Тбилисское утро. Оно особенное. Праздное, с трудом расстающееся с негой. Как женщина, застигнутая врасплох в постели. В любом другом городе мира можно определить по улицам, выходной день или рабочий. В Тбилиси этого сделать нельзя. Вообще, ранее утро в нашем городе понятие растяжимое. Скажем, ранним оно может считаться и в 7, и в 9, и в 10 часов утра. Я выхожу на промысел гораздо позже. Ну, мало ли, к кому в гости приходится стучать. Поднимать с постели жителей домов не комильфо.
Дом в замочной скважине
На сей раз путь лежал через проспект Агмашенебели, в собственный дом известного тифлисского архитектора Пауля Штерна. В Грузию Пауль Штерн приехал по приглашению брата Виктора Штерна. Происходило это в начале 90-х годов XIX столетия. Виктор Штерн руководил инженерными работами при строительстве казенного театра на Головинском проспекте (нынешний театр оперы и балета). Пауль помогает брату, ну и заодно бросает в Тифлисе якорь.
Собственный дом Штерн построил в 1893 году. Тут можно дать волю воображению и представить, что в большом доме Пауль поселился не один, а с братом. Можно в своих предположениях пойти еще дальше и представить, что на первом этаже у Штернов была мастерская или контора. На проспекте Агмашенебели домов, построенных Паулем Штерном, насчитывается четыре. Дом на углу Агмашенебели и Бакинской, особняк Гукасянов, который Штерн строил изначально для себя, собственный дом, на пересечении улиц Агмашенебелии и Кахидзе, в прошлом Крылова. Кстати, между двумя последними домами можно найти некоторое сходство. И дворец принца Ольденбургского на улице Каргаретели, ныне это музей. Не так давно по просьбе потомков семьи Штернов, которые приезжали в Грузию, семейная переписка из личного архива семьи, была передана именно в этот музей.
На первом этаже штерновского дома сегодня магазин тканей. Магазин старый, существует в этом доме еще со времен моего детства. Французские балконы, все как один, в форме замочных скважин. Сколько окон - столько скважин. Много их, одним словом. И практически в каждом из них в оформлении есть шестиконечная звезда. Владельцам домов или авторам этих творений, в оформлении которых присутствует такая звезда, городская молва часто приписывает принадлежность к еврейскому этносу. Потому как соотносится с шестиконечной звездой Давида, которая изображена на флаге Израиля и считается еврейским символом. Между тем, шестиконечная звезда, так часто встречающаяся в фасадном оформлении домов, является всего лишь деталью псевдомавританского стиля в архитектуре.
Пощелкав затвором фотоаппарата, я решила заглянуть во внутренний двор. Городская архитектура XIX столетия отличалась одной существенной деталью. При всем европейском фасаде здания, внутренний двор, как правило, нес признаки тбилисского стиля. Изнанку дома в обязательном порядке сопровождали резные деревянные балконы. Длинные открытые веранды, которые со временем застеклялись. Та же история и с этим домом. Тут к тому же веранда с деревянной лестницей увита корольковым деревом. Плоды на нем уже поспели и кокетливо дразнят случайного прохожего.
Пока я примеривалась к дереву, во двор вошла женщина. Заметив в руках фотоаппарат, она улыбнулась и начала подниматься по деревянным лестницам, я опрометью за ней. Изложила предмет интереса. Ирма, так ее зовут, ответила, что через стенку с ней живут две женщины, которые встречались с потомками Пауля Штерна. Одолев лестничный пролет, мы вместе с ней подходим к дверям. У порога мисочка с кошачьим кормом. Стучим. В дверях появляется очень милое пожилое лицо. Ирма, не дав мне опомниться, излагает просьбу, на что пожилая женщина извиняется, что у них не застелены кровати, поздно встали, и уточняет, не могла бы я зайти чуть попозже.
- Я зайду к вам через полчаса, можно? – осведомляюсь я.
- Мы раньше управимся, - улыбается пожилая женщина.
Сбегаю по лестницам вниз. Когда у тебя через плечо перекинут фотоаппарат, время бежит как сквозь пальцы. Полазив по соседним домам и наметив себе поле работы на ближайшее будущее, возвращаюсь в оговоренное время в дом Пауля Штерна.
Остров безмятежности и тбилисские отношения
Дом большой. В нем тихо и спокойно. И уютно, будто ты пришел к родным. И бабушка сейчас вынесет тебе на стол свой знаменитый пирог.
- Вы же выпьете кофе с печеньем? – раздается голос тонкий и чистый, словно льющийся с горных вершин. – Чур, не стесняться! – добавляет хозяйка, улыбаясь, и удаляется на кухню.
- Меня зовут Лили Александровна, а это моя сестра Ната, - говорит другая, та, что провела в комнату.
Ната возвращается с чашечкой. Ставит ее передо мной, а сама садится напротив, рядом с сестрой. Лили и Ната очень похожи. Я сходу поняла, что они сестры. Правда, Лили старше Наты на девять лет.
- Ната всегда и во всем была лучшая. Со школьной скамьи отличница, - журчит Лили и с неприкрытой гордостью посматривает на сестру. Ната меньше и миниатюрней сестры. Одета она в сорочку, застегнутую доверху, на все пуговицы. У воротника большая брошь. Что делает образ подчеркнуто выразительным и строгим.
Сестры живут в этом доме с 1966 года. Родились на улице Кикодзе, правда тогда она звалась Махарадзе. Девочки рано осиротели, и их растила тетя. А потом попали на Плехановскую, в дом Штерна.
- Знаете, была такая легенда, что дочка Штерна покончила с жизнью, утопилась в Куре, - продолжает Лили Александровна. - Якобы вышла вот из этого дома и пошла вниз, к реке. Тут ведь идти до набережной недалеко.
Тут Лили Александровна кладет на стол фотографию. На ней изображены четыре женщины. Двое оттуда - сестры, а две другие - правнучки Пауля Штерна Урсула Шернул и Антони Санчес.
- Вот когда его правнучки приехали, мы узнали о том, ничего подобного не происходило, - продолжает щебетать Лили Александровна. - Он уехал из Грузии, да. Но все были в здравии. Уехал, если не ошибаюсь, еще до прихода советской власти. Правнучки пришли к нам с историком и архитектором Майей Мания. Им было очень интересно попасть в дом предка.
- Вам, скорее всего, нравится старина, - угадывает Ната и достает старинный альбом. Сетует, что дали его на реставрацию непрофессионалам и его испортили. Альбом принадлежал их тете. Он наполнен старыми фотографиями. В основном, это снимки актеров и певцов. После тети альбом заполняли уже Лили и Ната. Опять же фотографиями актеров уже другого поколения. Альбом из тех вещей, которыми сестры дорожат.
Любовь к искусству им привила тетя. В доме всегда было много специальной литературы. Были книги и в отдельной квартире Наты. Но как-то в отсутствие сестер в квартиру пробрался грабитель и унес все самые ценные издания.
- У нас на первом этаже жили премилые соседи. И грабитель ввиду того, что книг было много, попросил одну партию книг на некоторое время оставить у них. Он спускал их частями. Соседка сокрушалась потом: "Лили-джан, если бы я знала, что у него в сумках!" – мягкая улыбка опять трогает лицо Лили Александровны.
На некоторое время воцаряется тишина. Чуть погодя Лили Александровна снова погружается в воспоминания.
- Тетя очень любила оперу и ходила на спектакли вместе со своей подругой Ниной Калантаровой. А на первом этаже у нас жила интересная дама - Сирана Сергеевна. Она знала, что мама, то есть тетя, - оговаривается Лили Александровна, - очень любила "Травиату". И вот она снизу кричит – Ольга Павловна, я сейчас буду для вас играть арию "Виолетты"! Она открывала окно, тетя тоже усаживалась поудобнее у открытого шушабанда (веранды) на третьем этаже, и начинала литься музыка. По окончании тетя кричала:
- Большое спасибо, Сирана Сергеевна!
А потом сын Сираны Сергеевны женился. У нее появился внук, и она рассказывала тете:
- Ольга Павловна, я уже дала ребенку попробовать кофе.
- Да вы что, Сирана Сергеевна, как так можно!? – возмущалась тетя. Сирана Сергеевна без кофе не мыслила жизни. Я говорила тете - Какое твое дело? Зачем ты делаешь ей замечания? На что тетя отвечала, ну, это же совершенно невозможно - пичкать кофеином грудного ребенка!
Но это все происходило в другом доме, до того, как сестры переселились в дом Пауля Штерна.
-У нас в доме не закрывалась дверь, да и не только у нас, - продолжает Ната. - А сегодня мы из жителей мало кого знаем. Да тут и не осталось жителей. Так, квартир пять, может быть, не больше. Остальная площадь отдана под отель.
Тут сестры вспоминают, что приняли меня не сразу, "заставили подождать полчаса", и начинают извиняться, объясняя, что поздно встали и не могли принять меня в таком беспорядке.
- Раньше мне на уборку четырех комнат нужен был один день, а сейчас я четыре дня убираю одну комнату, - вздыхает хрупкая Ната.
Я поднимаю голову вверх и вижу до блеска отдраенную люстру. Чистила ее, между прочим, эта маленькая, воздушная женщина с брошью под подбородком. У сестер нет мобильных телефонов и Интернета, есть только телевизор, из которого они узнают новости. Так и живут втроем - Лили, Ната и большой белый кот по кличке Микки - на своей маленьком и безмятежной острове. На острове, где представляются, упоминая собственное отчество, носят броши под воротники рубашек, собирают в старые альбомы фотографии любимых актеров и многое другое, что утекло в прошлое…
Поговорив еще немного, я стала прощаться. А сестры из скромности - просить о том, чтобы я о них в материале не упоминала. Но соблазн рассказать о том, что в старых и интересных домах живут еще более интересные люди, был настолько велик, что я впервые нарушила данное обещание.