в скором времени появится новый премьер. Сама же нынешняя отставка – последствие новой турбулентности, порожденной итогами парламентских выборов-2020. Насколько серьезно это потрясение для Грузии? Можно ли рассматривать его исключительно как внутреннее событие? И будет ли оно иметь внешнеполитические последствия?
Отставка: поводы и причины
Свой выбор покинуть премьерский пост Гахария вполне четко и недвусмысленно мотивировал. В ходе специального брифинга он сказал, что принял это решение с целью снижения "поляризации в нашей стране". Он особо подчеркнул, что непосредственным поводом для отставки стало уголовное преследование председателя партии "Единое национальное движение" Никанора (Ники) Мелия.
Этот политик ранее был обвинен в организации массовых беспорядков в июне 2019 года, которые во многом и выдвинули на грузинскую авансцену Георгия Гахария. Ранее Мелия был выпущен под залог, но 17 февраля Тбилисский городской суд принял решение об аресте оппозиционера, чего его сторонники попытались не допустить. Такова канва событий. Но повод не тождественен причинам. Скорее всего, у экс-премьера накопились разногласия с правящей партией и Бидзиной Иванишвили, который ушел в тень, по поводу базового сценария преодоления поствыборного кризиса.
Рассмотрим основные его элементы. По итогам парламентской избирательной кампании победу одержала "Грузинская мечта". Однако вся разномастная оппозиция, несмотря на внутренние разногласия между ее лидерами, продемонстрировала единство в своем неприятии нового созыва парламента. Она бойкотировала его работу, и формирование правительства стало уделом одной лишь правящей партии. И "Грузинская мечта" не преминула этим воспользоваться, хотя этот успех не принес внутриполитической стабилизации. На первый взгляд, все ключевые позиции оказались под контролем "мечтателей", но по факту вновь сформированные структуры власти оказались перед дефицитом легитимности.
В этой ситуации перед правительством открывалось несколько возможных опций. Первая – силовая. Вторая – переговорная. И, наконец, третья - попытка сочетания "кнута и пряника". Имели место и переговоры между правящей партией и оппозицией, но они к существенным прорывам не привели. Вероятно, в какой-то момент власть стала испытывать усталость. Перелома в настроениях оппозиции достичь не удалось. Как следствие, попытка ужесточить диалог с оппонентами. Казус Мелия - тому подтверждение. К слову сказать, этот политик сегодня получает шанс укрепить свои личные позиции, как в собственной партии, так и в оппозиционном движении в целом. И это - не политэмигрант, пишущий "письма издалека", а деятель, вовлеченный во внутреннюю борьбу.
Отставка Гахария - это еще и усиление одного из оппозиционеров. Скорее всего, уходящий премьер был не согласен с укреплением силовой составляющей. Кому, как не ему, знать издержки этого пути. Опыт 2019 года об этом недвусмысленно говорит.
Внешнеполитическое измерение
Нынешние события в Грузии, конечно же, порождены внутриполитическим кризисом. И не могут трактоваться как прямое продолжение геополитического соперничества в Кавказском регионе. Однако внешнеполитические резоны во всем этом имеются.
Начнем с того, что партнеры официального Тбилиси из США и стран ЕС весьма скептически смотрят на силовой сценарий, в результате которого "Грузинская мечта" могла бы стать монополистом. И дело здесь вовсе не в стремлении Брюсселя и Вашингтона защитить права человека. Такое радение не всегда проявляется, как в постсоветской политике, так и в действиях на Ближнем Востоке. Но в такой монополии (да еще и установленной без видимой помощи Штатов и в меньшей степени ЕС) партнеры Тбилиси видят опасность внешнеполитического разворота страны. Ведь не испытывая противодействий со стороны ЕНД, такой шанс гипотетически появляется. Именно теоретически, но риски за океаном умеют считать. Поэтому то, что возможно в Баку или Ашхабаде, проблематично в Тбилиси. И этого не может не понимать Гахария и другие его соратники, а теперь и оппоненты в правящей партии.
Впрочем, помимо расчетов внешних игроков важно иметь в виду и инструментальные вещи и способность политиков навязывать их обществу.
16 февраля 2021 исполнилось сто лет с того момента, как Ревком Грузии во главе с его председателем Филиппом Махарадзе провозгласил Грузинскую советскую республику и обратился с просьбой о военной помощи к правительству РСФСР. Сегодня это событие рассматривается на официальном уровне как начало "оккупации". При этом никакой существенной разницы в советских и в российских практиках не делается. Как правило, в конце зимы воспоминания о событиях 1921 года используется для мобилизации тех или иных политических сил для решения сегодняшних задач. И ЕНД, в частности, апеллирует к истории столетней давности, обвиняя нынешнее правительство Грузии в уступчивости и едва ли не потворстве России.
Власти же, вынужденно оправдываясь, вовлекаются вольно или невольно в раскрутку российской темы, мало связанной собственно с РФ, вопросами актуальной двусторонней повестки дня. Но данный вопрос при этом становится частью внутриполитической борьбы, тем самым откладывая возвращение к нормализации и содержательному обсуждению перспектив российско-грузинских отношений.
Таким образом, поствыборный кризис в Грузии не преодолен. Это не означает немедленной революции и смены власти. Но выходов из тупиков также не видно, даже если послабления пойдут со стороны правительства или оппозиции. Повышать ставки опасаются все. Но и понижать градус противостояния не хочется.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
