Корреспондент Sputnik Грузия узнала, что объединяет все эти предметы, собранные в единую экспозицию под названием "Грузинские палестины".
"Атмосферное место"
В самом центре суетной Москвы, в типовом советском кирпичном доме, на самом последнем этаже есть необычная квартира. В ней на протяжении уже более чем 20 лет сохраняется удивительная творческая обстановка, созданная еще в прошлом веке ее владельцами.
"Не люблю это словосочетание, но у нас тут, как сейчас говорят, "атмосферное место", – смеется Екатерина Богданова, научный сотрудник отдела музыкальной культуры Государственного музея им. А. С. Пушкина, филиалом которого является теперь это пространство.
В начале 70-х знаменитый пианист Святослав Рихтер и его супруга певица Нина Дорлиак получили две квартиры напротив друг друга. Прежде чем начать здесь жить, они снесли разделяющую стену так, что получился просторный зал, сделали звукоизоляцию и встроили шкафы для хранения нот и художественной коллекции.
"Когда хозяева бывали в отъезде, – говорят в музее, – оставляли ключи, чтобы здесь занимались студенты-музыканты и чтобы люди могли посмотреть выставки, которые тут устраивались".
Как и во времена, когда здесь жила эта удивительная пара, в квартире по-прежнему проходят концерты и выставки. А когда тематических экспозиций нет, сотрудники периодически меняют что-то в постоянной – ведь наследие Рихтера действительно огромно. Сейчас квартира, с балкона которой открывается вид на Кремль, наполнилась колоритом и ощущениями Грузии.
Грузинские встречи
Так уж вышло, что известный во всем мире музыкант с особым чувством относился к Грузии. Впервые в Тбилиси он оказался в 1943 году, приехав на гастроли. И именно там начал общаться со своей будущей супругой, находившейся в эвакуации – до этого он только слышал, как она поет. "Даже в этом Грузия сыграла свою особую роль в судьбе Рихтера", – рассказывает Екатерина Богданова.
В 1944-м он не только выступал в Грузии, но был также участником горных походов по Кавказу, проходивших в рамках Альпиниады. Наверное, именно тогда он полюбил эти пейзажи, которые отразились в его художественном творчестве – Рихтер ведь был не только виртуозным пианистом, но и хорошо рисовал.
Именно в конце сороковых (о которых он писал: "...в Тбилиси была у меня чудесная жизнь…") сформировался круг близких ему творческих людей, с которыми он поддерживал отношения на протяжении десятилетий.
Его учитель Генрих Густавович Нейгауз, во многом заменивший Рихтеру расстрелянного отца, познакомил музыканта со своими тифлисскими друзьями. В итоге Святослав Теофилович приезжал в Грузию не только выступать, но и отдыхать.
"Они собирались вместе в художественной мастерской Елены Ахвледиани на улице Киачели. И это были такие удивительные вечера, с музыкой, разговорами, песнями, грузинским застольем", – поясняет Екатерина Богданова.
Она показывает рисунок Бориса Алексеевича Куфтина, этнографа, работавшего в Государственном музее Грузии: "Он не был профессиональным художником и просто нарисовал свою супругу пианистку Валентину Куфтину, беседующую с Рихтером".
Разглядывая фотографии и рисунки, программки концертов, каталоги выставок и забавный самодельный альбом коллажей, можно почувствовать настроение тех грузинских поездок.
Стены для того, чтобы на них что-то висело
На стенах – работы художницы Кетеван Константиновны Магалашвили. Одна из них всегда висит в этой квартире. Это портрет Нины Дорлиак, который Рихтер, впервые придя к ней домой, увидел "рядом с оригиналом".
Картина поразила музыканта сходством облика, и в то же время он заметил отличие: "При ближайшем рассмотрении видно, что привнесено что-то во взгляде и в выражении южно-пассивное, свойственное женщинам Кавказа, но никак не свойственное оригиналу".
На другой стене – графика художника и сценографа Василия Ивановича Шухаева. После лагеря и ссылки он вместе с женой поселился в Тбилиси, работал там, оформлял спектакли.
"Эти три портрета, – показывает Екатерина Богданова, – Рихтер купил у Шухаева. Он часто покупал работы своих друзей-художников, считая своим долгом их поддерживать. Тем более, некоторые были гонимы советской властью, им не давали работать, не давали выставляться, и Рихтер устраивал их выставки у себя дома – сначала в Брюсовом переулке, где жил до переезда, а потом здесь".
В соседней комнате представлено творчество еще одного узнаваемого грузинского художника – Ладо Гудиашвили. Часть его работ из собрания музея, а часть – из собрания академика Виктора Арчиловича Геловани. Им же предоставлены размещенные еще в одном зале работы Елены Ахвледиани.
"В Пушкинском достаточно много ее работ, но мы решили показать не только наши экспонаты, – поясняет сокуратор выставки Екатерина Богданова, – а также и то, что менее доступно зрителю, потому что находится в частной коллекции". Кстати, сам Геловани хорошо помнит, как художница, развешивая свои картины, с молотком в руках расхаживала по этой квартире, критически оглядывая стены.
"Сначала по пути из Тбилиси в Москву эти работы потерялись, – рассказывает Екатерина Богданова, – а потом Елена Дмитриевна думала, как их здесь разместить. А Геловани тогда был студентом и одним из тех, кто помогал развешивать картины. Он вспоминал на открытии нашей выставки, что Ахвледиани была эмоциональным человеком, необычно яркой личностью, и пока не придумала, что куда повесить, была в плохом настроении. А потом вдруг увидела, как все должно быть, и сразу вся изменилась, повеселела".
– То есть в этой квартире позволялось везде вот так запросто стучать молотком?
– Конечно, тогда квартира не была музеем. Для Рихтера искусство было превыше всего остального. Стены для того, чтобы на них что-то висело.
Место притяжения
Ахвледиани согласилась на выставку в Москве только с тем условием, что Рихтер привезет свои художественные работы в Тбилиси, чтобы его персональная выставка прошла в ее мастерской. И она прошла с большим успехом, о чем свидетельствует книга отзывов, которая из-за объемов не может быть представлена в экспозиции, но бережно хранится в музее.
Это была первая половина 1970-х. В те годы Рихтер уже редко бывал в Грузии – насыщенный гастрольный график не позволял вернуться в Тбилиси, где музыкант когда-то был так счастлив…
"Неслучайно мы назвали выставку "Грузинские палестины", – говорит Екатерина Богданова. – Это было особенное для него место, место притяжения… Трудно сказать, но что-то там было такое, что привлекало, чувство свободы, воспоминание о какой-то другой жизни…"
Открытки, письма, еще несколько картин и подаренных "гениальному Святославу Рихтеру" книг завершают рассказ о большой и долгой дружбе.
"Мы собирали эту историю по крупицам, складывали, как паззл, – признается Екатерина Богданова. – Опирались на дневники, письма, архивные документы. Какие-то факты очевидны, о каких-то мы можем только догадываться. И сам Рихтер собирал не какую-то определенную коллекцию, а дорогие ему вещи".
История еще одной дружбы
Встречают и провожают гостей выставки работы Резо Габриадзе – не только декорации и персонажи спектаклей, но и две марионетки. Это еще одна история дружбы.
И квартиру, и все ее содержимое Рихтер завещал Пушкинскому музею, с директором которого, Ириной Антоновой, его связывали годы добрых отношений и созданный ими международный музыкальный фестиваль "Декабрьские вечера". Ирина Александровна до конца жизни заботливо сохраняла рихтеровское наследие.
Благодаря великому грузинскому режиссеру и художнику Рихтер, ушедший в 1997 году, и Антонова смогли встретиться снова еще при ее жизни. В 2012 году в музее проходила выставка работ Габриадзе.
Традиционно на вернисажах в Пушкинском всегда звучит музыка. И вот во время открытия экспозиции работавший с Резо Леоновичем художник-сценограф Виктор Платонов вывел марионетку, потрясающего портретного сходства с Рихтером. Кукольный Святослав Теофилович сел за маленький рояль и начал играть, а к нему вышла кукольная Ирина Александровна, села на маленький стульчик и стала слушать…
В ноябре 2020 года Ирины Антоновой, семьдесят пять лет своей жизни посвятившей музею, не стало. Эта выставка – еще и дань памяти Пушкинского любимому и любящему директору. Тем более что Рихтера и Антонову объединило не только бескорыстное, самозабвенное служение искусству, но и совпавшие даты дней рождения – 20 марта.
И вот они опять рядом. И, кажется, стоит отвернуться посетителю, и Святослав Теофилович поведет гибкой рукой, а Ирина Александровна чуть заметно кивнет головой, и они тихонько заведут разговор…
Такая уж обстановка в этой квартире. Особенно сейчас, когда грузинские воспоминания, разместившиеся в витринах и на стенах, заставляют даже тех, кто ничего не знает о Рихтере (да, такие посетители тоже сюда приходят!), и даже тех, кто никогда не был в Грузии, испытать вдруг что-то необъяснимое, щемящее, ностальгическое…
