Что на этот раз, в июне 2021 года, привело в Тбилиси очередного высокопоставленного визитера из Вашингтона?
Грузия и США: новизна и преемственность
"При администрации Джо Байдена и Камалы Харрис Грузия остается ключевым стратегическим партнером США на Южном Кавказе и важным партнером в черноморском регионе", – не скупился на эпитеты исполняющий обязанности заместителя Госсекретаря по делам Европы и Евразии Филипп Рикер в ходе своего визита в Тбилиси.
Впрочем, некоторые стилистические особенности его выступления не прошли мимо внимания наблюдателей. Рикер, говоря об американо-грузинских стратегических отношениях, особо подчеркнул роль нынешней администрации.
Действительно, команда Байдена стремится всячески подчеркнуть отличия своего внешнеполитического курса от внешней политики Дональда Трампа. Сорок шестой президент США говорит о "возвращении" своей страны на лидирующие позиции в мире, об актуализации евроатлантической солидарности и поддержке демократических ценностей. Вот и Филипп Рикер, находясь в Тбилиси, констатировал: "Посыл моего визита – обеспечить успех Грузии, как страны с развитой и надежной демократией".
Однако при более тесном знакомстве с риторикой и практикой сорок пятого и сорок шестого президентов США, будь то вопросы глобальной политики или региональной безопасности (тот же Кавказ), мы увидим больше сходств, чем различий.
Да, команда Трампа уделяла больше внимания фактору силы и прагматизму, а нынешний обитатель Белого дома фокусируется на ценностях, но и в первом, и во втором случае речь идет о сохранении доминирования США. Жестким ли давлением или обвинениями в несоответствии какой-либо страны высоким стандартам прав человека и демократии, Вашингтон и при республиканцах, и при демократах стремится не допустить появления конкурентов в лице Китая или России. И евразийское направление было и остается одним из ключевых приоритетов США, кто бы там ни занимал командные высоты.
Карьера самого Филиппа Рикера – прекрасное тому подтверждение. Ведь нынешний промоутер интересов администрации Байдена-Харрис успешно работал и в команде Майка Помпео, предшественника действующего госсекретаря Энтони Блинкена. Свой пост он получил в марте 2019 года. И успел приобрести опыт работы на грузинском направлении. В сентябре 2019-го Рикер по поручению Помпео побывал в Тбилиси и в ходе своего визита констатировал: "У Грузии нет лучших друзей, чем США и американский народ". В ноябре прошлого года во время последнего визита Помпео в Тбилиси в качестве госсекретаря Рикер выполнил деликатную миссию – встретился с представителями грузинской оппозиции. Его тогдашний шеф, покидающий свой пост, предпочел сосредоточиться на диалоге с официальными властями. И вот теперь, в июне, он уже в качестве заместителя Блинкена проповедует идеи диалога разных политических сил как фундамента внутренней стабильности в Грузии.
Итак, при Трампе и при Байдене Грузия была и остается главным стратегическим приоритетом США на Кавказе. Основные вопросы двустороннего союзничества строятся вокруг военной сферы, продвижения Тбилиси в НАТО, а также поддержки демократии, понимаемой, как укрепление внутригрузинского евроатлантического консенсуса.
Геополитическое одиночество Тбилиси?
Известный тбилисский политолог Гия Нодия очень точно определил смысл нового статус-кво на Кавказе после второй карабахской войны: "Роль России и Турции повысилась за счет Запада. Пусть Турция – член НАТО, но в регионе она – совершенно самостоятельный игрок и никак не согласует свои шаги с союзниками". И это положение дел очень волнует и США, и Грузию, дает им дополнительные импульсы для кооперации. Вашингтон опасается формирования, пускай и ситуативного, но альянса трех евразийских гигантов – Ирана, России и Турции. Все трое не заинтересованы в продвижении США и их союзников в Евразии, для всех троих важен суверенитет и национальные интересы, никто из них не хочет "продвижения ценностей", а под их камуфляжем – приоритетов Вашингтона. Правда, все это не отвращает Турцию от НАТО, и степень ее готовности к селективной кооперации с Штатами в разы превышает аналогичные устремления Москвы и Тегерана. Но сама опасность сближения "евразийской тройки" (даже в теории) волнует американский истеблишмент.
Впрочем, беспокоит Вашингтон Турция и Россия по-разному. В первом случае речь идет о растущей экономической интеграции Анкары и Тбилиси, в которой грузинские партнеры выступают в качестве младших и зависимых. Россия же вызывает опасения как "государство-ревизионист". Проблемы Абхазии и Южной Осетии заботят США не сами по себе, они даже не принимаются всерьез как проблемы самоопределения в процессе распада СССР, а видятся, как территориальная реконфигурация Кавказа с помощью силы. И этой силе США пока что не готовы противостоять. В научной литературе это определяется, как дилемма союзничества. Есть интерес к наращиванию двусторонней кооперации, но велики риски, связанные с вовлеченностью союзника в споры и конфликты с третьими странами.
Вторая карабахская война усилила привязку Азербайджана к Турции, а Армении к России. При этом и Москва, и Баку заинтересованы в сохранении позитивной динамики двусторонних отношений. В этом контексте только Грузия остается последовательным поборником сближения с Западом. Для Армении путь в НАТО при сохранении турецкого членства в Альянсе закрыт, а для Азербайджана нынешний уровень кооперации с блоком достаточен. Получается, кроме Грузии североатлантическая интеграция всерьез на Кавказе никому не интересна.
В НАТО через внутреннюю стабильность?
У Филиппа Рикера репутация успешного лоббиста пронатовских настроений в Европе и в Евразии. За его плечами многие годы работы на Балканах. Рикер отлично знает Македонию, где служил в начале 1990-х рядовым дипломатическим сотрудником, так и в 2008-2011 гг. уже в ранге посла. С его именем связывают большой вклад в урегулирование споров между Афинами и Скопье, и интеграцию страны уже под официальным названием Северная Македония в НАТО.
В этом контексте легко понять тот энтузиазм, с которым высокого визитера встречали в Тбилиси. Если до 2020 года натовские ожидания связывались только с вопросом о "сдерживании России", то сегодня Грузию беспокоит "российско-турецкий кондоминиум" по Карабаху и в целом ослабление Запада на Кавказе. Во многом визит Рикера был призван развеять страхи грузинской элиты. Но какие сигналы отправил высокопоставленный американский визитер?
Весь привычный набор слов был произнесен. Россия подверглась критике за действия в адрес Грузии. Право бывших союзных республик на выбор самостоятельной внешней политики представителем Вашингтона было всецело поддержано, как и осуждено стремление Москвы ему помешать.
Однако никаких внятных месседжей по поводу скорого вступления Грузии в НАТО не прозвучало. И даже о предоставлении этой стране, как и Украине, Плана действий по членству (который еще не означает автоматического вступления в Альянс). Та же Македония получила ПДЧ в 1999 году, но стала тридцатым членом НАТО только в марте 2020 года, проведя предварительно ребрэндинг государственного имени. Босния и Герцеговина осуществляет План действий по членству, начиная с апреля 2010 года. Но пока что Альянс не прирос за ее счет. Несмотря на то, что Грузию постоянно именуют натовским "аспирантом", "защита кандидатской" откладывается раз за разом. В чем же кроется причина столь медленного продвижения к цели, достижение которой видится США благом?
Штаты волнует не только статус Абхазии, Южной Осетии и крайняя раздражительность Москвы в связи с возможным расширением альянса. Главный кавказский союзник США уже несколько лет не может справиться с внутриполитическим кризисом, который американские и европейские дипломаты тушат, но не могут полностью потушить. Политический класс Грузии без миссий посла Келли Дегнан, того же Филиппа Рикера или главы Евросовета Шарля Мишеля обойтись не может. Как следствие, опасение, что любой новый кризис приведет к росту евро- и натоскептицизма. Отсюда и стремление хеджировать риски.
США хотели бы укрепления государственности Грузии, чтобы затем протолкнуть ее в НАТО. Последовательность такова. И именно этот сигнал был довольно четко сформулирован Рикером. Услышат ли его и как интерпретируют? Ответ на этот вопрос не кажется очевидным.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
