В советском прошлом в одноэтажном здании на проспекте Плеханова (ныне Агмашенебели, 111), где сегодня размещен магазин промтоваров, продавались пончики. И вроде как в народе их даже называли "адамовы пончики". По аналогии с яблоком.
Помните же библейскую легенду о том, как Адам вкусил запретный плод с древа познания добра и зла. Ну вот пончиковая была чем-то вроде того древа. Покупай в нем ванильный "плод" и вкушай познания о тбилисском добре и взаимоотношениях. Потому что часто в процессе поедания этих "плодов" завязывались отношения, которые перерастали в дружбу ну или во что-то большее.
О пончиках и закрашенных росписях
Все дело в том, что рядом с этим благообразным зданием есть широкий вход во двор. И буквально сразу за одноэтажным строением высится трехэтажный исторический дом.
Точнее, ты думаешь, что это один дом, а на самом деле в этом дворе целых три дома, прямо-таки дышащих друг другу в затылок. А владелец у всех трех был, между прочим, один – Никита Александрович Адамов, хотя и называют их домами братьев Адамовых. Видимо потому, что семья у предпринимателя была многочисленной.
Встреча с тбилисским НЛО, или Прогулка по засекреченному объекту >>>
Ну а пончики звали адамовскими, потому что одноэтажное здание, в котором они продавались, было также построено Адамовым. Оно появилось на Михайловском проспекте в 1908 году. В нем размещался магазин электротоваров.
Изначально местность на Михайловском проспекте принадлежала Фридриху Гауху. Потом территория перешла некоему Терентьеву, и в конечном итоге ее купил бакинский купец Оваким Мартиросов. Он-то и построил эти три дома. Исходя из характера постройки, один из домов он строил скорее всего для себя, а два других, связанных между собой, в качестве доходных.
О позабытых именах Тифлиса – герой невыдуманного романа Генрик Гриневский >>>
Первым появился тот, что находится в самой глубине. Если смотреть с проспекта Агмашенебели, то по счету он третий, последний. Следом появились два других, связанных между собой верандами. В них до сих пор сохранились росписи в парадных. Все три дома были построены, по сведению краеведа Саркиса Дарчиняна, по проекту гражданского инженера Иосифа Мирзоева. Последними владельцами этих трех красавцев стали Адамовы.
Оценив масштаб работы – это ж три дома в один визит нужно осилить, я, как камикадзе перед выполнением задания, быстрым шагом направилась в первый дом. Теперь ведь прогулка по городу регламентирована. В девять вечера карета превращается в тыкву, поэтому хоть живым, хоть мертвым, но нужно быть дома.
История с шокирующими подробностями от последнего из рода Бозарджянц >>>
На первом же этаже, останавливаюсь как вкопанная. И стены, и потолок в нежных рисунках, но ровно наполовину закрашенные ядовито-зеленой краской. Нет, я видела полностью закрашенные стены и обнаруженные под ними реставраторами сохранившиеся росписи, видела расписанные и погибшие безвозвратно рисунки, об их существовании напоминали лишь кое какие контуры. Но такие, замалеванные наполовину, вижу, честно говоря, в первый раз.
И тут приходит на ум два вопроса – то ли парадную уродовали нарочно, из злости какой. Вот, мол, вам, получайте от советского жилищно-коммунального хозяйства. Или же, наоборот, распоряжение об уничтожении красоты было выполнено наполовину. Не поднялась рука у маляра, оказавшегося по счастливой случайности в душе художником.
О раритете, переживающем вторую молодость
На третьем этаже парадной установлено большое зеркало. Установлено явно с умыслом подчеркнуть красоту настенной росписи, что на противоположной стене парадной. В ансамбле с прозрачным потолком и лестничными ограждениями, кованными особым образом, роспись смотрится просто-таки роскошно.
Постоишь так, вслушиваясь в ропот стен, и различишь, как гувернер отчитывает по-французски своего воспитанника. Не парадная, а рай для романтических натур. И вдруг, бац, и картинка, нарисованная богатым воображением, рассыпается как карточный домик от звука открывшейся двери. Человек из настоящего – симпатичный мужчина средних лет.
– Вы знаете, у нас тут открыта гостиница, – доброжелательно приглашает он меня в дом. – Вы меня извините, я убегаю, а вот Мераб вам обо всем и расскажет, и покажет.
И препоручив заботу обо мне молодому человеку по имени Мика (Мераб), мужчина вышел. Мика оказался так доброжелателен, что и рассказал, и показал, и турецким кофе напоил. Два года назад его семья выкупила у всех жильцов дома квартиры и развернула в нем ремонт. Ну а потом развернулась пандемия с ее драматическими последствиями для туризма.
– Ведь когда-нибудь вирус закончит разгуливать по планете, – говорит Мика.
К этому времени уже отремонтированы два этажа, на очереди третий, в котором откроется со временем кафе-бар. Рискую предположить, что в нем будет так же уютно и комфортно, как в том, где мы с Микой кофейничаем.
Стены тут кирпичные с теплой желтой подсветкой. Глаз натыкается в кирпичной кладке на чугунную створку, вмонтированную в нее. Такие створки использовали для вентиляции жилья, чтобы стены "дышали" в буквальном смысле. Владельцы отеля превратили ее в элемент декора, идеально вписывающийся в общий контекст. Но, честно говоря, ни створка в стене, ни сохранившийся в номерах оригинальный паркет не идут ни в какое сравнение с тем впечатлением, которое произвела на меня старинная ванна.
Распахнув дверь ванной комнаты одного из номеров, Мераб сообщил, что купальня досталась им от одного из жителей. "Старушка" пережила и первых, и последующих владельцев, и, похоже, простоит тут еще лет сто. И вообще, после реставрации она переживает вторую молодость.
– Кстати, подпорки под ванной родные, – с ликующим видом заключил Мераб и довольный произведенным эффектом оставил меня один на один с "долгожительницей".
Позже Мераб рассказал, что в ближайшие пару месяцев парадную начнут ремонтировать. Реставрацией займется Фонд развития Тбилиси. У них уже есть с фондом договоренность, так что вторую жизнь, помимо отдельных деталей интерьера, получит и парадная исторического дома.
О том, каким был Никита Адамов
Попрощавшись с любезными хозяевами, я направилась, не теряя время, в следующий дом. Но почти у выхода из парадной вспомнила, что в доме осталась единственная семья, с которой владельцам отеля пока не удалось договориться, и они продолжают жить в своей квартире.
– Квартиры, которые мы предлагали, им не понравились. А заплатить больше за площадь мы пока не в состоянии из-за финансового кризиса, развернувшегося на фоне пандемии, – объяснил Мика.
– Вообще-то я не хотела отсюда съезжать, – начинает хозяйка квартиры Лили. У нее тип лица, который с первых же минут общения завоевывает твои симпатии. Все в нем как-то сходится удачным образом – и открытость взгляда, и тембр голоса, и всегдашняя отзывчивость.
– Я уже лет 35 здесь живу. И у меня все под носом. И подруги тут, и работа – я в музыкальной школе преподаю. Представьте себе, состариться в одном районе. И мне не хочется переезжать в квартиру с худшими условиями.
– Знаете ли вы что-нибудь про первых владельцев домов? Может быть слышали в детстве от родителей, взрослых?
– Выйдя от нас, пройдите вглубь двора. Минуя последний дом, вы увидите простенькое двухэтажное здание. Это бывшая электростанция. Ее построил Адамов. И мой дед, со стороны мамы, работал на этой станции инженером. Бабушка хвалила Адамова, говорила, что он был наидобрейший человек. Заботился о своих работниках и сотрудниках. И если сотрудник какой-то не выходил на работу, он моментально посылал к нему врача, который также жил в этом доме.
Адамова, рассказывала бабушка, все любили и уважали. После его смерти это отношение частично перешло на его дочь Евгению. Все соседи вроде как благоговели перед ней. Женя Адамова вышла замуж на человека по фамилии Кернер и родила сына Михаила. Тетя Женя умерла в 60-х годах, я была тогда ребенком. Почему-то очень хорошо запомнила тот день. Она пришла домой, нагруженная сумками с базара. Поднялась по деревянным лестницам на второй этаж, она не пользовалась парадной и ходила через двор, зашла в дом. А наутро мы узнали, что тетя Женя скончалась от инсульта.
Ее сына Мишу я очень хорошо знала. Причем, наша семья жила в низком доме, предназначенном для сотрудников. А позже я познакомилась с соседом и вышла замуж в первый дом. А Миша женился на сухумчанке, и они через некоторое время уехали в Москву. Внуку Никиты Адамова Мише Кернеру будет сегодня лет 70. Знаю, что у него есть сын.
Об электростанции и телефонном номере
Время поджимало, и после рассказов о знаменитых актерах, врачах и изобретателях, некогда проживавших тут, я покинула гостеприимный дом и отправилась с ревизией следующих корпусов. Но не одна, а с сыном Лили Георгием, который вызвался быть моим проводником.
– Видите, тут два дома между собой соединены, – показывает Георгий на застекленную галерею, служащую мостом между домами.
Попав в парадную второго дома, замечаем, что рисунки здесь сохранились в гораздо лучшем состоянии, чем в первом. Георгий объясняет это тем, что основная часть знаменитостей проживала именно во втором доме. И парадная почти всегда запиралась.
Между вторым и третьим домом разбит сад. В нем крохотный бассейн, какие строили в начале прошлого века. В парадной третьего дома больше настенной лепнины, но росписей нет от слова совсем. С учетом того, что два остальных дома Адамов, по всей видимости, приобретал как доходные дома, а в третьем поселился сам, отсутствие настенных росписей кажется как минимум странным.
– После революции у них все отобрали, оставив за семьей Адамовых две комнатки, в которых они ютились, с общей кухней и туалетом.
Кстати, до советизации в доме даже был телефон. В одном из тифлисских справочников указан телефонный номер Никиты Адамова, проживавшего на Михайловском проспекте – 292. Сразу же за третьим домом нас встречает простенькое здание в два этажа – бывшая электростанция, функционировавшая до 1930-х годов. Позже в этом доме поселились сотрудники станции.
Мы гуляли с Георгием по домам до самого вечера. Вспоминали какие-то истории, погружались в атмосферу романтического прошлого и понимали, дома поведали нам малую часть своей истории. Трио исполнило всего лишь одну мелодию.